Данил Сазонтов - Провинция

В бетонном нутре саркофага было не так холодно, как снаружи. И все равно стужа была невыносимой. Стены, когда-то грязно серые, с потеками грязи и ржавчины, спрятались за девственным белым покровом колючего инея. Саркофаг походил на огромную морозильную камеру и, в принципе, ею и являлся. Звуки умерли от холода. Цвета потонули в безжизненной белизне. Даже ползущее по ледяному полу существо, когда-то бывшее человеком, сейчас же представляющим из себя лишь жалкую согбенную и почерневшую пародию на это гордое звание, почти не издавало звуков. Существо карабкалось по груде спрессовавшегося, окаменевшего мусора взорванного реактора, тяжело дыша. Содранные почти до кости, полуотмершие пальцы, цеплялись за раскрошившиеся бетонные блоки. Еще один рывок – и человеческое существо увидело Его.

Черный кристалл идеальной формы, с безупречными гранями, стремящимися ввысь, был закован в толстую броню прозрачного льда, как древний мамонт, навек уснувший в водяной толще. Но, в отличие от мамонта, Монолит был жив. Даже сквозь толщу льда чувствовалась его энергия, его потусторонняя жизнь, неспящая в глубине черной глыбы. Не было такой силы, которая могла бы сломить эту жизнь в камне. Не было человека, способного погасить черную искру в сердце Монолита. Как и того, кто сумел бы ему воспротивиться…

Человеческое существо, умирающее от холода, на мгновение ожило. Крап не помнил, кто он, откуда, зачем он шел сюда, он позабыл почти все, кроме одного желания. Самого заветного. Самого настоящего. Единственного.

Обкусанные синие губы разлепились. Сжатые от холода челюсти пошевелились, издавая едва слышный звук:

– Дай мне… согреться…

Монолит гордо и молча возвышался над ничтожным червем. Но даровал ему желаемое.

Крапа сначала затрясло. Жар начался с рук, постепенно захватывая все тело. Конечностям вернулась подвижность, на мгновения зажглись погасшие уже клетки больного, пораженного раком и холодом мозга, наполняя голову мыслями и образами. Засверкали подернутые предсмертной мутью глаза.

А потом черные руки сталкера вспыхнули. Огонь охватил ладони, жадно вгрызся в рукава куртки, будто пробуя мужчину на вкус, а потом с ревом окутал его целиком. Человек сгорел быстро, как спичка. Обугленный труп упал в снег, растапливая его своим, не нужным более никому, теплом.

Валера властно смотрел вниз в полной отрешенности. Он как бы вошел в транс. Иногда его голова дергалась в стороны, но взгляд никуда не уходил. Как и все мы он хотел летать высоко в небе, как орел, но вот не задача. Он не орел, он даже не обладает похожим зрением. Его тело не способно выдерживать долгие нагрузки, в конце концов Валера не такой крупный, он не вызывает трепета. Я сильно за него переживаю. Сейчас он смотрит вниз, сидя на краю. Под нами пропасть метров в тридцать. Там внизу стоят деревья, играет детвора во дворе, видны крыши машин, что припаркованы около подъездов. Эта высотка – наша точка. Мы часто собираемся здесь с парнями, чтобы поделиться последними новостями, плюс отсюда открывается потрясающий вид на однообразно серый город, хотя в хорошую погоду так нельзя было сказать. Вот только настроение Валеры меня немного удручает. Я не решился сказать ни слова в тот момент, когда он смотрел вниз. Иногда он переступал с ноги на ногу, мне стало не по себе. Всю напряженную ситуацию разрядил Гриша Сизый. Он прилетел сбоку, откуда точно я не увидел, так как следил за Валерой. Гриша уселся рядом со мной. Посмотрев на нашего общего друга, он бросил в воздух:

– Наши на пруду собираются. Там мамашки пришли с хлебом. Обожаю мякиш.

