Елена Тара - «Крутится-вертится шар голубой»

Помимо физического угасания, Диану безвозвратно покидали остатки разума. Речь становилась все менее связной. Она не помнила событий последних дней, месяцев, лет, зато память, откатываясь назад, четко в хронологическом порядке возвращала ее в давно минувшие дни. Сегодня жена была студенткой. Доев суп, она радостно посмотрела на Герасима и спросила:

– У нас сегодня тренировка? Вы наш новый тренер?

Иосиф безропотно кивнул головой. Зачем спорить, возражать, убеждать, что все это осталось в далеком прошлом? Диана не поймет, начнет злиться, спорить, обижаться, и в результате он сам будет нервничать.

В институте Диана занималась спортивной гимнастикой, благодаря чему до преклонных лет сохраняла прямую осанку и легкую походку. Сейчас она начала готовиться к тренировке. С трудом поднимая негнущиеся руки вверх, она пыталась выполнять разминочные упражнения, раскачиваясь туловищем из стороны в сторону. Ноги, по всей видимости, тоже выполняли какие-то движения, но только в представлении Дианы. Пусть подвигается, с облегчением вздохнул Иосиф, это ей полезно.

Иосиф ни на миг не переставал разговаривать с женой. Кормя ее с ложки, он рассказывал ей о детях, внуках, правнуках. Переделав все дела, он садился рядом и вслух вспоминал их лучшие дни. Для него все дни, прожитые с Дианой, были лучшими.

Сейчас жена целыми днями неподвижно сидела в кресле. У Иосифа появилась возможность выходить из дома, не привлекая на помощь соседку, которая прежде приходила посидеть с Дианой, когда Иосифа уходил в магазин. Но у него по-прежнему сохранилось ощущения страха, что с женой может что-то случиться в его отсутствие. И он каждый раз торопился вернуться к своей Диане. А она даже не замечала его отсутствия и сидела, витая в своем далеком мире.

Иногда она начинала стучать пятками об пол – обеими ногами сразу, потом попеременно. Тук-тук-тук-тук, тук-тук, тук-тук. Получалось довольно громко. В старом хрущевском доме слышимость была хорошей, и соседи снизу начали жаловаться на странный стук из квартиры Иосифа. Он ничего не мог сделать с женой, ей понравились эти незамысловатые движения, и она рефлекторно целыми днями отбивала пятками ритм. Соседи продолжали жаловаться. Иосиф приходил в отчаяние, не зная, что предпринять. Выход нашел сын: он положил под ноги маме толстое одеяло, которое смягчало удар и заглушало звук. Жалобы прекратились.

Когда Диана перестала ходить, с одной стороны, стало легче. Пропала необходимость непрестанно наблюдать за ней. Сейчас она никуда не могла уйти, ничего не прятала. Но возникли другие трудности, главная из которых – гигиенические процедуры, в частности, банные дни. Хотя расстояние от кресла до ванной составляло всего несколько метров, преодолеть их была целая проблема. Иосиф вдвоем с дочерью под руки вели, точнее, тащили Диану по квартире, протискиваясь через узкие проходы «хрущевки». Дойдя до ванной, Иосиф держал жену обеими руками, пока дочь снимала одежду. После этого он сажал Диану на край ванны и держал за подмышки, а дочь перекидывала ее ноги. Далее шел самый тяжелый этап: Иосиф, собрав все силы, опускал в ванну саму Диану и уходил отдыхать, пока дочь мыла маму. После этого вся операция происходила в обратном порядке: взять за подмышки, поднять, посадить на край ванны, перекинуть ноги на пол, вытереть тело, волосы, одеть, взять под руки, дотащить до кресла.

Но однажды Иосиф не смог больше участвовать в этом процессе. Ночью он проснулся от глухого стука. Прибежав в комнату, где спала жена, он обнаружил ее лежащей на полу. Тахта, на которой спала Диана, была невысокая, и, упав во сне, она, к счастью, не ударилась, ничего себе не повредила. Оставлять жену на полу Иосиф не мог, и в одиночку затащил ее обратно на постель. В результате у него вышла застарелая грыжа.

После операции Иосифу больше нельзя было поднимать Диану. Сейчас в банный день приходил сын. А еще пришлось искать вторую сиделку. Это привело к новой проблеме – координации одновременного прихода двух женщин. Можно, конечно, перевести Диану на лежачее положение, не поднимать по утрам – сколько инвалидов ведут лежачий образ жизни. Но это лишит жену того минимума движений, который у нее остался. И тогда…. Иосиф не хотел об этом думать. Диана должна сидеть днем, должна шевелиться! Для того, чтобы поднимать и проводить утренний туалет с человеком, который абсолютно тебе в этом не помогает, необходимы два человека. Все остальное – магазины, стирка, приготовление еды – Иосиф брал на себя. Пока он еще мог, пока справлялся.

Больше всего Иосиф боялся, что однажды у него не будет сил ухаживать за своей Дианой, которая таяла с каждым днем.

А ведь когда-то она была совсем другой – ловкой, крепкой, отважной.

Детям было тогда четыре года. Они уже жили в своем новом пятиэтажном кирпичном доме. Времена тогда были спокойные, не то, что нынче – детей отпускали гулять во двор одних, и Алеша с Леной вольготно бегали в веселой компании соседской ребятни.

В тот день Диана крутилась на кухне, готовя ужин к приходу мужа, а дети гуляли на улице. Алеше, сорванцу и неутомимому нарушителю всех заведенный порядков и общепринятых приличий, вскоре надоело чинно ковыряться совочком в песочнице. Побросав формочки, он принялся нарезать круги по двору в поисках приключений. И вскоре приключения нашлись. Внимание мальчика привлекла пожарная лестница, ведущая на крышу дома. Это сейчас такие лестницы обрезают на уровне чуть ли не второго этажа. Но их дом был первой «хрущевкой» в городе, и, очевидно, строители не предусмотрели, что дети бывают разные, тем более такие, как Алёша. Лестница начинались от самой земли.

У сообразительного и находчивого четырехлетнего мальчика мысли пулей просвистели в голове, и, наконец, выпорхнула одна, самая подходящая. Подойдя к стене, он ухватился за железные прутья и стал карабкаться вверх. Маленькая Лена с восторгом смотрела на брата: он так напоминал ей обезьянку, которую они недавно видели в цирке. Она так же ловко взбиралась по веревочной лесенке под самый купол шапито. Алеша был ничуть не хуже той обезьянки, даже, пожалуй, лучше – пятиэтажный дом был значительно выше циркового купола. Остальные ребята тоже приостановили изготовление куличиков, вылезли из песочницы и, задрав головы, с восхищением и завистью смотрели на товарища. В какой-то момент соседский Колька не утерпел и тоже начал взбираться вслед за Лешей. Но, преодолев метра три, посмотрел вниз и осторожно спустился обратно.

Лена приплясывала внизу и, тыча пальчиком вверх, гордо хвасталась подошедшей тете Клаве, что это ее брат. Тетя Клава как-то разом побледнела и скрылась в подъезде.

Когда мама, в одном халатике и домашних тапочках выбежала во двор, Лена сначала удивилась: холодно, все люди ходят в пальто, а мама так легко одета. Даже летом мама всегда нарядно одевалась, когда выходила на улицу, а тут – домашний халат и тапки на босу ногу. Но тут же удивление сменилось страхом: сейчас Лешке попадет. У девочки уже сложились кое-какие представления о том, что можно, а что нельзя, и по опыту она знала, что все, что делает брат, как правило относится к «нельзя».