Андрей Киров - КУПОЛ

– Есть кто-нибудь! – спросил Антон после двух минут ожидания, теряя терпение, подстегиваемый похмельным состоянием. Но никто не ответил и не выглянул из подсобки, несмотря на то, что дверь была приоткрыта.

Антон подождал ещё минуты полторы, потом ещё раз, уже громче прежнего, постучал костяшками пальцев по прилавку и, даже перегнувшись через него попытался заглянуть в полумрак подсобки. У входа стояла оцинкованная бочка разливного пива. При взгляде на неё у Антона сразу усилилось « горение труб», а вместе с ним усилилась и жажда. На полках томились разнокалиберные бутылки как пива, так и более бронебойные спиртовые «фугасы».

Куда все подевались, недоумевал он с возрастающим нетерпением, пытаясь уловить обострившимся, в таком состоянии слухом, хоть какой-нибудь шорох, намёк на присутствие человека в закоулках магазина. До начала рабочей смены оставалось двадцать минут, внутри у него начинало клокотать от жара, как в недрах Земли перед извержением вулкана Кракатау, после того, как он вошёл в магазин, и увидел сколько «огнетушителей» (бутылок) стоит по полкам, и возросло сильное желание этот жар потушить.

Не выдержав мучения, оглянувшись на входную дверь, он быстро открыл крышку прилавка, – всё произошло как во сне, – с участившимся сердцебиением, взял вспотевшими пальцами из пластмассового ящика бутылку пива, сунул её под джинсовку, опустил крышку на место, бросил мятую десятку в алюминиевое блюдце возле кассы, и мгновенно ретировался из магазина, опасаясь непредусмотренных свидетелей его несовместимого с правилами купли-продажи алкогольных напитков, поступка.

Выйдя из магазина, Антон прямо за обитой железом, выкрашенной коричневой краской, дверью, выпил пиво залпом; осторожно, чтобы не разбить, опустил пустую бутылку в мусорное ведро-тюльпан, и потрусил на завод, с удовлетворением отмечая про себя терапевтическое действие напитка. В животе разлилась приятная теплота, перестала болеть голова, заполнившись легким туманом, выровнялся сердечный ритм, и настроение повысилось, принимая во внимание индивидуальные особенности организма. А организм у парня был молодой, сильный, пока не изношенный алкоголем, бабами, и тяжёлой, бессмысленной, низкооплачиваемой работой на находящемся на грани банкротства, предприятии. (Шла вторая половина 90-ых: страна была в глубокой… расселине, благодаря стараниям своих внутренних врагов – социальных паразитов, дорвавшихся до руля правления и их заокеанских хозяев.).

Подходя к заводу, находящемуся за перпендикулярно расположенной улице Щербакова дороге и разбитый перед главным входом сквер с елями, Антон заметил одну странность: кроме него на улице не было ни одного человека. Ни рабочих и служащих завода, стекающихся к проходной, ни домохозяек и пенсионерок с сумками и пакетами, спешащих на рынок, расположенный по правую сторону от завода, ни местных забулдыг, торопящихся похмеляться по своим точкам, ни школьников, бегущих к первому уроку. Не менее странным было отсутствие городского транспорта, в этот утренний час уже вовсю снующий по своим делам. Особенно Антона поразила пустая заводская стоянка легковых автомобилей начальства, уже к этому времени более-менее забитая ими. В какую бы сторону он ни посмотрел – отовсюду веяло запустением, словно в городе ночью началась чума, как в средневековой Европе, и население в ужасе попряталось по своим домам и квартирам. Стояла необычная тишина, даже стих ветер: только хрипло каркали одинокие птицы в кронах деревьев. Небо было подернуло легкой белесоватой дымкой, рассеивающей солнечные лучи, на которую Антон, находясь под воздействием пива, не обратил внимания, а зря, иначе у него сразу бы возникло тысячу вопросов о странной аномалии утра. Температура воздуха, как будто, соответствовала его настроению: было ни жарко, ни прохладно – солнце расплывалось бледным желтком, словно светило через полиэтиленовую плёнку.

Толкнув железную дверь проходной и войдя в сумрачное, в любую жару прохладное просторное помещение, казенный и враждебный вид какого всегда вгонял Антона в депрессию, со стоящими по ходу движения плоскими дюралевыми стойками-ячейками для пропусков, напоминающими ужатые книжные стеллажи, он внутренне собрался перед штурмом вертушки; в это время по ту сторону стерегли злые, как цепные собаки, охранницы завода, придирчиво осматривая внешний вид работяг – не несёт ли кто под одеждой алкоголь, и принюхиваясь, нет ли специфического запаха, обшаривая взглядом, как рентгеном и, если кто вызывал подозрения своей опухшей с похмелья физиономией, тем более, когда несло как из помойки, тащили бедолагу в свою комнату и проводили досмотр. Но бросив взгляд в сторону предполагаемой опасности, Антон понял, что ему опасаться нечего: церберов женского рода в уродливой темно-зелёной форме полувоенного образца, при выходе через вертушку и в будке за стеклом – не было ни одной особи. В этот момент он ясно осознал, что ему ничего не грозит и, даже не стал доставать пропуск из ячейки, прошёл через вертушку на территорию завода, пересёк газон, окаймлённый по бордюру неаккуратно постриженными кустами шиповника и ирги, обошёл административный трёхэтажный, выбеленный известкой корпус, и направился к вытянутому, как железнодорожный пакгауз цеху из железобетонных плит, где он работал в слесарной мастерской, с торца: там была ещё одна дверь.

В мастерской – пустота. На железных верстаках в беспорядке громоздились инструменты и разобранные части механизмов. На столе валялись доминошные кости. Из крана умывальника в углу, капала вода. Создавалось впечатление, что, на работу никто не вышел по необъяснимым причинам. Антон решил проверить остальные производственные помещения, и начал с соседнего токарного цеха, но опять появилось предчувствие, что, кроме него, на территории завода больше никого нет. И оказался прав. Завод словно вымер, как после газовой атаки. Он не обнаружил ни одного человека, когда бегал по всем этажам и кабинетам административного корпуса: цехам, мастерским, боксам, подсобным и хозяйственным помещениям. Заскочил в десятый цех, выпускающий военную продукцию, куда вход был по специальным пропускам, где трудился Серёга, в слабой надежде найти товарища и, конечно, не нашёл, не только товарища, а вообще никого.

Антону стало не по себе. Зря я не взял ещё одну бутылку, подумал он. Сейчас бы в самый раз пригодилась. Словно в тумане он опять зашел в токарный цех, запустил несколько станков различного назначения, чтобы удостовериться, что у него не «поехала крыша», сел на лавочку, закурил, и слушая равномерный гуд станков задумался. Впрочем, это со стороны могло показаться что он задумался, а на самом деле он сидел, тупо уставившись в одну точку – горящую лампочку, которую вероятно забыли, или не успели выключить с ночной смены, и пытался понять – что же произошло в окружавшем его пустотой и безлюдием, сразу ставшим за утро чужим, непонятным и пугающем мире. Стало проходить действие пива, и он снова начал погружаться в депрессивное состояние похмелья с характерными симптомами: упадок сил, отчаяние, жажда и желание опять выпить.