Александра Мираниен - Зелье

Волк тяжело вздохнул. Да, он чувствовал себя виноватым. Отчасти. И, возможно, ненадолго.

– Она нас ждёт, – не то проговорил, не то прорычал зверь, – Да, что б ты знал, Охотник уже не совсем человек.

Злой писк Мыши из-под тряпок прекратился. Слышал. Понял. И неуклюже полетел за Волком, который трусил через лес к дому Яды. Их ждали.

Ворон, глядя в котёл, не то фыркнул, не то крякнул. Охотник не человек? Большая чёрная птица нахохлилась, насупилась и бочком, перебирая лапками, отползла в сторонку. С охотником всё было непросто. И он Человек почему-то…

Кружил возле их дома тогда часто. Выслеживал или выжидал. Но чуял Волка рядом, а подчас и видел след, внезапно обрывающийся невдалеке от дома.

– Так-таки и не видала волка? Ни тогда, ни теперь? Уж больно часто след его вьётся здесь.

Запал Охотнику этот серый. С испугу иль по наглости, но не в характере волков забираться в дома людей, неужели не учуял, что дом не пуст? Охотник каждый раз дивился дому и убранству в нём. Беден, но опрятен. Самая распоследняя тряпка и та на своём месте, словно для неё отведённом.

Яда молчала. Её раздражало это вынюхивание, а уж допрос тем более. Но вот, видимо, собрался уходить.

– Водичкой не угостишь, красавица?

И снова «красавица». Он что, издевается?! Она, не задумываясь, протянула ему чарку свежеприготовленного зелья, для непосвящённых чистейшая вода. Может, псом окажется, отомстит – на цепь посадит. А тараканом, так ещё лучше – тапком…. Но гнев был мимолётным. И она о нём вдруг пожалела.

– А глаза у тебя красивые.

Поздно сожалеть. Дело сделано. Опорожненная чарка стояла на столе. Но… ничего не произошло.

– Благодарствую. Хороша водица.

Охотник утёр губы тыльной стороной ладони. Искренне поклонился, и… Он ушел, просто ушёл. На своих двоих, и с ним ничего не произошло.

Воспоминания были прерваны хлопнувшей дверью от ожидаемого, но незваного гостя. Волк же вошёл почти неслышно. Ворон обернулся в свой облик человека и встал, как ему казалось, в грозную позу. Не нравился ему этот молодчик, ох не нравился.

Терпения у мальчишки было не на грош. Яда только приоткрыла начало сути той магии, что с ним произошла. И, услышав только часть, он был раздражен:

– Я не буду служить! Не буду твоим рабом!

– Просто слугой, – отвечала Яда, невозмутимо чистя корни лесных растений и лениво ковыряя в червоточинках ножом, – раболепствовать не обязательно. Ты человек, пока рядом со мной.

– Не дождешься, – прошипел гневно парень.

– Хорошо, – кивнула Яда, по-прежнему делая вид, что корни её занимают больше, – есть ещё один вариант: испить крови своего младенца, рождённого в браке, будучи самому в обличии мыши. И вернёшь человечий облик назад навсегда.

От такого даже Ворон опешил и уставился на дочь. Волк и Ворон не выбирали пути, звериное обличье в чём-то даже устраивало их обоих. Об этом варианте Яда и рассказать не успела. Мышь от захлестнувших его эмоций опять перестал слушать.

Парень в ужасе и ярости схватился за волосы и выскочил из избушки, проклиная ведьму.

– Жестоко, – буркнул Волк, – А как же тогда со мной? Тот же вариант?

– Хочешь? – спросила Ядвига зло, но не повернула и головы в его сторону.

Волк промолчал.

– Да, староват я для такого. Но ты у меня уже есть. Так мне что, прикажешь клюнуть тебя? – прокаркал ошарашенный Ворон, но после так же ворчливо, как Волк, добавил, – Не. Быть птичкой меня больше устраивает.

– Я не знаю, как быть с остальными, – проговорила, наконец, Яда, положив нож и откидываясь назад, задумчиво смотря на корни, – да и с зельем не всё просто. Ты же помнишь Охотника, – сказала она, уже обращаясь к Ворону. – А случай с мышью мне знаком. С этим я столкнулась в одном из своих путешествий. В том превращении виновата не я. Это было чужое проклятье. И узнала я о том, что может мышь избавиться от чар зелья таким образом, случайно. Но там страна ещё более строгих правил. Родить ребёнка в любви и в браке за тот короткий срок, что он был человеком – это почти невозможно, да ему и не удалось. В результате звериная сущность завладела им, наделяя самыми скверными качествами.

– «Омышился», – в задумчивости прокаркал Ворон.

– Скорее уж «овампирился», – ответила дочь, – Его слюна стала ядом для тех, кого он укусит, и они становились вампирами.

– Не мышами? – Озадачился Волк.

– Это свойство зелья, – ответила Яда, поднимаясь и заканчивая разговор.

– Мне проследить за ним? – спросил Волк.

– Тебе? – каркнул Ворон, – Скорее уж мне, ты говорил, что мальчик с полётом освоился?

– А смысл? – сказала Яда, – Он мне не нужен. Вообще не понимаю, зачем ты его притащил.

– Он не заслужил такой участи, – ответил Волк.

– Как знать, – сказала Яда, – его величество случай не так слеп, как думают люди. И хватит об этом. Вольному – воля, – равнодушно улыбнулась она.

В людском мире очень часто человек человеку враг, а в магическом, как оказалось, и подавно. В поисках целителя, лекаря, мага, ведьмы, кого-нибудь Яда столкнулась с такими перипетиями магического мира, в которых дилетанту не место и новичков не жалуют.

Борьба за власть – основная цель, а уж выживание как следствие. Для людей на самом деле не может быть добрых или злых волшебников. Любой маг к людям относится как человек к собакам: кто-то ласково «прикормит», кто-то заставит служить или просто использует, другие – ненавидят или относятся с презрением. А когда человек думает, что он «хозяин», то он глубоко заблуждается.

В своих скитаниях как одна, так и далее со «свитой» Яда давно лишилась иллюзий о благодетелях в магическом мире. А, значит, приходилось брать самой то, что они имели.

Магические книги. Их толковать приходилось самой, а заодно и записывать. Грамоте обучалась как могла. Всё поверхностно, но на грани такой интуиции, какой природа одарит не каждого.

Не испито это зелье ею. Но мир магии открывает путь к бессмертию разными путями, и Яда избрала свой. Она путешествовала в мир смерти. Знала вход и выход. В мире живых – спящая, но за гранью жизни. Позже это называть будут по-разному, и простому человеку, впавшему в это состояние, выбраться ой как непросто. Но, возвращаясь в мир живых, её тело продолжало жить, хотя и не заживало.

Что не так с зельем? Что произошло с Охотником? Или у человека есть и человечья сущность, и, даруя ему бессмертие, зелье сути изменить не может? А кто она сама, коль выпьет его? Ведьма-самоучка, недочеловек или всё же человек. Оттолкнул мир людской, не принял мир магический, а жизнь её не познакомила со своей подругой Удачей.