Лев Логак - От перемены мест… меняется. Из жизни эмигрантов

А потом в Верину газету принесли вдруг объявление о том, что в одной из хай-тек компаний ищут специалиста, и как раз по профилю Петра. Оказалось, что владеет этой фирмой приехавший давно доктор наук. По фамилии Коварский. Этот профессор-бизнесмен благодаря исключительным пробивным и авантюрным способностям сумел организовать компанию, довольно успешно выполняющую работы для крупных государственных предприятий. Расчёт у этого Коварского был наивернейший. Он поставил на блестящие мозги, которые в избытке утекали из Союза. И к нему хлынул поток специалистов, для которых тут было раздолье – всё на русском языке! Коварский с сарказмом любил рассуждать о том, что в Союзе после общеобразовательной школы и после высших технических учебных заведений люди в лучшем случае могут со словарём перевести кое-что по специальности, да и то если там нет грамматических наворотов. И что об элементарных навыках разговорной речи вообще говорить излишне. Что их, этих навыков, нет даже после аспирантуры с её кандидатским минимумом. И что поэтому устроиться по специальности в эмиграции для многих, что называется, труба. В общем, этот Коварский отобрал для своего заведения самые сливки! И не удивительно, что компания его пошла в гору. Начались внедрения, стали окупаться вложения. Да и как же иначе? Научные кадры как на подбор, а всеми внешними контактами занимаются люди из местных, без проблем с языками.

После обращения к Коварскому Пётр сразу же был им принят на службу и, благодаря своим незаурядным способностям, стал у него ведущим специалистом. Только вот и здесь его постепенно начали раздражать некомпетентность и диктат босса. Но помня о приключившейся с ним ранее истории и понимая, что другой работы не предвидится, он очень долго не перечил начальнику и держал досаду внутри себя. Однако конфликт всё же произошёл, и обстановка накалилась до предела. И это, по мнению Веры и всех, кто был в курсе случившегося, и привело в конце концов к болезни и кончине Петра.

Итак, услышав голос Веры из квартиры, Майя и Эдуард осторожно отворили дверь. В этот же момент от сквозняка распахнулось окно, и, точно так же, как это уже случилось сегодня и у пришедших супругов, в комнату ворвалась занавеска и пролетела до сидящей на диване Веры. Та стала отмахиваться от накрывшего её тюля, но в тот момент, когда дверь захлопнулась, зловредная ткань нехотя вернулась на место. Майя и Эдуард ошеломлённо переглянулись.

– Проходите, садитесь, – выдавила из себя Вера сквозь слёзы.

Эдуард и Майя безмолвно опустились на краешки стульев, придвинутых к дивану. Испытывая неловкость, они молча смотрели на Веру, а та тоже остановила на них застывший взгляд.

В какой-то момент Майя не выдержала этого взора и обвела глазами комнату. Обычно она довольно поверхностно оценивала чужое жилище, в котором оказывалась впервые. Вот и сейчас она уловила лишь то, что её и Верина квартиры спланированы практически одинаково, что обстановка гостиной достаточно невзрачна и что почти всё пространство занимают книги.

Майя снова перевела взгляд на Веру. На той был чёрный костюм, который в сочетании с потемневшим от горя лицом делал вид безутешной вдовы совершенно мрачным и траурным. Майя хмуро качнула головой в знак сочувствия, и Вера ответила ей тяжёлым вздохом. Неловкое молчание продолжилось, и Майя про себя отметила, что её бывшая подруга мало изменилась внешне за то время, что она её не видела. А вслед за этим она вдруг подумала: «А костюм-то у неё элегантный, да ведь других у неё никогда и не водилось». И тут же устыдилась этой своей мысли. И не только оттого, что сама пришла в довольно изящной дорожной одежде – модной трикотажной брючной двойке горчичного цвета и такого же колера новеньких полусапожках.

Эдуард же смотрел на Веру с грустью и тревогой. С грустью – оттого, что не мог отогнать от себя нахлынувшие на него воспоминания о том коротком времени, когда они были вместе. С тревогой – потому что его чрезвычайно беспокоило происходящее с Ольгой и Маратом, которых он считал своими детьми.

Наконец Вера еле слышно промолвила:

– Вот и представился повод увидеться.

– Да, так оно в жизни, – тихо вздохнула Майя. – И то опоздали. Сегодня только вернулись из Питера.

– Какое совпадение, – наморщился лоб у Веры. – Девочка Маратика тоже только сегодня…

Она осеклась и вопросительно уставилась на Майю и Эдуарда. И в этот момент в гостиную вошли Ольга и Марат.

– Мама? – опешила Ольга. – Папа? Вы… знакомы?

– Да, Оленька, и давно, – сдержанно кивнула Майя.

– Оленька у нас сегодня впервые… С Петей ведь такое было…, – нервно переплела пальцы рук Вера. – Я, конечно, спрашивала о ней у Маратика, но о фамилии как-то речь не заходила. Вот так номер!

– Действительно, – конфузливо повёл бровью Эдуард.

– Так и мы ведь ни о чём не догадывались! Олечка ведь говорит – Мар, Марик…

– Да, – сказала Вера, – здесь в школе его стали так называть, да и в университете к нему так обращаются. А он уж и сам привык…

Марат перевёл взгляд с Веры на пришедших и улыбнулся:

– Ну и что, что всё разъяснилось только сейчас? Ведь вы же не Монтекки и Капулетти? Не заклятые враги? Или… заклятые друзья? Как сейчас говорят.

– Да просто в такой день… – растерялась Вера.

Эдуард замер. Ведь он никогда не видел этого парня, которого считал своим сыном! А Марат оказался юношей видным, спортивного сложения, высоким. Лицо его светилось умом и неподдельной доброжелательностью.

Майя и Эдуард разглядывали его каждый со своими мыслями. Разумеется, они искали в нём сходство с Ольгой. Майя

– как родившая дочь от Петра, а Эдуард – будучи убеждённым в том, что и Ольга, и Марат – его дети.

Наконец Эдуард робко нарушил возникшую паузу:

– Вера, мы тут принесли пироги, вино…

– Да, давайте попьём чаю, – кивнула она. – И помянем Петю.

Вера поднялась было с дивана, но Ольга поспешно вернула её на место:

– Нет, нет, сидите. Мы сами. Мама, Марик, пойдёмте, соорудим чаёк.

Майя, Ольга и Марат вышли на кухню. Эдуард подался к Вере.

– Я тебе очень сочувствую, – еле слышно вымолвил он. – Понимаю, как тебе тяжело. Но прости, я не могу не сказать тебе… Ты же понимаешь, что этого нельзя допустить.

– Чего именно? – удивлённо посмотрела на него Вера.

– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду. Допустить нельзя того, что происходит с нашими детьми.

– Почему же? – опять занедоумевала Вера.

– Что значит, почему?

– Да, почему? – продолжила настаивать она.

– Господь с тобой! Они же брат и сестра!

– Ты в уме? – часто задышала Вера.

– Вполне, – потяжелел взгляд у Эдуарда. – Ты что думаешь, если матери разные, то это не инцест? Не кровосмешение? Господи, у них же могло уже зайти далеко!