Валентин Беляков - Восход видит

Вот так сюрприз: биологом, вызванным снизу, оказалась Эмма. Она в Айсберге не намного дольше меня, и мы с самого начала стали приятельницами. Единственное серьёзное различие: я хотела поскорее пробиться на нижние уровни, а ей тут всё осточертело. Что ж, лучше надо было думать, когда рвалась здесь работать.

– Эмма! – окликнула я её на пути в «гардероб» – хранилище защитных костюмов. Женщина никак не отреагировала, хоть и прошла совсем близко.

– Подальше. И пораньше лет на восемьдесят, – пробормотала она в ответ на собственные мысли.

– Да Эмма, блин! Доктор Лебен, приём!

– Наоми… Привет. А меня тут выбрали добровольцем.

– Чего-чего? Ты не в себе, что ли? Не хочешь идти – так и скажи начальству, а то от тебя там толку будет мало.

– Да всё лучше, чем тут мариноваться. – Эмма рассеянно махнула рукой, заходя в узкое ярко освещённое помещение. Вышла оттуда уже в костюме, похожем на скафандр, вместе с остальным отрядом. Я не смогла различить, которая из этих неуклюжих фигур —она.

Они ушли в кессон под напутствия, неуверенные аплодисменты и взволнованный шёпот. Камеры, установленные во внешних помещениях, показывали входные двери, ведущие на улицу. Вот они открылись. Я была на сто двадцать процентов уверена, что тьма сейчас же хлынет под купол, как грязное болото, укроет пол толстым вязким слоем, будет влажно стучаться в кессоны своими щупальцами… Но она осталась стоять за дверьми неподвижной желеобразной стеной. Может, она твёрдая? Но нет: вся отважная компания – трое из охраны, химик, биолог и лингвист – держась за руки, цепочкой вошла во тьму, будто там действительно был всего лишь воздух, и исчезла в ней. Связь с ними тут же прервалась.

И не успели оставшиеся под куполом как следует испугаться, как пелена рассеялась. Мгновенно и бесследно, будто кто-то включил дневной свет. Пять фигур в тяжёлых костюмах, снова ставшие видимыми, замерли на середине шага. Остановились. Обернулись к нам и стали недоумённо пожимать плечами (правда, со стороны это было не особо заметно), махать руками и показывать большие пальцы вверх, похлопывать друг друга по плечам тяжёлыми перчатками…

Прошли ещё сутки, прежде чем режим чрезвычайного положения в Айсберге сняли, и нам позволили подняться на свои уровни и вернуться к работе. Всё это время я, Райто Феникс, изнывал от тревоги и скуки, но считал своим долгом не показывать этого. Спасал только плеер. Сосед, точнее, хозяин комнаты, с утра до вечера пропадал на работе, да и вообще оказался неразговорчивым парнем. Я даже не узнал, как его зовут. Когда выпуск внутренних новостей прервался, я такого себе навоображал… Думал, всё – конец света. А потом вдруг стало всё равно, и я заметил, что и все кругом стали такими: равнодушными, сонными, будто в самом воздухе подземных коридоров и залов разлилось успокаивающее зелье.

Но вот заработали лифты. Всё тот же механический голос вежливо потребовал вернуться к работе. Надо ли говорить, что пациентов у меня прибавилось… Я даже не успел отпроситься на часок, чтобы подняться на поверхность и погулять на свежем воздухе. Зато узнал все последние новости: и про кровавый дождь, и про лягушек, и про тьму… В самом бредовом сне не приснится! Кстати, к вящему разочарованию биологов, пойманные ими жабы и все образцы, которые из них успели наделать, исчезли одновременно с тьмой, не оставив после себя ни одной клеточки. Получается, они исследовали коллективную галлюцинацию. Мда уж, неловко вышло.

