Алексей Богомолов - Чиновник категории «Ё». Рассказы

Ещё были Вагончики. Все время удивляло подобное положение вещей. Отведена в лес ветка железной дороги – это в тридцатые годы проложили до Коммунарки. Потом она оказалась ненужной, а в той части, что по границе частных домов и леса, проложили дополнительные пути и поставили в три ряда теплушки образца 1870 года. Штук тридцать – пятьдесят. И в этих вагончиках жили люди. Целый городок. Сортиры на улице. Этим никого не удивишь. Пристроенные из досок хранилища для угля. Обогреваются печками – буржуйками. И – это 60 лет Советской власти? И где? Как раз между нынешними Северным и Южным Бутово. В тридцати километрах от Кремля. Их снесли или увезли в середине восьмидесятых после присоединения Бутово к Москве.

В трех минутах пешком от железнодорожной платформы стояли Красные дома. Четыре двухэтажных строения красного кирпича. Коммунальные квартиры. Маленькие комнаты, крошечные кухни. Колонка с водой – на улице. Там же и туалет. А помойное ведро – все равно возле входа, у вешалки с верхней одеждой, за занавеской. Зато своя котельная. То были муниципальные дома. Селили туда очередников.

Если пройти еще метров пятьсот, начинается Радио-центр. Двухэтажный детский сад и три трехэтажных кирпичных дома. Квартиры со всеми удобствами. Потом построят ещё один – пятиэтажный. Вот он в Собянинскую реновацию не войдёт, а остальные снесут. За жилыми домами – огороженная колючей проволокой часть лесного массива. Кое-где видны высокие металлические мачты – антенны на растяжках. Говорили, что – это «глушилки» вражеских голосов». В этом месте до революции располагалось имение Николая Александровича Варенцова. Предприниматель, инженер-механик, человек, «сделавший» себе состояние в одиннадцать миллионов рублей, начиная с нуля. Занимался он оптовой торговлей и производством. Вез из Средней Азии хлопок, шерсть, кожу. В Москве же имел две мануфактуры, большой дом на пересечении Денисовского и Токмакова переулка; ухоженное имение в Бутово. Советская власть все отняла. Умер он в 1947 году в Москве, в крайней нищете. Оставил после себя мемуары «Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое.»

В Красной школе учили в две смены. Мне досталась вторая. Так что после уроков возвращались домой по-темному. Утренние же часы околачивались на улице. На переменах между уроками играли в фантики. А где можно найти самые красивые конфетные обертки? Конечно же вокруг железнодорожной платформы и под ней.

Сейчас пытаюсь анализировать и понимаю, что «дачным» поселком Бутово в конце шестидесятых уже не был. До революции на месте того двухэтажного кирпичного дома, что стоит у северной части платформы, располагалось имение П. В. Михайлова, почетного гражданина. Сам он жил и работал в зарубежье, а делами в Бутово, именно содержанием и сдачей в аренду принадлежащих ему 48 дач, занимался управляющий Н.П.Головин. Опять же советская власть экспроприировала объекты недвижимости у эксплуататоров и поселила в бывшие барские дома представителей рабочего класса и трудового крестьянства. Новые же дачные кварталы, уже позже, появились за лесом, что за Радиоцентром; за Полигоном в сторону Боброво, но в остальном поселок был заселен, за редким исключением, жителями постоянными.

После окончания первого класса, родители решили, что мне нужно менять школу. Белая была «посильнее» и учились в ней только в первую смену. И ещё – она была новая, только что введенная в строй взамен старой, сгоревшей. Прежняя школа имела каменный первый этаж и деревянный второй. Владельцами здания являлись сначала Б. И. Поляков, архитектор Главной дворцовой канцелярии, позже имение перешло его дочери Елизавете Борисовне Вындомской. Отсюда и название Елизаветинского поселка. Позже имение перекупили Москвины. Ну, а уже после революции в здании главного дома усадьбы открыли школу-семилетку.

При смене учебного заведения возникло одно «но». С меня была взята клятва, что железную дорогу буду переходить только по пешеходному мосту. Железная дорога была беспощадной убийцей. Не всем и не всегда удавалось пересечь шесть полотен пути. Не раз я видел лежащие на обочине тела. Обувь обычно бывала отброшена в сторону. Электрички, скорые, товарные, маневровые поезда регулярно сбивали переходящих линию, которые пытались сэкономить время, несмотря на предупреждающие и запрещающие таблички. Движение в те годы было гораздо интенсивнее нынешнего. И, если электрички ходили реже, то скорых поездов дальнего следования было много больше. И товарные поезда ходили почти беспрерывно. Два пути использовались для формирования грузовых составов и разгрузки сыпучих материалов на станции. Часто составы стояли на светофорах и для того, чтобы перейти на противоположную сторону приходилось карабкаться на вагон в торцевой его части, если имелась площадка или, если такой возможности не было, то пролезали между колесами, не особо задумываясь о том, что состав в любой момент может тронуться.

Естественно, что данное родителям обещание выполнялось далеко не всегда. Помню, как громогласно орала и причитала бабка моего троюродного брата, когда увидела, что мы: мне восемь, а ему – шесть лет, с трехлитровыми бидончиками с молоком перебегаем пути.

Железнодорожный мост же был и остаётся до сих пор неизменным участником моих ночных кошмаров. Случается такое не часто: два-три раза в год. Снится, что ступени частично разрушены, перила качаются, пешеходная зона местами развалилась и весьма шаткая. Думал, что я один такой, но из разговоров со знакомыми узнал, что, пусть не у всех, но у многих подобное во снах тоже присутствует.

Все, что было связано с жизнеобеспечением, находилось как раз «за линией», то есть на восточной стороне поселка.

Во – первых – это привокзальная площадь. С неё ходили автобусы до Расторгуева, в Боброво и ВИЛАР. Прямо у схода с моста стояли палатки ремонта часов и Союзпечати. Часовщик был всегда один и тот же. Казалось, что он и его ларек – вечные. Но пришли новые московские власти и не стало ни часовщика, ни места его работы.

Двухэтажное здание белого кирпича – дом быта. Внизу, на первом этаже расположена единственная на восемь тысяч человек народонаселения парикмахерская. В другом подъезде – ателье. Далее, против часовой стрелки – обелиск «По Ленинским местам». Следующее двухэтажное здание – продовольственный магазин. На втором этаже – библиотека. Это сейчас. Даже плохо себе представляю, кто в настоящее время ее посещает. А ранее там был ресторан и совсем маленький буфет с разливным пивом и табачным угаром. Левее здания – небольшая пристройка, в детстве самая любимая. Там продавали мороженое. Фруктовое в картонном стаканчике – 9 копеек; пломбир с розовой или желтой розочкой из твердого сливочного крема в обычно кривобоком вафельном стаканчике – 19; «Ленинградское» в шоколадной глазури – 28.