Диана Муталибова - Когда мечтатель проснулся, или Маленький император, с которым я рос

В реальности для многих жизни мало, чтобы понять близкого человека на таком же уровне. Возможно ли, что мы сами себе являемся во сне, меняя форму? Или это есть духовный родственник, что не сумел вместе с тобой попасть в этот мир и видится с тобой под разными лицами?

Спрашивая себя об этом, я не ждал и не хотел ответов. Восхищался тем, что это возможно и все еще остается в неизвестности. Даже хотел, чтобы это оставалось тайной как можно дольше.

В трудные для ребенка времена Маленький император посещал меня и помогал советом. Это происходило, когда мне предстояла сложная контрольная работа в школе или в моменты сильных ссор родителей.

По совету Маленького императора я усердно перечитывал темы, по которым должен был написать контрольную работу, по его же совету, каждый раз после родительских ссор отказывался с ними общаться. Объявлял им бойкот, надеясь, что это как-то повлияет на их отношения. Я был отличником с первого класса, но появление Маленького императора поставило учебу на первое место. Меня не интересовали игрушки, ребята во дворе и прогулки.

Поставив своей миссией стать таким же, как мой ночной гость, я старался быть лучшим. В учебе, спорте, во всем, что по меркам родителей для меня было важным. Со временем для меня стала важной не похвала родителей за мои достижения, а простое императорское: «Горжусь тобой».

Я считал Маленького императора своим другом, советчиком. Чувствовал, что японец понимает меня, как никто другой. И был уверен, что и у других есть такие гость, но они, в отличие от меня, не делились рассказами о них.

Однажды, во время одного из снов, я спросил у Маленького императора почему он приходит ко мне во сне.

– Прихожу, потому что ты хочешь меня видеть, – холодно ответил он.

– Если кто-нибудь другое захочет тебя увидеть во сне? – боясь услышать ответ спросил я.

– Значит я буду приходить в его сны, – коротко выдал Маленький император.

Другого ответа я от него не ожидал, но все равно огорчился. Маленький император был для меня особенным, в глубине душу я надеялся, что и я стал для него кем-то особенным.

Все детство я боялся, что мой друг однажды покинет меня, и ценил эти отношения, насколько мне позволял возраст. Цеплялся я за них в момент бодрствования. Во сне, к сожалению, я был не властен над собой. Я был резок с императором в царстве Морфея, спорил с ним. На утро же ругал себя, упрекал, ругал, что однажды император не захочет появляться в моих снах.

Отцу не очень понравился мой друг. Я совершенно искренне делился с ним о впечатлениях со встреч с императором. С каждым разом сильнее замечал растущее раздражение отца, стоило мне упомянуть его в беседе. И каждый раз мама сводила этот назревающий конфликт на нет.

Почему это раздражало отца, я тогда не понимал. Считал, что когда-то и он имел такого друга, но не сумел сохранить связь с ним. С годами понял, что отец по-своему переживал, считая, что я теряю связь с реальностью, уходя в себя. Испугавшись, что отец запретит мне посещать его кабинет и библиотеку, я перестал с ним говорить про Маленького императора.

Созерцая, познавая и бесконечно разочаровываясь этим прекрасным миром я чувствовал себя то императором, то пылью под ногами. Юношеским максимализмом назвать свое состояние не спешил, тогда я понятия не имел, что это такое. Скорее это было тем, что зовут надеждой. Позже я начал понимать, что надежда есть не только у того, кто только вступает в жизнь, но и у тех, кто ее покидает. Последний выдох умирающего полон надежды, что он попадет в лучшее место после смерти.

Именно она притупляет страх перед неизвестностью, которая наступит, когда в последний раз закроешь глаза. Надежда помогает людям идти дальше, даже если все плохо. Вечная спутница сюрпризов жизни – вот что такое надежда! Но и она не отменяет того разочарования, что из раза в раз повторяется в жизни человека. Одни в перерывах между надеждой и разочарованием успевают мечтать, а некоторые и вовсе воплощать свои мечты в жизнь.

«И я хотел, и я пытался», – вот что останется по итогу от каждого. Взрослея я смирился с позицией не главного героя, но когда-то и я был уверен, что стану императором своей судьбы.

Зрелость открыла глаза на слова отца. Наступая на собственную гордость и надежду, я признавал, что взрослые были правы, но все же дал себе слово не давить на новое поколение в будущем. Чрезмерная любовь опекуна всегда душит. После 40 лет мало кого беспокоят сожаления о нереализованном потенциале.

Кто-то, избавившись от обязательств перед обществом уверен, что его ждет достойная старость, кто-то и после исполнения своего долга пытается устроить жизнь своих взрослых и наивных детей, а глупые после 40 лет надеются, что дети сделают то, что они не сумели.

По своей натуре я был фанатичным. Восхищался сильными и волевыми личностями. Взрослея, все больше и больше зачитывался биографиями людей, которые умело управляли своей судьбой, а главной звездой в этой системе все так же оставался Маленький император.

В 15 лет мой фанатизм остановился на личности Александра Великого.

«Вот, где дух, вот кто правитель своей судьбы, вот кто достоин управлять другими», – думал я тогда.

Затем роль кумира перешла к Наполеону, потом, несмотря на отношение окружающих, я открыл для себя личность Гитлера. Грандиозное чудовище. Все они утоляли свою жажду, испив потенциал своей жизни до дна, а чужие жизни для них были не так важны и ничего не стоило принести их в жертву. Мое детство выпало на покорение человечеством Космоса, это было время, которое подарило миру Юрия Гагарина, но эта тема почему-то тогда меня мало волновала. Предпочитал изучать тиранию и причины ее появления в человеческом обществе.

В какой-то момент я решил стать связующим звеном в многочисленных кровавых событиях истории человечества. Тогда я пришел к следующему выводу: «Когда осознаешь масштабы Вселенной, понимаешь, насколько управляемы история и люди на такой маленькой планете, как Земля. Все эти тираны стали плохими для миллионов лишь только потому, что видели дальше и больше, чем простые люди».

О моем нездоровом интересе к тирании не знал никто: ни родители, ни даже Маленький император. Это позволяло мне чувствовать себя важным человеком, знающим больше других и предпочитавшим существовать в пассивной форме величия, не занимаясь великими делами.

Продолжалось это до тех пор, пока я не услышал про высокую звезду на небе, что зовет в путь. Моя молодость выпала на время, когда умами молодежи владел не Александр, Наполеон, Гитлер и даже не Гагарин. Это было время, когда каждый тянулся к звездам, к собственной внутренней вселенной.

Будучи студентом мединститута, куда я поступил по наводке отца, одногруппник затянул меня в столичные рок-клубы. 70-е годы – начало самостоятельного авторства, время возникновения подпольных рок-групп.