Михаил Дорошенко - Черный квадрат

– Узоры, узоры… – удивляется князь. – Что за эффект?

– Настраивайте фокус, как только найдете картинку, можете уже не смотреть в объектив, а все происходящее увидите в узорах ковра.

Князь настраивает фокус, смотрит в окуляр.

В роении узоров возникает маленький мальчик, выглядывающий из окна на слегка подтаявшую ледяную статую греческой красавицы в парке. Солнечный луч возникает из-под облака. Статуя загорается огнем, струйки воды стекают по ней и, наконец, она обрушивается с замедлением. По щеке мальчика стекает слеза.

– Не знал, что моя подзорная труба обладает такими свойствами.

– Обладает, но только не труба, а вы сами, ваше сиятельство. И только в моем присутствии. Не у всех получается. У вас привычка есть расставлять предметы на столе.

– Люблю переставлять побрякушки. Иногда получаются затейливые композиции.

– Это выдает в вас художника.

– Любителя во всяком случае. Но ничего кроме успокоения и эстетического удовольствия, не получается. Теперь слышны даже звуки, но звучат они у меня в голове. Как у вас получается? Как научиться такому?

– Очень просто: берете лорнет, монокль или подзорную трубу. Если долго смотреть на орнамент, – указывает она на ковер, – узоры начинают жить самостоятельной жизнью. Несколько месяцев упражнений, и вы будете видеть.

– Так просто?

– Начинать нужно с детства, а сейчас с моей помощью только.

– Я с детства любил составлять композиции. О, я видел, я видел все в детстве! Почему сейчас у меня ничего не получается?

– Вы разучились, но потребность осталась. У вас есть определенный талант.

– Все мое детство было похоже на сон.

Изогнутой рукояткой трости мальчик бьет по биллиардному шару, он со свистом летит и разбивает мозаику на стене: девушка в кокошнике на фоне идиллического пейзажа. По мозаике проходят трещины, фрагменты перемешиваются и образуют сирену. Она разводит крылья, открывая грудь.

– Потом меня лечили, – говорит князь, обращаясь к рассказчице, – от способности видеть сирен. К сожалению, вылечили. То, что есть, то есть, а чего нет, того нет.

– Теперь берите лорнет и смотрите.

Порыв ветра раскрывает все двери и окна во дворце. Летят бумаги, ткани, бешено развиваются занавески, одна срывает и летит через зал, запутываясь в отбивающемся от напасти лакее. Юная фрейлина проносится по паркету с зонтиком в руках. Молния залетает в окно и с треском бьет в бронзовую статуэтку какого-то хмурого гнома, грозящего кулаком небу с чернильного прибора на столе.

Мальчик во фраке делает шаг к хорошенькой, как кукла, девочке в пестром платье и шляпе с широкими полями. Она делает шаг от него. Он делает еще один шаг, она отступает на два. Наконец, она упирается в стену. За ее спиной – гобелен: Артемида с копьем в угрожающе поднятой руке на фоне идиллического пейзажа. Она выставляет веер перед собой, а он берет жемчужное ожерелье и притягивает ее к себе: нитка разрывается, и бусинки с треском рассыпаются по паркету. В ответ она бьет его веером по щеке. Он отступает, подходит к клетке, достает попугая, говорит ему: «Фас!» – и направляет в сторону девочки. Попугай подлетает к ней, она закрывается веером.

«Разрешите, Карлуше, – начинает тараторить попугай, пытаясь сесть ей на плечо, – приложиться к плечику, мадмуазель? Карлуша самых честных правил, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог. Но, боже мой, какая мука: невольной ласки ожидать, молить и требовать признанья, подушку поправлять и возбуждать улыбки дам огнем нежданных эпиграмм».

Девочка отмахивается от него веером.

«Карлуша создан для блаженства! Я вам писать, чего же боле, а вы… какое низкое коварство… мне в моих чувствах отказать».

«Не понимать по-русски, – отвечает девочка сквозь слезы, – excucez moi».

«Она по-русски плохо знала, – ехидничает попугай, – „жюрррналов“ наших не читала и выражалася с трудом на языке моем родном. Однако полно прославлять надменных лирою своей…»

Фрейлина и два офицера играют в парке на пианино. Ястреб преследует зайца, тот подныривает под ограду парка и прыгает на руки к девочке крестьянке. Она гладит его, вертится, отворачиваясь от хищника. Ястреб садится на ветку и, растопырив крылья, недовольно клекочет. Раздается звук рожка, и он улетает. Девочка грозит ему пальцем вслед. К ней подходит крестьянин с ножом и протягивает руку к зайцу. Девочка несколько раз отворачивается, как только что от ястреба, наконец, отпускает зайца, он убегает, и крестьянин крутит ее за ухо.

«Нет-нет, коньяк не могу, – говорит эмир, разодетый в пышный бархатный халат, усыпанном бриллиантами. – Все, что из виноградной лозы, Магомет запретил, а водку не успел: вознесся на небо за семьсот лет до ее изобретения. Что не запрещено, то позволено. Ваше здоровье!»

Пока отец выпивает с эмиром, мальчик в офицерском мундире показывает язык сыну эмира. Принц в отместку срывает с него эполет. Мальчик выхватывает кортик и делает выпад, а принц отстраняется и выхватывает кинжал из-за пояса, но их растаскивают взрослые. Мать затаскивает его за ухо в спальню, спускает штаны и, как был в мундире, швыряет его на диван.

«Глаша, розги! Всякий раз, ваше сиятельство, когда поведете себя безобразно с гостями, будете вспоминать, как вас порола по голому заду дворовая девка».

– Ваша матушка женщина крутого нрава, – говорит пифия, меняя расположением драгоценностей на ковре.

– О, да! Во всей полноте испытал на себе. Если вы спросите, кем я был в прошлом рождении, скажу: оленем, которого убила моя мать на охоте.

На поляне по склону горы между двумя рядами сосен несется кабан, гонимый загонщиками. Мальчик стоит с арбалетом. Он приближается, но он не в состоянии пошевелиться. Из-за его спины появляется мать. Она стреляет из лука над его головой, попадая кабану в рот. Несколько раз перевернувшись, животное падает к ногам мальчика. «Эх ты, тетеря», – презрительно говорит ему мать. Егерь спускает свору псов, и они набрасываются на поверженного зверя.

Мальчик с воплем бросается к матери. Она бьет его по щеке:

«Ты испортил нам праздник, дружочек».

Взрослые сидят за тем же столом, а мальчик в мундире стоит с винтовкой в руках со штыком. Пред ним, позвякивая бубенцами, извивается клоун.

«Ну, коли его, – приказывает отец, – коли!»

«Ему будет больно», – сквозь слезы произносит мальчик.

«Тебе будет больнее, если не перестанешь хныкать, – говорит ему мать. – Коли, тебе говорят!»

Мальчик делает нерешительный выпад. Клоун с легкостью уклоняется. Мальчик начинает делать более резкие выпады, но никак не может попасть. Наконец, он попадает ему в грудь, и штык полностью уходит в тело. Клоун хватает руками ствол и начинает медленно опускаться на колени. Мальчик в ужасе отпускает ружье. Клоун отбрасывает ружье, и бутафорский штык возвращается на свое место. За столом раздается хохот и аплодисменты.