Макс Фетт - Голос Музы

Мальчишки побежали к вожделенным котлетам. Толкучка на входе, где из створчатых дверей одну всегда держали закрытой, рассосалась, дав им пройти. Младшие классы уплетали котлеты, игнорируя гарнир.

«Кто посчитал это едой, пусть первым бросит в меня Лего», – думал каждый второй в столовой. Конечно, в угоду возраста фраза сократилась бы до простого: «Не хочу». Но первый вариант звучал эпичней.

Четыре рядя столов, за каждым из которых могли усесться по шесть человек. Классу Дина уделили места у окон, как старшим в младшем крыле. Ручонки Сицына уже тянулись к порциям опоздавших, как Саня ударил по ним.

– Куда-а?

– В рожу дать? – Сицын вскочил, сжав вилку в кулак.

– Сицын, сядь! – крикнула с учительского стола Людмила Леонидовна. Тот толкнул Саню и уже возвращался к еде, но его толкнули в ответ. Он рассмеялся, парадируя злодея из недавно просмотренного аниме «Афросамурай». Битвы на вилках вместо катан не состоялось. Учительница резко встала, ударив по столу. – Не вздумай! Попов, взял тарелку и сюда садись. И Гречко возьми с собой.

– Людмила Леонидовна…

– Сюда, сказала!

Мальчишки повиновались. Есть рядом с учителями заставляли, когда кто-то косячил. Даже отличники держались от него подальше ведь и им иногда надо шептаться, а порой и на не очень цензурном языке.

– Почему на словарном диктанте не были?

– Вы меня сами послали за ним! – возмутился Саня.

– Гречко, не ври мне. Маме опять позвонить?

– Там стекло хазбили, мы смотхеть ходили, – сказал Дин, ставя тарелку.

– Где разбили?

– На первом этаже, где яблони там, – Дин отрезал кусочек котлеты вилкой и насадил его с холодными макаронами.

По Людмиле Леонидовной нельзя было сказать, что она злилась. Злились сапожники, когда били молотком по пальцам. Шестнадцать лет три месяца и семнадцать дней оставили в ее жизни только счет прожитых дней и опустевших бутылок вина по субботам. Говоря напрямую – она свыклась. Но всплески внутреннего я, несогласного со сложившейся судьбой, периодически вырывались из нее в виде криков. И сейчас, судя по согнувшейся в ее пальцах алюминиевой ложке, она готова была сорваться, но коллега (недавний студент, молодой учитель гэшников) взял ее за запястье, поправил оправу большим пальцем и обратился к мальчикам:

– Садитесь ребята. Кушайте, – его согревающий голос в паре с добродушным выражением лица, где казалось даже веки закрытых глаз растянулись в улыбке подобно губам, подействовали успокаивающе.

Юрий Егорович (так его звали) приобнял Людмилу Леонидовну, как сделал бы это старший брат. Она опустил ложку в тарелку и выдохнула, расслабив плечи.

Даже зажаренные в хлебной посыпке куриные котлеты (любимое блюдо Сани после пюре с сосисками) не могли тягаться за внимание Сани с Юрием Егоровичем. Мальчик неосознанно водил вилкой по тарелке, моргая примерно дважды в минуту, впервые в жизни видя неподдельную искренность, заботу к ближнему своему. Те качества, о которых рассказывал дед с бородой в бревенчатом доме с крестом на крыше, где мама купила ему кулич.

Саня не испытывал к учителю влечения в сексуальном плане. Во всяком случае не понимал этого, но его одолевало неощутимое ранее чувство слушать Юрия Егоровича. Слушать все, вся и всю ересь, способную вылететь из его рта.

Звонок на урок разбудил его. Учителя давно ушли вместе с учениками младших классов. Дежурные собирали не унесенные тарелки.

– Хагош сидеть, – сказал вернувшийся Дин. Саня потер глаза, увидев перед собой целых две порции котлет. Бывало, что за них морды били, а тут такой подарок.

– В глазах двоится.

– Лауха пхинесла, – объяснил малой. – Извинилась, что удахила, – Саня призадумался.

– Все равно всеку, – сказал он, собирая из котлет и кусочков хлеба бутерброды.

О том, что учительницы все ещё не было намекнул доносящийся из класса шум. Четвероклашки галдели на повышенных тонах писклявыми голосочками. Сицын донимал линейкой заучку Никиту на первой парте, пытающегося читать учебник по литературе. И пусть, что тот был за десятый класс и пусть в нем было про убийство старой женщины топором, Никита все равно не мог понять из-за внешнего раздражителя.

Дин вошел как раз на моменте, когда порванный портфель запулили в доску. Карандаши с ручками и прочей школьной канцелярией разлетелись по полу. Никита неряшливо ударил Сицына и пошел собирать.

– Где Леонидовна-то? – спросил Саня у девочек на первой парте, но ответили не они.

– Людмиле Леонидовной нездоровится, – сказал Юрий Егорович и аккуратно отодвинул стоящего в проходе Саню за плечи. – Прости. Присаживайтесь, – класс утих. – Что-то потерял? – спросил он у ползающего под учительским столом Никиты. Четвероклашки не стесняясь захохотали. Но учитель даже не обернулся. Он отодвинул стул, помог собраться ученику, похлопал его по плечу и попросил вернуться на место.

Не слышно было лишь трех голосов. Лаура не могла, да, впрочем, и не понимала почему остальные смеялись. Дин раздумывал над тем, почему она их не сдала? Если она пришла в класс, то Людмила Леонидовна вспомнила бы и про мальчишек и отправила кого-нибудь в медпункт за ними. Тогда где она пропадала остаток урока? Саня же поддался гипнозу блаженного голоса учителя.

– Уважаемые дамы и господа, – обратился Юрий Егорович. Класс захихикал, парадируя пижонскую знать, оттопыривая мизинчики и вытягивая губки. – Прошу, выслушайте меня. Как только закончу, обещаю, отпущу вас по домам, – теперь к нему прислушались. – Признателен вам за внимание. Уроков сегодня больше не будет, – с улыбкой объявил он, порадовав детей, начавших собирать вещи. – Но не торопитесь, – в классе поднялось мучительное мычание. – Я хочу вам предложить записаться в музыкальный кружок. Там я научу вас играть на музыкальных инструментах. Если вам интересно, то подойдите ко мне. Теперь можете быть свободны.

Класс призадумался.

– А это на уроках будет? – выкрикнула Пантикова, не поднимая руки.

– После, – пояснил учитель.

– Нафиг тогда, – чуть ли не хором ответил класс.

Заскрипели ножки стульев, зажужжали молнии на портфелях, распахнулись дверцы деревянных шкафчиков и двадцать семь пар ног умчались из класса по домам. За партами остались: малой, девочка, которой обещали всечь, и мальчик, который всечь обещал.

– Поверить не могу, – удивился учитель. – Не надеялся и на одного, а тут святая троица. Я Юрий Егорович. А вас как зовут?

– Я Сан… – вылетел вперед остальных, он осекся. – Александр.

– Благородно. На чем-нибудь играете, Александр?

– На компе, – растерянно ответил он, приоткрыв рот. Учитель коротко посмеялся. Саня предъявил ему пару не шибко ласковых слов за это, но теплая улыбка смягчила его.