Askar Ussin - ПАНАРИОН В СТИХАХ. Размышления нерусского о русском в лирическом исполнении

Шукир 9 9 Шукир (араб.) – слава богу. … Мои семейно-бытовые вопросы остались устроены самым наилучшим образом, и я должен быть благодарен своему предполагаемому потомку так же, как и он благодарен мне. Будь канцелярия по невесть каким делам памятников, обязательно накатал бы мадригал в его честь.

Среди миров в мерцании фотонов

Мы сверхэпично помним о тебе…

Не оттого, что близок ты к народу,

А оттого, что близок к Ак-Орде.

Действительно, зачем и почему я все-таки был так нелепо вызван из этого болотно-мерцающего небытия? Оттуда, где все органическое тлеет и соединяется с вечностью. Что за невидимая рука выхватила меня из этого бульона элементарных частиц и придала эту внушительную форму? Да так, чтобы даже сомнений не оставалось. Меня ведь рано или поздно снесут. Все памятники сносят. Так зачем же тревожить тех, кто уже ушел на покой? Тем более, если при жизни я потрудился сполна и заслужил этот самый вечный покой. Что за насмешка такая: не отпускать тех, кто более всего заслуживает покоя! Ирония судьбы? Кому я помешал, чтобы меня в угоду ничтожному самолюбию, тщеславию и сиюминутной прихоти чинуши, пусть даже и высокопоставленного, выставили на всеобщее посмешище? Люди – они ведь не глупые. Они устали от этого конвейера тщеславия, когда памятники лезут и лезут, как грибы после дождя, на каждом незапроданном пятачке благодаря стараниям все тех же соревнующихся в благодарности потомков. И помяните мое слово: чем усерднее трудятся эти чиновники над духовным возрождением нации, тем болезненнее будет обратная реакция, когда эти памятники разлетятся с постаментов быстрее, чем конкистадоры завоевали Америку. Гудбай, Колумб! Гудбай, Ленин! Гудбайте, все-все-все!

И все же чем я заслужил такую огромную честь, чтобы меня вспоминали? Если я сам попытаюсь себя вспомнить, то я ведь не смогу ничего особенного о себе самом рассказать. Однако ж тема истории и памятников мне была близка, чему я, собственно, не удивлялся. Возможно, и это – от скульптора. Сам же я особо ничем не выделялся среди моих соплеменников. Меня вроде бы относят к лихим годам так называемого Великого Бедствия , или «Актабан Шубырынды», что дословно означает «Гуськом бредущие белые пятки». В истории это время известно как нашествие джунгар на земли казахов. Русским аналогом я бы назвал дефензиву Москвы Мининым, Пожарским и Черкасским от злых польско-литовских интервентов. Кстати, странно, что третий как-то «выпал» из этого «гусиного строя» истории и, соответственно, из народной памяти, а двое других остались в ней как «русские», хотя, как минимум, один из них был татарином. Каждый, наверное, слышал эти слова «Поскреби русского – найдешь татарина». Да, это не мои слова, а знаменитого корсиканца. Все мы – татары. Казахи – тоже татары. Только одни – крещеные, а другие – мусульмане. И вышло так, что бог не породил в душах этих татар никаких других идей, кроме фанатизма и желания истреблять друг друга. И затем уже строить памятники – на костях и крови людей, которые, может быть, еще вчера ходили друг к другу в гости, а сегодня им вдруг сказали, что бог так не велит, а велит брать оружие в руки и идти против своего соседа, а, может, и родного брата. Да-да, бог – это всегда братоубийство. Эта история тянется еще с братьев Каина и Авеля. Не знаю, закончится ли это когда-нибудь, но, думаю, еще немало памятников будет возведено. Да и вообще можно было бы так, чтоб поставить один памятник, да такой, чтоб все были довольны, и чтоб в каждом наконец наступило умиротворение, и поселилась в душе благость от благоговения перед прекрасным и питанием исключительно добрых братских чувств! Возможно ли такое? Или же это утопия? Каин всегда будет убивать Авеля? Мир состоит из двух противоборствующих и взаимно притягивающихся начал? Диалектика Гегеля? Мужское и женское? Союз и аннигиляция? В итоге – лишь яркая вспышка на историческом горизонте, и, бум, получите-распишитесь, вот, господа-с, вам очередной памятник. « И на осколках самовластья напишут наши имена »! Старый мир разрушим – построим новый. Только нам необходимы памятники, чтобы укреплять в массах новорожденный миф. Настоящие герои имеют фантастическое обыкновение выпадать из истории. Ах да, памятники! Есть один роскошный памятник тысячелетию Руси, установленный в Новгороде в 1862 году, куда, якобы, призвали варяга Рюрика. Да будет известно, что миф насаждался сверху вопреки исторической истине. Московиты, как называли русских еще в 19 веке, не были славянами. Вопрос исторической правды решался политическими методами. Вообще, эта важнейшая тема актуальна и для казахов в том числе. По этому поводу Руссо даже шутил: «Pierre 1er a empeche ses sujets de devenir ce qu’ils pourraient etre, en leur persuadant qu’ils etaient ce qu’ils ne sont pas» . Я, кстати, мог похвастать неплохим знанием французского языка, который, я, probablement, также перенял у своего талантливого скульптора. В общем, перевод этой «шутки» благозвучит следующим образом: «Петр Первый помешал своим подданным стать теми, кем они могли бы стать, убедив их в том, что они были теми, кем на самом деле не являлись» . Думаю, корсиканец и Руссо говорили об одном и том же. Вообще, «быть или не быть» – это, похоже, и есть самая сермяжная квинтэссенция всех памятников, в том числе, и самого русского царя-великана, глядящего то величественно и грозно, то снисходительно и горделиво с бессчетных постаментов, напоминая повсеместно нам всем о том, кто же «прорубил окно в Европу». Но это ведь Европа прорубила окно в Россию! Еще сам Федор Михайлович в «Зимних заметках о летних впечатлениях» пытался ответить на этот вопрос: « каким образом на нас в разное время отражалась Европа и постепенно ломилась к нам со своей цивилизацией в гости и насколько мы цивилизовались ». Правда – противоположна! Ну, посудите сами. Тут даже не нужен красный диплом исторического факультета МГУ. Власть в России – всегда иностранка: то скандинавка, то татарка, то полька, то немка, то еврейка. Власть в России всегда ведет себя как плохая невеста: извечно угрожая Западу, извечно стремится к нему. В этом, мне думается, кроется некоторое расстройство личности, разрешив которое, можно будет ответить на «извечные русские вопросы», которые, я глубоко убежден, помогут и татарам-казахам ответить на их собственные. Пока у меня только один вопрос: неужели мы ставим памятники injustement? Есть ли в этом злой умысел тех, у кого без всяких ангажементов в руках оказывается власть, или это естественная антреприза historique, где все исполняют свои roles, отведенные божественным провидением? Как бы пошутил Руссо? Не знаю. Что-то я совсем расфилософствовался. Не успел родиться, а уже – философ. Почти как Лао-Цзы. И где-то во всем этом словоблудии потерялся я сам.