Алексей Закревский - Ромео и Джамиля

Дозор быстрым шагом возвращался на заставу. Чтобы сократить путь, старший наряда повёл своих подчинённых не по основному рубежу у берега Аракса, а по рубежу прикрытия, то есть напрямик по грунтовой дороге, идущей вдоль железнодорожной колеи.

Вокруг было тихо, если не замечать отдалённого гула реки и птичьего щебета в зарослях кустарника. Ничего вокруг не говорило о том, что пару лет назад здесь царил хаос.

Раньше два пограничных рубежа были действительно рубежами с целой системой заградительных сооружений. Они не давали возможности приблизиться к реке, по руслу которой и проходила государственная граница. Всё изменилось в январе 1990 года, когда тысячи местных жителей-азербайджанцев вышли к заградительной системе и потребовали её открытия.

После отказа пограничников пустить митингующих на охраняемую территорию начался разгром. Толпы негодующих мужчин крушили забор из колючей проволоки, сгребали проволочную сеть-путанку. Чтобы было сподручнее, использовали бульдозеры и экскаваторы.

Советская власть на излёте своего существования не заметила, как выпустила джина национализма. В каждом национальном регионе страны этот джин проявлялся по-своему. В Нахичевани на протяжении всей советско-иранской границы он предстал в виде пылающих огромными факелами сторожевых вышек, поджигаемых участниками погромов.

Пограничникам оставалось только наблюдать за всем этим. Командование, перепуганное всплеском ненависти местного населения к военным, отдало категорический приказ: столкновений с митингующими избегать, на провокации не отвечать и охранять только себя.

К тому времени, когда три участника утреннего дозора спешили на заставу, страсти на границе улеглись. Бывшие погромщики вернулись к своим обычным занятиям и превратились в мирных граждан, а пограничники снова приступили к выполнению своих служебных обязанностей. Только граница теперь представляла собою жалкое зрелище. От заградительной системы остались лишь неряшливые кучи из мешанины столбов, перепутанной проволоки, камней и земли.

В то время на каждой советской погранзаставе, на самом почётном месте красовалась церемониальная стела со словами: «Границы СССР священны и неприкосновенны!» После январских событий 1990 года эти высокопарные слова звучали не иначе как насмешка. Теперь местные жители беспрепятственно проходили к самой реке, а пограничники вынуждены были сквозь пальцы смотреть на бултыхающихся в воде мальчишек или выпасаемые на береговой отмели отары овец. Военным оставалось только делать видимость охраны границы, да пресекать уж слишком откровенные случаи контрабанды.

***

Пройдя раним утром по берегу реки до самого стыка с флангом соседней заставы, солдаты чуть ли не бегом возвращались обратно. Причиной спешки был воскресный день, а по воскресениям на заставе показывали кино.

Солдатский быт, особенно на отдалённых заставах, никогда не отличался большим разнообразием в плане развлечения. Просмотр кинофильмов оставался, чуть ли не единственным способом отрешиться от опостылевшей действительности.

Хотя этот способ времяпрепровождения всё ещё в просторечии назывался «смотреть кино», к прежнему кинематографу он уже имел весьма отдалённое отношение. Эпоха натянутой на стене белой простыни, стрекочущего кинопроектора и жестяных коробок с бобинами киноплёнки канула в Лету. На смену всему этому пришёл видеомагнитофон.

В конце восьмидесятых годов видеосалоны заполонили всю страну, растлевая, застоявшуюся в стойлах советской морали, молодёжь. Победное шествие «видика» не останавливала даже запредельная цена, которая в некоторых случаях достигала стоимости отечественного автомобиля.

Вскоре после описываемых выше январских беспорядков в приграничное нахичеванское село, наконец, добрался прогресс. Один из предприимчивых местных граждан по имени Самед Гусейнов продал, доставшийся ему в наследство от дедушки, «Москвич 412» и приобрёл в столице новенький Panasonic. По возвращению на родину молодой человек развил бурную деятельность, организовав в местном кафе видеосалон. Дело оказалось прибыльным, и вскоре Самед разъезжал уже на «Москвиче 2141», уважительно называемом в народе «зубилом». Надо отдать должное – он не почивал на лаврах, а искал новые способы обогащения. В результате у предпринимателя с пограничниками возникла договорённость о том, что каждое воскресение он будет привозить на заставу видеомагнитофон и с десяти утра до шести вечера демонстрировать фильмы. За это с каждого военнослужащего вне зависимости от звания взымалась плата в размере пяти рублей.

Солдаты не зря спешили на заставу – надо было занять лучшие места. Как правило, первой ставилась какая-нибудь новинка. Для её просмотра собирались все, включая офицеров. В ленинской комнате отодвигали к стенам столы и, расставив табуреты в несколько рядов, рассаживались, исходя из заставской иерархии. В первом ряду прямо перед телевизором садились офицеры. По бокам от них и на двух последующих рядах размещались «дембеля» и «дедушки». Остальные довольствовались менее удобными местами. Самым обездоленным и угнетённым, коими являлись так называемые «индусы» (аналог армейских «духов»), оставалось только одно: зарабатывать косоглазие и кривошею, примостившись где-нибудь на подоконнике или на столе. Опоздавшие обычно разделяли с ними эту участь.

Чтобы успеть к началу показа участникам утреннего дозора требовалось вовремя вернуться на заставу, доложить о прибытии, сдать оружие и обязательно перекусить, чтобы потом, во время просмотра, не оглашать помещение урчанием пустого брюха.

Периодически среди зрителей происходили передвижения. Так, посмотрев один-два первых фильма, офицеры вставали и покидали «зрительный зал», гонимые своими служебными обязанностями. Представители самых привилегированных слоёв солдатского общества тотчас же занимали их места.

После ухода начальства Самед, как правило, хитро подмигивал и доставал из недр своей огромной спортивной сумки кассету, содержимое которой носило явно порнографический характер. Это встречало нездоровое оживление в солдатской среде, особенно среди дембелей.

Просмотр «порнухи», сопровождаемый солдатским ржанием и сальными шутками, длился недолго. Вскоре зрелище надоедало, и бойцы требовали перейти на показ в ускоренном темпе. Вид прыгающих и вертящихся фигур и потешно кривляющихся физиономий на экране какое-то время веселил солдат, но опять-таки недолго. В конце концов, порнографическую кассету с позором изымали из видеомагнитофона, и она исчезала в чреве всё той же огромной сумки Самеда. На смену ей ставился какой-нибудь боевик, то есть более достойное настоящих мужчин кинопроизведение.