Владимир Леонов - «Искал не злата, не честей»

Поэт! не дорожи любовию народной.

Восторженных похвал пройдет минутный шум;

Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,

Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

Ты царь: живи один. Дорогою свободной

Иди, куда влечет тебя свободный ум,

Усовершенствуя плоды любимых дум,

Не требуя наград за подвиг благородный.

Кто пробуждает в нас понимание, тот возбуждает в нас и любовь, вслед за Пушкиным мы спустимся в тусклый мир человеческого существования, и вместе с ним превратим его в яркий и по – весеннему цветущий и благоухающий. Поэзия А. Пушкина – – это мерцающий и бурлящий океан, небесный Солярис и Южный Крест, где нет никаких пунктирных границ, красных буйков и территориальных споров: « золотоносная жила подчас имеет самые причудливые изгибы»– Шарль Огюстен де Сент-Бёв.

В этом поэтическом мире не прижилось ни изощрённое шарлатанство, ни интеллектуальное мошенничество, ни искусственное гетто в виде религиозной и мистической экзальтированности – ибо постмодернистская культурная мельница крутится без остановки, создавая ноктюрны страданий и протуберанец мутных эмульсий, примесей, вносящих недомогание и беспорядок во внутренний мир человека. Ведь было некогда описано о преобразовании души чистой в «мыльный пузырь / Homo bulla est/ : « притворную в суждениях, изворотливую в посылках, недалекую в доказательствах, деятельную в пререканиях, тягостную даже для самой себя, трактующую все, но так ничего и не выясняющую… увлекающая пустым обольщением» – Тертуллиан.

Как говорил Свидригайлов, « беда быть широким без особенной гениальности ». Мышление деятелей культуры загрязнённое, засорённое постмодернистским шлаком уже не способно к подлинной рефлексии. Российский мистик Георгий Гурджиев называл таких « спящими машинами».

Дело в том, что мышление загрязнённое, засорённое постмодернистским шлаком уже не способно к подлинной рефлексии и самокритике. Ещё в античные времена было известно, что из двух взаимоисключающих тезисов можно вывести всё что угодно. Например, из посылок «Сократ существует» и «Сократ не существует», логически следует высказывание «Сократ – осёл» (докажите самостоятельно) …а пушкинское: «Мой дядя самых честных правил…» (школьники, да порой и взрослые, какой только тын не нагородят, пытаясь осилит умственно эту поэтическую уловку поэта!?)

Пушкин повернул зрение эпохи: « Никому не дано изменить свое вчера, но мы можем изменить свое завтра» (Колин Пауэль). Научил видеть сквозь пленку обыденной жизни – существо бытия. Как Дарданим Приам из гомеровской «Илиады», (« …Пусть и дары он несет, чтобы смягчить Ахиллесово сердце» – Гомер), он нес дары добродетелей империи и нации, дабы дух доброты и милосердия был авангардом помыслов и деяний, а не тянулся как бледный шлейф утренних туманов за устремлениями низкими и мелкими.

Перед лицом разных миросозерцаний Пушкин говорил о «всемирной значимости России и русского человека». Это был труд миропонимания, подвиг самосознанья, взыскание «высшей идеи существования» и усилие воплотить ее в живом образе:

Жизни мышья беготня…

От меня чего ты хочешь?

Ты зовешь или пророчишь?

Я понять тебя хочу,

Смысла я в тебе ищу…

Пушкин упивался гармонией жизни. Это то, ради чего и стоит жить! Это и есть мировоззрение солнца, когда постоянно и каждый день всходит мера страстей вольных и дозволений, что с подоплекой мудрости библейской озвучил апостол Павел: «В се мне позволительно, но не все мне полезно».

Переход от весеннего ликования к осенней мудрости, от упоения любовью и гастрономией к почти келейному уединению пророка и святца, от дивности вечернего Санкт – Петербурга к одинокому скитанию среди холмов и и полей и околоозерных дубов – вот прелесть, густота жизни, ее мадригал и ее проповедь.: « Жизнь полюбить больше, чем ее смысл».

Ведь к этой золотой мере жизни стремился герой романтической поэмы Пушкина Алеко – как и Пушкин, русский скиталец, который никогда не смог уйти от своей бунтующей души. И здесь Пушкин чувствовал себя в заговоре с героем против сплоченной посредственности, которая под видом полного благополучия в сущности стремится к созданию «усмирительной» клетки для человека – как узника чужой души и данника чуждой воли.

Когда Пушкину дали камер – юнкера, он скрежетал зубами, а в семье жены ему говорили: « Наконец – то вы как все. У вас есть официальное положение».

Мундир придворного до крови натер ему шею. Необходимость быть как все , подчиняться или подчинять, измучила его. Он хотел представлять себя без чинов и санов. Как и Суворов, « победы брать своей саблей»

Спустя столетие другой русский поэт, Блок назовет Пушкина « сыном гармонии». Ибо везде Пушкин хотел видеть Жизнь, Тайну, Чудо.

Самый пластичный русский поэт. Легко, грациозно и непринужденно он поднимается из глубины платоновской философии к иронии и насмешке Лафонтена, от слегка фривольного (куртуазного) стиля Грасиана к библейскому (православному) пафосу, от торжественной риторики Державина к сарказму «фернейского циника», от синтаксиса Карамзина к школе «гармоничной точности» Батюшкова – Жуковского, от скабрезности Булгарина к высокому коленному патриотическому благоговению Ломоносова

«И забываю мир – и в сладкой тишине

Я сладко усыплен моим воображеньем».

Пушкин – поэт исторической гармонии, поэт Мысли и Разума. Сын своего рационалистического века, завещающий своим умом грядущим поколениям (то есть моему поколению в том числе) то имущество, которое будет служить всегда предостережением:

«Напрасно я бегу к сионским высотам,

Грех алчный гонится за мною по пятам»

Вряд ли я допускаю опечатку, если обозначу авторскую позицию – стихи Пушкина одинаково нужны для сильных и слабых мира сего, для богатых и нищих, дервишей и каликов, для школьника и президента, студента и премьер – министра. Они – стражник первичного психического и мыслительного генетического материала, генетического кода нации, однажды вскрытого в истории библейским анатомическим ножом: « Любое процветание силою берется и применяющие усилие восхищения достойны» (Матфей).

Его поэзия заставляет задуматься с первых нот произношения, ибо она прорывает планктонную блокаду двуногих особей, болезнь рода человеческого – нищету дух и грошовый уют, когда «…копейка есть солнце в жизненной орбите»– бледная пыль на лице Вечности: проявляется золотым ключом апостола Петра, открывающим врата рая, магическую Державу, пробуждающую в человеке Жажду к победе, Волю к победе, Саму Победу: «Я дам ключ тому, кто увидит дверь » (Библ.). И тогда, будет именно так: «…И прежний Илион восстанет вновь из праха. Быстрее, чем он был разрушен и сожжен. А отпрыск Гектора займет Приамов трон » – Жан Расин.