Алексей Закревский - Ромео и Джамиля

***

Вечером Шамшур ушёл в наряд на границу. Найдя небольшой овражек у дороги, где не дул холодный ветер с реки, они вдвоём с другим старослужащим улеглись, зажав автоматы между ног. Третьего участника наряда, молодого бойца, служившего на заставе лишь пару месяцев, «деды» обязали охранять их «стариковский» сон и следить за окружающей обстановкой. Молодой солдат или на армейском жаргоне «индус» залёг у края овражка и вперился взглядом в темноту.

Напарником Шамшура оказался его хороший товарищ Сергей Ермилов. Он призывался из Подмосковья тем же призывом, что и Роман. Они сдружились ещё в учебке и когда пришло время распределения по заставам попросились служить вместе. Впоследствии им очень редко удавалось попасть вместе в один наряд. Ермилова почти сразу же назначили кочегаром, а представители этой воинской специальности пользовались определёнными привилегиями и в наряды ходили редко.

На каждой заставе имелось по два кочегара. В отопительный период они работали, меняясь через сутки. Заступивший с вечера на смену кочегар натаскивал в котельную угля и дров и начинал колдовать около топки.

При всей, казалось бы, простоте труд кочегара был делом, требующим предельного внимания и отменной сноровки. Множество хитростей и тонкостей сопровождали работу около котла. Стоило только зазеваться, бросить слишком мало или слишком много угля, поставить шторки поддувала под неправильным углом, как огонь в котле угасал, и температура в помещениях падала, приводя в бешенство особо изнеженных «дембелей». Прежде чем в совершенстве освоить столь хлопотное дело, Ермилову довелось не раз получать от недовольных его работой старослужащих пинки и оплеухи.

Помимо этого, кочегары, раз в неделю, топили баню. Правильно растопить баню, то есть создать в парилке самую оптимальную температуру, а в баках горячую воду, считалось, вообще, высшим пилотажем. В конце концов, Ермилов освоил и эту нелёгкую науку, чем добился к себе заслуженного уважения.

Во время всего отопительного сезона оба кочегара находились на переднем крае борьбы с холодом, и заниматься своим внешним видом им было недосуг. К весне их обмундирование становилось чёрным от копоти и угольной пыли, да и сами они не могли похвастать белизной лица. Только к окончательному приходу тепла, когда огонь в топке котла гас, кочегары приводили себя в божеский вид – они отмывались и полностью меняли обмундирование.

Шамшур так привык, в течение всей зимы, видеть своего друга чумазым, что никак не мог принять его нынешний чистый вид. При свете луны он периодически посматривал на своего товарища, как будто лишний раз старался удостовериться, что это именно он.

– Ты чего башкой вертишь? Спи, давай, – произнёс Ермилов, заметив, что друг никак не может улечься.

– Да неудобно тут. Надо было хоть веток каких-то подстелить. Я вот удивляюсь тебе – как ты можешь спать на камнях!?

Ермилов ухмыльнулся:

– Очень просто. Ты видел, где я спал в кочегарке? Прямо на куче угля. Так что у меня тело натренированное, не то, что у тебя, неженки.

– Чего? Это я-то неженка!? Да пока ты дрых у себя в кочегарке, я охранял рубежи нашей родины!

– Хе-хе-хе! Слышал я, как ты охранял рубежи нашей родины! Это можно было определить по храпу! Как только слышишь храп со стороны границы, так и знай, это Ромка охраняет рубежи нашей родины. Мне даже в кочегарку было слышно, как ты храпишь!

– Ах ты сволочь замурзанная! – возмутился Шамшур и попытался ткнуть кочегара кулаком в бок. Тот ловко перехватил руку и дёрнул её в сторону. Оба, смеясь, покатились на дно овражка. Сверху из темноты послышался голос молодого солдата:

– Пацаны, вы чего там?

– Ничего, товарищ боец. Всё в порядке, – ответил Ермилов, вставая и отряхиваясь. – А у тебя что-то видно?

– Не-а!

– Продолжаем, товарищ боец, следить за обстановкой и в случае обнаружения чего-то подозрительного докладывать старшему наряда, – наставительно произнёс кочегар. Ему нравилось говорить с «индусом» таким тоном.

Оба «деда» поднялись и снова легли на прежнее место.

– Может, ты храпом контрабандистов распугивал? – попытался продолжить тему Ермилов, но его друг только угукнул в ответ.

Дурачиться и подкалывать друг друга они умели, но помимо этого они могли и по душам поговорить. Шамшур часто приходил к Ермилову в кочегарку, и они подолгу разговаривали о жизни, вспоминали гражданку и делились планами на будущее. Кочегар понял, что сейчас наступил момент поговорить серьёзно.

– Случилось что, Ромка?

– Да, – ответил сослуживец. – Я сегодня утром на правом фланге такое чудо встретил. До сих пор не могу забыть.

Ермилов повернулся:

– Какое чудо?

– Девушку.

– Ты чего, заболел? – кочегар приложил руку ко лбу Шамшура. Тот отмахнулся. – Какую ещё девушку? Где ты тут видел девушек?

Он сел и развёл руками, оглядываясь по сторонам, как будто хотел лишний раз удостовериться в отсутствии девушек.

– Представь себе, девушка! Пасла овец и с ней ещё две родственницы.

– Ну, и…?

– Я её как увидел – обалдел! До сих пор не могу забыть.

– Такая страшная, что ли?

– Нет, наоборот, очень красивая!

Кочегар с интересом уставился на сослуживца. В его голове не укладывалось, как это его товарищ ухитрился встретить в этой тьмутаракани девушку, да ещё и красивую.

– Она русская? – допустил он мысль, которая хоть как-то объясняла происходящее. – Откуда она?

– Она из Нахичевани. Азербайджанка.

– Как, азербайджанка!? – вскричал Ермилов. – Они же все усатые!

Утверждение, что здешние женщины усатые было одним из очень стойких стереотипов, внушаемых друг другу солдатами, начиная с первых дней службы. Откуда повелось это глупое мнение – непонятно, но оно кочевало из призыва в призыв, отбивая охоту даже смотреть в сторону местных баб.

Ещё вчера Шамшур согласился бы с этим утверждением, но после утренней встречи насмешливые слова товарища показались ему оскорбительными. Он резко отвернулся и замолчал.

– Нет, подожди! – не унимался кочегар. – Ты хочешь сказать, что сегодня утром ты встретил на фланге девушку неземной красоты, и эта девушка – мамедка!? Слушай, Ромка, а ты случайно не влюбился?

– Да! Только тебе этого не понять! – зло буркнул Шамшур, не поворачиваясь.

– Да уж, куда мне!

Ермилов был парень ушлый и успел до армии погулять на славу. Догулялся он до того, что на проводах две девчонки одновременно, естественно, не догадываясь о существовании друг друга, готовились сесть рядом с ним за стол на правах возлюбленной. Чтобы избежать конфуза, он переругался с обеими и ушёл служить совершенно свободным от каких-либо обязательств.

Правда, вскоре он об этом пожалел. Видя, как некоторые его товарищи чуть ли не каждый день получали письма от любимых, Ермилов стал им завидовать. Через пару недель он написал покаянное письмо вначале одной подружке, а затем, не дождавшись ответа, точно такое же послание отправил другой своей пассии. К его удивлению, обе девушки откликнулись и завалили его письмами.