Ещё я узнал, что где-то на Аравийском полуострове нашли мужика, состав крови которого оказался идентичным с кровью из восходового облака. Кровавые лужи и остальные следы, разумеется, исчезли, но данные анализов-то никуда не делись. Поэтому беднягу притащили в Айсберг. Сотрудники, которые видели, как служба охраны вела его к лифту на нижние уровни, рассказывали потом в полголоса, как он кричал что-то вроде «Я ничего не знаю! Я не связан с ним! Не убивайте меня!» на английском и иврите. Но больше всех отличилась, конечно, наша Наоми. Ещё до того, как она пришла ко мне в кабинет (всех сотрудников верхних уровней записали ко мне на диагностику и консультацию), я узнал по сарафанному радио, что отпустить «восходников» – её идея. А я и не знал, что эти сектанты объединяются в группировки, и их считают опасными. Подробности, конечно, хотелось узнать от самой Наоми: у неё талант травить байки. И так как её фамилия начинается на букву «Б», мне это вскоре удалось.

– Райто! – вскричала женщина с порога кабинета, сверкнув белыми зубами, – ну ты даёшь! Небось и пять часов не проспал, а уже снова в строю!

– Некогда валяться. Мне работы на несколько недель: всем вам по очереди мозги вправить после оранжевой тревоги, – в тон ей ответил я.

– И всё-таки. Ты похож на папу той девочки… Из кукольного мультфильма. В стране…

– Отец Коралины из «Коралины в стране кошмаров», я в курсе. Если бы он был наполовину японцем, то вообще одно лицо. Но ты себя-то видела? В мешках под глазами можно контрабанду перевозить.

– Кстати о контрабанде: вечером жду тебя у себя на этаже, мы устраиваем вечеринку: за всю эту хрень надо выпить, – воодушевлённо заявила она, плюхаясь на кушетку.

– Чего выпить? Водички из-под крана? – усмехнулся я, записывая её данные и свои наблюдения в анкету. Пока никаких отклонений в поведении я не заметил, разве что нервное возбуждение. Но было бы куда более странно, если бы оно отсутствовало.

– Контрабанда, я же говорю, – Наоми заговорщицки понизила голос, – за офисным планктоном из купола следят не так тщательно, а они и рады перепродать алкашку вниз. А мы рады купить, пусть и втридорога. К тому же у нас тут полно медиков, у которых всегда найдётся спирт, да и химики-синтетики и биологи с их экспериментальными делянками могут кое-чем порадовать. Не сякэ, конечно, но насвинячиться можно.

– Жу-уть, куда я попал!.. – я невольно рассмеялся. – Жалобы-то есть?

– У меня стрессоустойчивость, как у чёртова булыжника, – отмахнулась Наоми, – дружок сверху тоже пока не стучался с грёзами в личку.

– Тогда давай выкладывай всё, что произошло, пока не пришёл следующий. Но учти, тебе придётся постараться, чтобы меня удивить.

Я кратко пересказал Наоми всё, что успел услышать от сотрудников с фамилией на букву «А» и первых «бэшек». Как же я всё-таки рад, что ещё на вступительных испытаниях познакомился с такой «зажигалкой»! Рядом с ней моя тревога почти рассеялась. Наоми – сильный человек, почти как мой отец, и я всегда мечтал стать таким же. Чтобы успокаивать и воодушевлять одним своим присутствием.

– Это просто миф какой-то… – начала Наоми рассказ об освобождении «восходников», – дело было в твоей родной Англии: все паникуют, а эти ребята, сектанты, сидят по камерам и в ус не дуют. Забавный факт, точнее, слух: их духовный лидер в какой-то момент исчез из тюрьмы. Не сбежал, а именно испарился, прямо из наглухо запертой одиночки. А через несколько часов, когда всю тюрьму на уши поставили, объявился как ни в чём не бывало. Даже если это правда, по официальным каналам такую информацию не озвучат, никто же не любит признаваться, когда лажает. И ещё немного о том, что я узнала через десятые руки: почти сразу, как Шпилляйтер обратился к тамошним спецслужбам со своим предложением, ему решительно отказали. И тут как раз мир накрыла тьма. Ну, про тьму, думаю, тебе все уши прожужжали. Тюремщики все, ясное дело, пересрались, наплевали на начальника тюрьмы и решили «восходников» всё-таки выпустить. Те немножко почесали языками: втирали им свой фанатичный бред, разумеется, а потом вышли. Как только последний «восходник» покинул здание тюрьмы, тьма в ту же секунду исчезла. Во всём мире разом, прикинь? «Восходники» тоже будто испарились. Так вот. Будет, что внукам порассказать.