Маргарита Водецкая - Покидая страну 404

В дверь заглянула племянница Маргоша.

– Дядь Лёнь, ты проснулся? Бабушка скоро вернётся.

Лёнька, насколько смог, осмотрелся. Точно, он в доме бабушки Ривы, а рядом на стене висит ковёр с замысловатыми узорами, которые в бреду казались ему ползающими змеями.

– А кто там разговаривает?

– Это пластинка.

Одеяло в накрахмаленном пододеяльнике жутко кололось. Он его откинул, но через несколько секунд натянул обратно.

– Дядь Лёнь, тебе холодно или жарко?

– Наверное, холодно.

Маргошка притащила белый тулуп, когда-то привезённый Пашкой из Норильска и по причине малой пригодности в тёплом южном городе подаренный бабушке.

– Держи, мне эти одеяла тоже «кусаются», – она сдвинула неуютное покрывало в ноги и набросила на Лёньку тулупчик с длинным внутренним мехом.

– Так теплее?

– Да, так хорошо. А ты чего не в школе? Сегодня воскресенье?

– Июнь уже. Каникулы у меня.

Июнь? Ему казалось, что ещё должен быть май… Произошедшее вроде бы потихоньку вспоминалось, но пока не связывалось в единую картину.

– Найди, пожалуйста, мой чемодан, – обратился он к девочке.

В багаже были кое-какие подарки, бельё, портмоне и музыкальный диск. Деньги из кошелька племянница положила в буфет, чтобы бабушка брала, сколько нужно.

– Притаскивай сюда свой проигрыватель, – попросил Лёнька. – Вместе будем слушать.

– Это старая радиола, она тяжёлая. Подожди.

Маргоша выбежала из комнаты, и он услышал со двора звонкий голос:

– Захарчик! Захарчик, зайди, помоги мне.

Пришли мальчик-подросток и миленькая девушка лет двадцати в светлой косынке, водрузили на стол массивную байду с поэтическим названием «Дружба». Девушка, едва взглянув на Лёньку, скромно опустила глаза и заспешила на выход.

– Кто это? – Маргоша рассматривала портрет полноватого, но очень симпатичного импозантного молодого человека на конверте пластинки.

– Это Ахмад Захир 2 2 Ахмад Захир (1946—1979) – афганский певец и композитор, в Афганистане считается величайшим певцом всех времён. , его называют соловьём Востока.

– Лучше, чем Дин Рид 3 3 Дин Рид (1938—1986) – американский певец, киноактёр, кинорежиссёр и общественный деятель, пользовавшийся огромной популярностью в СССР, странах Латинской Америки и Восточной Европы. Погиб при невыясненных обстоятельствах. ? – поинтересовалась девочка, включая проигрыватель.

– Лучше, – он подумал и добавил: – Сложнее. Садись рядом.

Маргошка устроилась у него в ногах. Лёньке под тулупом стало тепло, с музыкой – весело, а с живой и любимой племянницей – не одиноко. Он даже начал подпевать слабым голосом.

– Ты понимаешь слова? – спросила Маргоша.

– Конечно. Это дари, афганско-персидский язык. Я его в институте выучил. Он похож на таджикский и фарси, то есть я вроде как учил один, а в итоге знаю сразу три языка. А ещё французский, арабский и пушту.

Вернулась Рива, увидела такое непотребство и кышнула девочку:

– Чего дядюшку беспокоишь? Иди с Захарчиком играть.

– Я её сам позвал, – слабо запротестовал Лёнька. – Маргоша, достань бабушке подарок из чемодана.

Для Ривы он привёз красивый шерстяной платок, Фане предназначались серебряные серёжки с афганским лазуритом, Раечке и Нате – по флакону духов, и даже для Марии Васильевны, Раечкиной матери и Яшкиной тёщи, был припасён нежный шёлковый шарфик.

– А мне? – расстроилась племянница.

– Как-то так получилось, что я привёз гостинцы только взрослым девочкам, – растерялся Лёнька.

– Я тоже уже взрослая. Мне десять лет.

– Тогда для тебя тоже есть подарок, – сказал Лёня. – Возьмёшь себе мою пластинку, когда я… уеду.

День на третий своего более-менее вменяемого существования Лёнька самостоятельно дошёл до соседней комнаты, где стоял шкаф с книгами, и выбрал себе какое-то лёгкое чтиво. После работы заехали братья, привезли сменную домашнюю одежду. Подстраховали, чтобы не упал, когда он решил принять ванну.

– Что-то ты, малой, похудел – легонько щёлкнул его по прессу Пашка.

Действительно, резинку в поясе трикотажных спортивных штанов пришлось подтянуть и завязать на узел.

Сели ужинать. Бабушка Рива подала Лёньке диетический супчик, остальным картошку с селёдкой иваси и морковные котлеты. Морковные котлеты были у Маргошки в меню каждый день: в мощной соковыжималке бабушка давила для внука сок, а из образовавшегося жмыха жарила котлетки, девочка ела их с удовольствием. «Выготавливать», как говорила Рива, она не любила.

– Может, домой поедем? – предложил Яков дочери. – Бабушка Муся за тобой соскучилась.

– Нет, – Маргоша явно предпочитала остаться в цветочно-пряничном домике. – Не хочу.

– Бабушка Рива старенькая, ей тяжело управляться с вами двумя сразу.

Девочка внезапно всхлипнула и начала тереть глаза кулаками.

– Яша, закрой пасть, – посоветовала Рива на идише.

– Ой, а что у меня в машине есть! – вспомнил Пашка, всегда умевший ладить с детьми, и увёл племянницу из-за стола.

– Что там у вас происходит? – поинтересовался Лёнька, когда бабушка вышла в кухню с посудой.

– Да нахрена тебе знать? Выздоравливай поскорее.

– Сказал «А», говори и «Б».

– Нет, ну ты себе представляешь! Мария Васильевна, оказывается, не хочет иметь зятя еврея, – театрально взмахнул руками Яшка. – После того, как я на Раечке женат одиннадцать лет, и до свадьбы мы встречались два года. Неужели она думала, что я эстонец?

– А что Раечка?

– А Раечка таки боится расстроить маму, потому что у мамы поднимается давление, и ей приходится вызывать «скорую». Я предлагал разные варианты – от размена квартиры до переезда сюда, к бабушке. Любой разговор заканчивается «скорой» для Марии Васильевны и скандалом с Раечкой. Мария Васильевна желает жить с дочкой, а та боится ей перечить.

Лёнька подумал, потёр бок, в котором неприятно тянула печень.

– Яша, пожалей себя и ребёнка! Разводись!

– Лёнчик, мы разберёмся, ты, главное, выздоравливай, ладно? – Яшка помог младшему брату лечь. – Я завтра зайду в госпиталь и договорюсь, чтобы тебя посмотрели.

Доктор скептически изучил результаты анализов, бездушно помял Лёнькин живот, пообещал оформить все нужные бумаги и дал бесполезные советы в стиле журнала «Здоровье»: не злоупотреблять, соблюдать, выполнять, наблюдать. Абдул позвонил «аке», доложил обстановку и по его указаниям скорректировал лечение.

В дневное время Лёнька из комнаты перебирался в просторную деревянную пристройку, называемую в семье беседкой. Внутри свободно располагались старинный диван, большой стол и этажерка с книгами и журналами. К своей радости, он нашёл среди стопок Яшкиной «Науки и жизни» и Маргошкиных «Мурзилки» и «Барвинка» много старых номеров «Вокруг света» и принялся их перечитывать.