Жанна Кушнир - #ЖАННАПИШИ. ENJOY

Хозяйка недовольно морщилась: «Напылила-то, напылила. Опять что ль забыла водой побрызгать, теперь жди, когда всё уляжется», – и выходила на крыльцо подышать.

У меня было несколько секунд, чтобы метнуться в подсобку и схватить в воровскую ладошку несколько конфет. Какая коробка была открыта, то и хватала: привычные копеечные карамельки или ненавистные соевые батончики, сухие вафельные конфеты или мои любимые лимонные драже. Однажды хватанула большую шоколадную конфету, на секунду зависла – уж больно она дорогая и заметная – да пофиг, засунула в карман и вернулась к своей швабре.

Моя совесть была подорвана глюкозным голоданием. Моё эмоциональное состояние на грани срыва требовало хоть какой-то подкормки. Хотелось сладкого, поплакать и на ручки.

Поддержки не было, а мой будущий муж с утра до вечера изменял мне в гараже с разбитым «Москвичом» – комби ужасного зелёного цвета. Он ласково называл этого старого зелёного пердуна «моя ласточка» и проводил с ним всё своё время.

Валера приходил поздно вечером уставший, чумазый, пропахший машинными запахами, и моментально засыпал. На меня уже не хватало ни сил, ни времени. Я сама угощала себя ворованными карамельками и брала на ручки. Спасала себя как могла.

Потом устроилась работать на местный шмоточный рынок, появилась карманная мелочёвка, и в магазин за сладостями я уже приходила как покупатель, а не как воровка.

В то время, когда я воровала конфеты в маленьком продуктовом магазинчике, в военном городке Эмба-5, мне было 24 года.

Однажды ночью, а конкретнее 17 июня 1999 года, я проснулась от чувства дискомфорта и какого-то детского стыда. Поёрзала в кровати, пытаясь понять причину неудобства и конфуза.

Упс, простынь мокрая. Твою ж матрёшку, неужели я описалась? И это в 26 лет. Действительно, конфуз. Ну ладно, никто не видел, а я никому не скажу.

Перестелила белье, помассировала затёкшую спину – устала уже спать на спине, ну ничего, осталось потерпеть пару недель – укуталась, аккуратно укладывая огромный живот. Подумаешь, напрудила чуток. Мне можно. Я глубоко беременная.

Засыпая, я уже оправдала себя полностью – разок намочить простынь, это детский сад по сравнению с тем, что вытворяют другие беременные. Я же все девять месяцев вела себя адекватно, мел не жрала, стиральный порошок не нюхала. Единственное, что я себе позволила, так это уничтожить все мамины запасы солёного сала вприкуску с жёстким кусковым сахаром.

Спать. Глазки закрыла и …. открыла. Я опять мокрая. Конфуза-то никакого не было. Воды отошли. Да ладно! Раньше на две недели. А как же «в первых числах июля готовьтесь, а в эту среду, как обычно, на прием». Я уже и гороскоп для новорожденного Рака прочитала.

Все мы знаем, что должно быть дальше. Криками «Я рожаю!» надо разбудить родных, вызвать Скорую, проверить родильную сумку, в ванной бритовкой пройтись по нужным местам, прихватить интересное чтиво, сладости на случай стресса и быстренько отправляться в роддом. Ребенок ждать не будет.

Что сделала я? Подоткнулась полотенцами и уселась читать модного и авторитетного в то время Спока. Может, это ложная тревога, может, рассосётся. У меня срок в июле. Этой ночью я рожать не собираюсь. Мой ребенок подождет.

Когда, в начале шестого утра, мама проснулась на свой утренний кофе, я сидела в ворохе влажного белья, напряженно искала у себя схватки и немножко волновалась. Модный Спок говорил, что воды – схватки – потуги – роды – это естественная и правильная цепочка деторождения. У меня что-то пошло не так. Водами я залила старенький диван и вот уже около трёх часов ждала продолжение. А где же мои схватки?

Мама сонно прошла на кухню:

– Жанна, ты чего не спишь?

– Жду.

Узнав, ЧТО я жду, мама всплеснула руками, обозвала меня бестолочью, разбудила младшую сестру «беги, Скорую вызывай, а то пока они приедут…", загремела на кухне быстрым завтраком и суетливыми сборами той самой родильной сумки.

Ритка рванулся к единственному в Нюнемяках телефону-автомату. Военный городок у нас маленький, дороги плохие, а ехать Скорой аж с Токсово, с районной больницы, едут долго и не всегда доезжают, поэтому Рита добавила истерики в голосе: «Скорая, приезжайте быстрее, у меня сестра рожает. Воды? Да, отошли. Схватки? Да, начались».

Но её страшилки не помогли. Скорая приехала почти через час. За это время мама успела впихнуть в меня блинчики. Напрасно она это сделала, потому что в машине меня укачало, и я вернула весь завтрак обратно в пакетик.

В больнице меня быстро приняли, оформили, обработали, поместили в одноместную палату с аппликацией слоника на дверях и… забыли. Воды у меня отошли, схватки так и не начались. На часах только 8 утра, в ожидании врача и завтрака я решила поспать.

Проснулась от жуткого чувства голода, есть хотелось невозможно. Картинка с розовым упитанным слоником только разжигала аппетит. Я уже сто раз пожалела, что так легкомысленно отпустила блинчики из своего желудка.

Выглянула в коридор. Пусто. И я отправилась на разведку. Как-то в юности я смотрела фильм про войну, и там была такая сцена – советский пленный шёл по мрачному коридору в подземелье, и со всех сторон из пыточных камер доносились душераздирающие крики и стоны.

Я шла по больничному коридору и слышала все эти душераздирающие крики и стоны. И тогда я решила, что вот так орать не буду. Я герой. Я Зоя Космодемьянская.

В коридоре меня выловила медсестра и завернула обратно в палату, «роженицам ходить по коридору запрещено. Нет, кормить не будут. Да, врач сейчас зайдет».

И правда, через минут пять ко мне зашла врач, осмотрела, нахмурилась и назначила капельницу. Ещё час я лежала под капельницей с урчащим от голода животом и мечтала о каком-нибудь завалящимся сухарике. Вместо сухарика пришли схватки. Я обрадовалась. Сейчас быстренько рожу и меня, наконец-то, покормят.

Как оказалось, схватки это еще не роды, вы можете прокорчиться от боли несколько часов, а вот как только возникнет тянущее ощущение внизу таза, словно какать хочется, значит пришли потуги – финал близок. Ещё два часа я считала схватки, дышала и грызла спинку кровати.

Организованно, словно гид в музее, акушерка завела в мою палату студентов-практикантов. Те робкой шеренгой выстроились вдоль стены, молчаливые испуганные белые халаты в медицинских масках. Руками ничего не трогаем, смотрим глазками. Меня переместили в родильное кресло. Шоу начинается.

«Подойдите поближе, видите, сейчас раскрытие 8 см». Это к студентам.

«А ты почему не тужишься? Давай, милая, работай». Это ко мне.

«Тужься. Не жалей себя. Думай о ребёночке. Давай-давай, не ленись».

Я не ленилась. Я бы и рада потужиться, но тогда произойдет немалый конфуз. Мне сильно и совсем не вовремя захотелось в туалет, уж извините, по-большому. И по-настоящему.