Ив Але - Поваренная книга дракона

– Потому что я пеку пирожки. Прямо сейчас. Кто-то доминирует, а я пеку пирожки.

В трубке повисло молчание. Дракон ждал.

– Слушай… а с чем пирожки?

– С яблоками и корицей.

– И ванильным сахаром?

– Да. Как ты любишь.

Еще пять секунд молчания.

– Я тут недалеко, на площади… Зайду к тебе.

Дракон улыбнулся, но совершенно серьезно кивнул в трубку покерфейсом:

– Конечно, я чайник поставлю.

Мама облегченно вздохнула. И хотя статус-кво был восстановлен, добавила:

– Вообще, я и так собиралась к тебе заскочить. Тут от бабушки письмо пришло. Она прислала тебе диск.

– В смысле диск? Почему ты решила, что это от бабушки, да еще и для меня?

В трубке послышался сдерживаемый вздох, и дракон даже увидел, как мамины брови слегка поползли вверх. Когда он был маленьким, мама всегда так делала, объясняя ему очевидные, как ей казалось, вещи (они и правда были очевидными, но попробуй объясни это подростку).

– Так. Потому что на нем написано: «Дро, послушай, это дорожка к Pulp Fiction, тебе понравится. Б.». К тому же, кто еще может отправить тебе диск в бордовом конверте с нарочным в этом веке? Ставь чайник, балбес.

А я у мамы балбес, улыбнулся дракон и поставил чайник. Эмили часто называла сына балбесом. Он уже перестал искать за этим словом эдакую завуалированную материнскую ласку и просто смирился с тем, что она действительно считает его балбесом. С ее точки зрения, для этого были основания. Старший брат Соул – совсем другое дело. Соул был воплощением материнской мечты. У всех был «сын маминой подруги», а дракон отличился, у него было «а вот у твоего брата…». В многоточие вставлялось буквально все, от «какие чистые ботинки у Соула» до «и работа у него, как надо». Как в эту синусоиду родительского воспитания вписывалось материнское «будь умнее, Дро», когда Соул его лупил, дракон не знал. Но со временем примирился с тем, что ему не понять замыслов создательницы, зато у него есть куча поводов посетить волшебный мир психотерапии. Ну, или на крайний случай всегда можно обвинить всех (а именно родню) в своих триумфальных неудачах.

Соул был неплохим, во всяком случае, дракону было спокойнее убеждать себя в этом, чем разбираться с зачем и почему. Просто они были совершенно разными, даже внешне. Соул был идеальным. Красивый верх, понятный низ, сбалансированные внутренности. Вся его жизнь шла по отличному, согласованному с Эмили маркетинговому плану. Закончил школу, получил медаль. Начал заниматься в тренажерном зале, стал к. м. с. Пошел в университет, получил диплом, не успел вздохнуть – заманили в головной офис крупной и престижной корпорации. Кажется, оставалось дело за малым, обзавестись семьей и назвать сына Соул Эмилий Цезарь Второй.

Короче, братья не ладили.

Дракон был не таким, как хотелось Эмили. Точнее, в какой-то момент он перестал быть таким. Сначала была школа, и все шло даже неплохо. Не самая идеальная, но «сойдет для начала», как говорила мама. Дракон учился без напоминаний, держал балл чуть выше среднего и не слишком ей перечил. То ли она не спрашивала, то ли он был не расположен рассказывать, но Эмили не знала, что дракон совсем не любил школу. Весь этот пафос, морализаторство, бестолковые программы и твердолобые зашоренные учителя выводили его из себя, сбивая с толку. Единственное, что примиряло его со школьной порой – друзья и приятели. И временами подружки. Но они не смогли спасти его от тотального непонимания того, чего он хочет дальше, при выходе из школы.

Однажды утром Эмили спросила:

– Эдриан, а как ты смотришь на факультет экономики и финансов?

– Смотрю, мам.

– Вот и прекрасно.

Так он и попал на факультет экономики на целых пять лет. Нет, каких-то особенно страшных воспоминаний об учебе у дракона не было, наоборот. Накопилась масса забавных историй, а тот факт, что рыба поступила на факультет филологии, и они жили в одном общежитии, вообще делал студенчество не таким уж уныло-одиноким. Им всегда было весело друг с другом. Чего стоили только тысяча свиданий ундины – от гамбургера до жизнерадостного ЗОЖ. На первых трех курсах Тали усиленно разыскивала себе жертву для построения отношений и потому целеустремленно ходила на все свидания, на которые ее приглашали. Результаты свиданий ундина приносила дракону, и они их поглощали вместе с хачапури, которые дракон отказывался готовить. В соседнем с общагой здании работала адская забегаловка грузинской кухни, и Дро был уверен, что приготовить хачапури или чашушули лучше Софи, хозяйки этой кухни, физически невозможно. Как невозможно стать грузином по собственному желанию.

Чашушули… Да, подумал дракон, Софи открыла ему мир кавказской кухни. Своими рассказами о еде и смысле жизни она напоминала ему бабушку. Софи считала, что нет ничего важнее, чем вкусно и вовремя поесть. И еще – что только еда может принести ответы на все вопросы. Главное, почувствовать, что именно тебе нужно съесть, чтобы получить ответ на свой вопрос. Ну, и «прауильно задать уапрос, ჩემი ბიჭი ფრთებით 3 3 мой мальчик с крыльями, груз. яз. ». Лишь от этого зауисит ответ». Когда дракон спрашивал ее, а что она готовит для себя, когда не знает, что делать дальше, Софи хитро улыбалась и писала ему на салфетке: «ღვინო 4 4 Вино, груз. яз ».

Собственно, именно знакомство с Софи и ее едой стало той самой поворотной точкой, на которой дракон впервые задумался, а туда ли он идет. Как-то, выйдя из ее кухни, куда она периодически пускала его помогать ей готовить, и вспомнив, что завтра он должен сдавать очередной экзамен по основным макроэкономическим взаимосвязям и показателям, дракон замер. Вот он стоит, от него нечеловечески пахнет специями, этими умопомрачительными грузинскими специями, на руках резкий аромат сырого мяса, а в сумке греются невероятные, практически поющие грузинским хором, хачапури. И он должен сейчас прийти и сесть за учебники. Зачем? Это были конец и начало. Дракон до сих пор ухмылялся тому, каким способом он тогда закончил университет и даже получил диплом. Не с отличием, конечно, посмотрите на Соула, а обычный, но получил. Ундина назвала его тогда пронырливой гусеницей. Она единственная знала: дракону удалось получить диплом исключительно потому, что по стечению обстоятельств он все лето готовил семье декана еду. И декан продался. Не за черносмородиновые блинчики, конечно, а за буженину, но продался. А дракон получил диплом.

Когда дракона выпустили из университета, он сходу сообщил Эмили, что пока не готов посвятить свою жизнь работе в офисе с экономиками, анализами и отчетами. Тогда он сильно удивился, что мама отреагировала на это его заявление относительно спокойно. Эмили просто пожала плечами и сказала: поживем – увидим. Дракон ненавидел эту фразу в исполнении матери, сильнее всего за то, что она как нельзя более точно отражала ход жизни.