Александра Мираниен - Зелье

© Александра Мираниен, 2021

ISBN 978-5-0053-0048-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В некотором царстве, в некотором государстве

жила-была Баба-Яга. Царств и государств у нас

много, а вот одна ли Баба? Это ещё тот вопрос.

А тем более Яга.

Его вели запахи бензина, выхлопа, горячего железа в морозном воздухе зимнего леса. Хлопья снега падали и кружились по-новогоднему медленно и сказочно. Но для людей, несущихся по заметаемой дороге в железной коробке на четырёх колёсах, и хищного зверя, стремительно скачущего через сугробы заснеженного леса, медленно парящие хлопья превратились в снежный туннель.

Мужчина за рулём иногда бросал взгляд в зеркало заднего вида в сторону мелькавшего отражения девушки, сжавшейся на заднем сиденье, сквозь зубы раздражённо он что-то ворчливо цедил. Тень в стороне он скорее почувствовал, нежели увидел. Интуитивно он попытался снизить скорость. И вдруг он увидел эту тварь на дороге. Волк. Раздражение человека переросло в злость, он вжал педаль газа в пол. Словно почуяв это, зверь повёл себя как дворовая шавка, которая собирается облаять ревущую машину, метнувшись к колёсам и скаля клыки. От удивления человек мотнул головой, но тут же выругался:

– Чёрт!

Меньше чем в полусотне метров стоял человек.

Резкий тормоз и вывернутый руль были неудачным манёвром – качнувшись, машина сделала «бочку» всего в паре метров от неподвижно застывшего человека.

Железный конь, слетев с дороги, стоял на всех четырёх колёсах, зарывшись капотом в сугроб.

Человек медленно обошёл его, удовлетворённо отмечая, что оба пассажира пристёгнуты ремнями безопасности. Девушка еле шевельнулась, она вот-вот придёт в себя. С водителем же чудо цивилизации сыграло злую шутку – плохо отрегулированные подушки безопасности отправили его в глубокий нокаут. Рассечённая бровь, парочка, а возможно и больше, выбитых зубов. Его счастье, если он только этим и отделается.

Приоткрыта дверь пассажира, отстёгнут ремень – и вот уже девушка безвольно падает на руки спровоцировавшего аварию.

Он аккуратно уложил её на снег. Снял нож, открутил крышку тайника на его рукояти, вливая несколько капель зелья в рот девушки.

Интересное свойство имело это зелье – оно обращало человека в его природную сущность – в зверя, птицу, жабу, змею. Мужчина в задумчивости склонил голову, ожидая его действия: «А в цветок или дерево может? Муравья?» Но его фантазии не суждено было развиться дальше. Он озадаченно фыркнул – перед ним был ушастый, пушистый, тонколапый комочек шерсти. Волчонок. Кувырок, и вот уже матёрый зверь несёт в зубах осторожно прихваченного за шкребень щенка.

Он осторожно вошёл в дом и обернулся в человека вновь, не уронив своей добычи.

Ведьма при их появлении не повернула и головы.

– Принёс?

Это был даже не вопрос, а утверждение. Она указала молча на кровать в углу. Он тихонько уложил девчушку.

– Свободен.

Равнодушный, безликий приказ, совсем не означающий, что он действительно свободен.

Волки. С них-то всё и началось. А, может, раньше.

Эта девчонка не бегала за ним, как большинство из них, и не строила кокетливых глазок при встрече. Она просто всегда была ему нужна как мать, которую он почти не помнил; а матери не стало, когда он был слишком мал. Она была нужна ему как старшая сестра, которой у него никогда не было. Несмотря на то, что она была младше его, наставления и заботливое ворчание, когда он попадал в переплёт, он всегда получал от неё как от старшей. И он всегда мог рассчитывать на её поддержку. Они оба любили ночь. Им всегда было о чём поговорить и о чём помолчать.

Началось всё, как и многое в стародавние времена, когда вера в колдовство и магию себя оправдывали и приносили немалый доход для шарлатанов. Но началось не с магии.

– Волчонка перевяжи, – парень, придерживая укушенную руку, шарил по поляне в поисках палки подлиннее, чтобы вызволить волчицу из капкана.

– Да на кой он тебе сдался? – возмутилась девчонка, держа корпию в руке. Уж кого она и собиралась перевязать, так это парня и уж никак ни этот скалящийся комок шерсти, вот его-то как раз хотелось пнуть, а не перевязать. Мил да зол, совсем как его мамаша, угодившая в ловушку.

– Щенка хотел. Отец не позволил. Ну, я и решил взять и припрятать его. Волки умнее собак.

– Ага, и не только собак… – девчонка зло покосилась на парня и склонилась над волчонком. Тот зарычал, она, подражая, фыркнула-рыкнула в ответ. Щен присмирел, прижав уши. Яда быстро и умело перетянула покалеченную лапку.

– Так, бери его, – сказала она парню, – а лучше оставь. И волчицу.

– Остальной выводок без неё погибнет.

– Дурак, – пробурчала девица, – Пусть! – крикнула она парню.

– Дура, – буркнул себе под нос парень, но ей ничего не ответил. Вскоре он нашёл жердь раза в два больше своего роста и ухватившись за один конец, второй вогнал, целясь в зубья капкана. Сложно было ожидать, что жердь окажется добротной, большая её часть оказалась гнилой, и от удара она сломалась тотчас же, но работу свою выполнила – волчица ринулась на свободу.

– Бежим! – крикнула Яда и дёрнула парня за рукав с такой силой, что тот чуть не рухнул, путаясь в ветках под ногами. Но отбежали они не более пары десятков шагов, остановились, укрываясь за деревом, словно оно могло их защитить от разъярённого животного. Они ждали, как поступит волчица. Той действительно до них не было никакого дела, она подхватила зубами своего подранка и, хромая сама, бросилась прочь.

То, что произошло с ней после, было несчастным случаем. Сломала ногу, а местный лекарь оказался жадным до денег, и результатом нелечения стала не просто хромота – её второй ногой стала палка, на свою ступать уже не могла. Он, как мог, поддерживал её, но в этой девчонке было слишком много гордости. И она ушла скитаться по свету в поисках лекарей, которые смогут справиться с её недугом. В многодетной семье, в которой она родилась, больной был в тягость. Её отсутствие старались не замечать. Не особо и себя радовали любовью ближние в этой семье, так как все себя старались обеспечить, подчас и за счёт другого, родного.

Много лет её не было, и возвращение её было ужасным. Вернулась она ещё больше обезображенная, чем была. Толстая. Больная нога ссохлась. Глаза девушки, но лицо, начиная с носа, словно сползло вниз и сморщилось. Её матери не было в живых уже давно, отца скосил недуг, было очевидно, что дни его сочтены, братья и сёстры жили теперь своими семьями. Как и все в деревне, родные шарахались от неё, называя прокажённой, и с помощью к ней не спешили. Она поселилась в заброшенной, полуразвалившейся хижине в стороне от деревни.