Андрей Киров - КУПОЛ

Стрелки на часах подходили к девяти. Только начинающий раскручиваться во времени и пространстве день на фоне бодуна, начал казаться ему дурным сном, родившимся из алколоидов и сивушных масел, перебродившего в желудке спирто-солодового суррогата, поэтому особенно не погружаясь в причины, что могло случиться – на заводе тоже не оказалось ни одного человека, парень решил, что на сегодня он освобожден от работы, вырубил работавшие вхолостую станки, выключил электричество и, с легким сердцем покинул предприятие.

Выйдя из проходной, оглянувшись по сторонам и удостоверившись, что за это время людей на улице не прибавилось, – не было ни одного человека, – он вернулся по притихшему переулку в магазинчик, где взял без разрешения бутылку пива. Мятая десятка, оставленная им, так и сиротилась в блюдце. Антон уже смело, словно в этом не было ничего необычного, прошёл за прилавок, заглянул в подсобку, на всякий случай, хотя точно знал, что там никого нет, достал из пластмассового ящика жестяную банку немецкого пива «Шпатен», выпил её содержимое, удивляясь своей безнаказанности и растущей наглости, снял с гвоздика полиэтиленовый пакет с рисунком ночного Парижа на фоне эйфелевой башни, взял ещё три банки пива – такого же хитро-сбадяженного, снял с полки дорогую бутылку водки в картонной коробке, туда же отправил несколько пачек дорогих сигарет, полуторалитровую бутылку газированной воды и несколько плиток шоколада. А на выходе захватил и мятую купюру из блюдца.

Антон прошёл через дворы на улицу Ленинградская (где он жил в четырёхэтажном кирпичном доме, в однокомнатной квартире на первом этаже), лежавшую параллельно улице Щербакова, и вышел к кафе «Бригантина».

Только собрался повернуть к своему дому, решив сначала зайти домой, принять душ, похмелиться по-человечески, поспать, и уж потом думать, что делать дальше, но тут заметил человека. За утро первого. Человек сидел к нему спиной, на летней площадке кафе, за одним из пластмассовых столиков, под полотняным зонтом с рекламой заграничных брендовых прохладительных напитков.

Обрадовавшись, как, наверное, обрадовался Робинзон Крузо на острове, обнаруживший живого человека, Антон сразу изменив решение, что собирался идти домой, направился к незнакомцу.

«Извините, вы не знаете, что случилось..» – с такими словами – хотел он их сказать сидящему к нему спиной человеку, когда подошёл близко, и осекся, когда субъект повернулся к нему лицом. Это был местный бомж, в любое время суток полупьяный мужик лет пятидесяти, заросший волосами и бородой как хиппи-перестарок, с одутловатой физиономией, постоянно отирающийся около кафе. Не раз Антон видел, как он машинально, еле соображая с похмелья, шаркал метлой по цементным плиткам у «Бригантины», по всей вероятности, имея какой-то приработок от хозяйки кафе, либо сидящим на лавочке автобусной остановки, которая была рядом. Менты его не забирали в вытрезвитель, даже когда он спал пьяный на этой же лавочке, потому, как чего взять с бомжа? Нет, менты были не дураки, они знали кого забирать, с кого можно поживиться деньжатами, а то корми даром грязных полупьяных легаров, не испытывающих никакого желания выполнять общественные работы на пользу силовой мусоросборной организации.

Представитель социальных аутсайдеров, выброшенных мутной волной на помойку новой экономической политикой развалившегося советского государства, дружелюбно улыбнулся протягивая руку.

– Здорово.

– Привет, – пришел в себя Антон, отвечая на рукопожатие, и присел на пластмассовый овальный стул с дырками в сиденье, напротив бомжа. – Вы не в курсе куда подевался народ, – спросил парень без всяких предисловий, что называется в лоб. – С утра хожу по улицам, и ни одного человека не встретил, словно корова всех языком слизала. Ходил на завод… Я работаю на приборостроительном слесарем, – зачем-то сообщил он бомжу, – такая же ситуация. Никого. Про себя Антон отметил, что бомж, всегда одетый в замызганную, потерявшую изначальный цвет спецовку, грязные мятые брюки советского образца, изодранные отечественные, из кожзаменителя кроссовки, был в новенькой джинсовой рубашке с коротким рукавом, чистых летних брюках серого цвета, коричневых сандалиях на босу ногу, из которых торчали грязные, с чернозёмом под ногтями, пальцы. Заметив такой «сюрприз» Антону стало неприятно, но он постарался не показывать вида. Ещё он заметил, что у рубашки, – бомж даже не посчитал нужным застегнуть её на все пуговицы, и вывалившееся жирное волосатое брюхо, своим видом тоже не доставляло особого восторга у наблюдателя, – даже не была оторвана этикетка. На круглом столе – початая стеклянная фляжка коньяка пять звёздочек, шестигранный стакан толстого стекла, пачка «Мальборо», и закусанный бутерброд с ломтем ветчины по толщине не уступающий куску хлеба. Неплохо он стал жить, подумал парень, акцентируя внимание на коньяке и сигаретах.

– Да и хрен со всеми! – весело, сверкая глазами, ответил мужчина, – я даже рад, если, в самом деле, все наши «пылесосы» и жрач-проглоты под землю провалились! Ничего личного, парень! По дружески похлопал он Антона по плечу. Может, воздух станет чище! А то загадили всю атмосферу – ездить в своих железных корытах! Никакого от них спасения! И потянулся к бутылке: – Давай лучше выпьем, чем разводить ненужную антимонию! Главное – мы в порядке! Взял грязной, заросшей светлыми волосами, рукой, фляжку с восхищением посмотрел через стекло на свет – на жидкость цвета пережжённого сахара. – Нехилое, кстати, пойло, брат! Первый раз в жизни довелось попробовать! А то пьёшь всё какую-то дрянь: самогонку, бодягу, медицину, стеклоочиститель «летний сад»… Иди в кафе, возьми стаканчик – выпьем за знакомство!

– Константином меня зовут, – представился мужчина после того, как Антон принёс из кафе такой же шестигранный стакан и пару сосисок с кетчупом на бумажной тарелке, и представился сам. Когда они выпили, бомж не притронувшись к бутерброду, закурив сигарету, добавил: – Можешь звать меня просто – Костя. Ты чего задумался? Радуйся своему исключительному положению. Видишь рубашку? – Он оттянул ворот немытыми, жёлтыми от никотина пальцами, от не менее немытой шеи. – В нашем Торговом Доме приобрел… И ухмыльнувшись, подмигнул: – Там сегодня для неимущих граждан скидка – сто процентов. И для всех остальных, чудом уцелевших после аномального явления. Посмотрел на свои грязные пальцы на ногах. – Брюки, сандалии и прочие вещи по той же цене. То есть бесплатно. Сходи и ты тоже, выбери себе чего-нибудь, пока не прикрыли мангарус.

– Чего? – спросил Антон, чувствуя, как ему становится хорошо от коньяка. Вспомнил, что у него в пакете тоже есть, достойные данной ситуации, товары народного потребления для содержательного, в кругу пацанов, времяпровождения, достал бутылку водки и баночное пиво.