– Погнали? – спросил я Валеру.

Но он по-прежнему грустил. Тут Грише Сизый тоже почувствовал напряжение в моменте. Валера нас пугал.

– Там Юля, – попытался еще раз растормошить его Гриша Сизый.

Валера поднял голову, посмотрел на него.

– Что мне Юля? Вот Дженни, вот это женщина.

Я с горечью вздохнул. Юля, однако, не плоха. Ее в свою очередь хотели все кругом. Даже ребята с другого района кружили над ней. Да тот же Вася и тот пытался ухаживать за ней. Он, к слову, очень борзый. Несмотря на его маленькие габариты воробья, задавал бывало жару всем нам. Юля отмахивалась от ухажеров, ждала того самого, ненаглядного. Гриша Сизый пытался, я тоже пытался, другие пацаны тоже пытались. Она ни с кем. После разговоров берет и взлетает в воздух, уходя тем самым от преследований. Другое дело Дженни. Благородная орлица, крупная, мясистая, размах крыльев такой, что я с Валерой и Гришой Сизым легко под ними поместимся. Все знали, что Дженни свободная. Встречалась она с одним ястребом. Но они, как известно, не постоянные. Между крупными птицами всегда идет борьба за власть. Они выясняют, кто из них круче, выпендриваются, показывая, как они умеют летать. Мне удалось увидеть одну разборку между ними. Было человек двадцать. Ястребы, орлы, соколы, коршуны, даже милые скопы. Все собрались в поле. Мы с ребятами смотрели на все это издалека на деревьях, боясь попасться под горячую руку. Они долго обзывались, кричали, но до драки дело не дошло. Я так и знал, что все они на понтах, а когда доходит до серьезных дел, сразу же сливаются. Самое страшное обзывательство для них всех – энтомофаг 1 1 Этномофагия – процесс поедания насекомых. . Когда они слышат это слово, то тут же впадают в бешенство, особенно ранимые ястребы. Они считают себя истинными хищниками и не признают других. Орлы с соколами другого мнения, а коршуны, как гопники наблюдают за обстановкой. Потом, когда видят, на чьей стороне больше сил, выбирают сильнейших. Валера однажды рамсил с ястребами. Их было двое. Они поймали маленького кролика, разорвали его на две части, сидели пировали. Подлетел Валера и стал ругаться, что мол господа давайте быть менее агрессивными. Ястребы не знали, как поступить с наглым голубем, поэтому решили не трогать его, проигнорировали. Валера не отступил. Хищники решили приколоться над ним и предложили ему кусочек свежего мяса. Они поставили условие: Валера съедает мясо, они улетают, не съедает, то улетает Валера, а если будет возникать, ястребы грозили сломать ему шею. Ну кто бы мог подумать, что Валера съест мясо? К такому нас жизнь не готовила. Самое вкусное, что есть на этой планете – это мякиш от хлеба, всем известно. Ходил у нас слух, что от мяса можно умереть. Валера решил испытать судьбу. Ястреб протянул ему кусочек, совсем маленький, но этого хватило бы, чтобы убить голубя. Валера положил мясо в рот, причмокивая жевал. Два хищника переглядывались между собой и не понимали, что происходит. Валера попросил попить, после того, когда кусочек кролика упал к нему в желудок. Один из ястребов взлетел с визгом в высь, крича что Валера демон. Его друг пятился назад и тоже улетел быстрее ветра прочь. Валера полетел к пруду и запил мясной обед. Когда об этом узнали наши, то сначала никто не поверил. Я тоже, честно говоря, до конца не мог это представить. Сейчас же, когда я узнал Валеру поближе, думаю, что все возможно. Он необычный, не такой как все. Я понимаю, что это штамп, но так и есть. У людей может быть это нормально, но у нас нет. Здесь все как один. В последнее время Валера стал частно задумываться, грустить. Может быть это последствия съеденного мяса кролика.