Наталья Царёва - Сын

– Дочка там моя. Возраст совершенно неуправляемый. Даже выйти к гостям не захотела…

– Ничего страшного, – успокоила ее Галя. – Все мы когда-то такими были…

– Но зато у нее большие успехи по скрипке, – пытаясь оправдать дочку, сказала Татьяна Марковна. – Даже не приходится заставлять. По-моему, это единственное, что ей нравится…

– Удивительно. Не встречала еще детей, которые сами хотели бы заниматься музыкой, да еще таким сложным инструментом, как скрипка…

– Сама удивляюсь. А в остальном с трудом с ней справляюсь. Отца нет, а нужна сильная мужская рука…

Неожиданно музыка стихла, дверь из комнаты открылась и оттуда вышла девочка-подросток лет пятнадцати, высокая, нескладная, рыжая, с неправильными чертами лица.

– Всем здравствуйте, – сказала она.

Галя и Тимофей поздоровались в ответ.

– Марфуша, садись с нами чай пить, – предложила Татьяна Марковна.

– Я не хочу чаю. Но посидеть могу. А ты какую музыку любишь? – неожиданно обратилась Марфуша к Тимофею.

Тот смутился.

– Не знаю…

– Мы, в основном, классику слушаем, – ответила Галя.

– А меня эта классика так достала! Я на скрипке занимаюсь.

– Мы знаем, – ответила Галя.

– Я хочу на ней рок играть, а не «трали-вали, кошки срали».

– Марфуша! – оборвала ее Татьяна Марковна.

– Простите.

Марфа все же налила себе чаю, стала пить, громко прихлебывая, и смеялась над каждым удачным высказыванием матери или Галины. И вдруг спросила:

– Хотите, я буду учить вашего сына играть на скрипке?

Галя вздрогнула. Она не была уверена, что хочет доверить сына этой девочке.

– Наверное, нет, – сказала она. – И скрипки у нас нет.

– А я вам свою старую дам. Детскую. На время, конечно… Да, мама? И сама буду с ним заниматься. Ты не против?

– Я-то не против. Тебе это не повредит, а даже совсем наоборот. Но вот не знаю, нужно ли это нашим гостям.

– Сейчас, секунду.

Марфа вышла и почти тут же вернулась со скрипкой.

– Послушайте.

И она стала играть какие-то незнакомые мелодии. Играла виртуозно. Играла всем телом, то приседая, то пританцовывая. Галя была сражена. И девочка уже не казалась ей такой противной. Напротив, она в ее глазах будто расцвела и преобразилась внешне и внутренне. Но тут же тоскливо подумалось: «Не потянуть мне и скрипку, и французский… Не потянуть…» И тогда Галя собралась и задала трудный вопрос:

– Что я вам буду должна и за занятия скрипкой и французским?..

– За скрипку – нисколько, – сказала Татьяна Марковна. – Это нужно самой Марфуше. А вот французский… За французский вам придётся платить и немало…

Внутри у Гали все сжалось.

– Плата будет такая: он должен будет хорошо заниматься.

И, глядя на Тимофея:

– Вот такая будет плата, мой мальчик… Твои успехи… Ты меня понял?

– Понял, – сказал сын.

– Но всё же… Если серьёзно… Сколько? – смущённо улыбаясь, домогалась Галя.

– Серьёзно.

И объяснила:

– Подумайте сами: если я не смогу вашего ребёнка научить языку, за что же я буду брать с вас плату?

– Вы сможете! У вас получится!

– Вот тогда и посмотрим, когда получится.

Так в жизни у Гали и Тимофея появились новые друзья.

И будто налаживаться стала жизнь, и сердце Гали стало биться спокойнее и ритмичнее, чем ещё совсем недавно.

Но через год подоспела школа, и всё «обломилось». Враз.

Сын не принял школу. Никак.

Школа отняла у них радость общения. Тима изменился не в лучшую сторону. Стал врать, чего до школы никогда не было. Врал немилосердно. По любому поводу. Врал и не чувствовал за собой вины.

«Может, это я виновата, а не он?!» – сокрушалась Галя.

– Почему ты такой врун-то? – спрашивала она сына.

– Не знаю, – отвечал сын с непритворством и даже удивлением по поводу открывшихся способностей.

Вранье не было в природе их семьи. И муж не такой… был… и она не такая… вроде… Но тем не менее, она склонялась к мысли, что виновата сама. Может недовоспитала? Что-то упустила? Была грубой? Жестокой? Но нет же! Она никогда не била его… Может, кричала на него, такого маленького? Ведь было же такое, было! А он боялся её громких слов? Да, скорее всего! И постепенно Галина убедила себя, что во всём, что касается её сына, виновата она сама, и больше никто. А враньём малыш защищается от её крика и грубых слов, обещающих наказание. Сама, сама, сама! И не внушила ему вовремя, что родителям нужно рассказывать всё без утайки…

Приходила ночь. Сын засыпал в своей кровати. Она подходила к нему, долго смотрела. Он выглядел таким беспомощно одиноким, что она снова, переживая свою вину, оправдывала его: «Он – мой сын. И он просто фантазёр! Творческая личность…»

Через три года его учительница по скрипке Марфуша вышла замуж, а еще через год родила, и они с Татьяной Марковной полностью отдались ребенку. Занятия прекратились. Галя больше переживала не из-за обучения, а что потеряется контакт с такими хорошими людьми. И он потерялся… Она нашла других преподавателей по скрипке и по языку, за деньги, но это все было не то и не так, официально, по-деловому, а они с Тимофеем уже привыкли к иному…

Через короткое время Тимофей категорически отказался продолжать занятия языком и музыкой.

Позже он стал прогуливать школу. То есть, уходил туда, как положено, а сам шел болтаться по улице, сидеть в подъездах и на скамейках в парке, общаться с такими же прогульщиками. Это выяснилось не сразу, а только после звонка учительницы… Тогда же Галя впервые унюхала от сына запах курева…

Галя кричала громко, ругалась разными словами, пыталась даже стукнуть сына, но тот ловко уворачивался. А ей надо было его наказать, наказать, наказать…

Бабушка кинулась на защиту внука.

– Нельзя! Не смей! Он у нас дефицитный!

Наталия Саввишна, Тимочкина бабушка, вместо слова «дефективный» употребляла слово «дефицитный», что в общем, тоже было точно. Она жалела Тиму и считала, что все проблемы у него от отсутствия отца. Постоянно говорила об этом Гале. Та соглашалась и старалась отсутствие отца заменить своим постоянным присутствием в жизни сына, подчинив ему свою жизнь полностью.

У Гали никогда не было сомнения в том, что сын её вырастет хорошим человеком! И она прощала ему всё! И делала для него всё, что могла. Одно она не могла никак: заменить ему отца…

Сын учиться не хотел. И не учился. Сидел в классе, смотрел в окно и постоянно получал двойки. По всем предметам, кроме физкультуры. Здесь он был отличником. И Галина поддерживала хоть этот интерес ребенка к школе. Она дополнительно устроила его в бассейн, где работала медсестрой ее любимая племянница Нина. С Ниной ее связывала дружба с самого детства. Нина была всего на два года младше Галины, и интересы у них были общими, да и сыновья почти ровесники. Нина была и внешне очень похожа на Галю, только чуть повыше и одевалась более современно.