В. Стоянов - Такие разные дороги жизни

– Будет сделано, господин генерал, – козырнул подполковник и без лишних слов преступил к делу. Не прошло и трех дней, как из Кронштадта доставили две сто пятидесяти миллиметровые пушки оружейника Канэ. Генерал Бржозовский довольно потирал руки, проследил, чтобы доставили их в форт ночью, скрытно. Сам присутствовал при первом залпе, помог наводчику как можно точнее навести прицел, приказал в дальнейшем вести огонь только по «Большим Бертам» и «Шкодам». Первые же залпы вывели из строя одну «Шкоду» и две «Большие Берты», поразив при этом артиллерийский расчет. Немецкие артиллеристы и так славились своей слабой подготовкой, благодаря этому многие снаряды летели мимо цели. Тысячи снарядов поглотила река Бобр и болото. А в результате попадания русских снарядов погибли те артиллеристы, которые обслуживали дорогостоящие пушки. В довершении всех невзгод, за этими немецкими потерями взлетел в воздух склад их боеприпасов. Немцы были настолько ошеломлены, что не могли поверить, что их хваленные дорогие пушки вышли из строя. Поскольку считали, что их «Берты» и мортиры, а также склад со снарядами недосягаемы для русских пушек, а тут не только материальные потери, но и потери в живой силе. «Большая Берта» и «Шкода» стоили огромных денег, немцы спешно отвели их в тыл. Они могли бы уцелевшие «Большие Берты» отвести на недосягаемое для поражение расстояние, и оттуда вести огонь по крепости, а они увезли пушки глубоко в тыл, и больше они в перестрелке не участвовали. Немцы полагали, что тех разрушений, которые они успели нанести, достаточно, чтобы в крепости осталось очень мало воинов, а те кто остались деморализованы настолько, что не в состоянии сопротивляться. К удивлению защитников крепости, которые находились в фортах, первая траншея обороны русских за пределами крепости при обстреле даже не дрогнули. Еще позволяли себе шутить: «Нехай постреляют, мы хоть выспимся», поскольку во время обстрела немцы не наступали. Снаряды в большей степени летели через их голову в сторону крепости. Немецкие специалисты считали, что после подобного обстрела те, которые не погибли, будут контужены или сойдут с ума, а солдаты с сарказмом повторяли: «Хоть выспимся!». Выдержку проявил полковник Хмельков, он увидел, что первая оборона русских могут не выдержать натиска немцев, окопы мелковаты, стараясь избежать дальнейших потерь, он под обстрелом проник в траншеи перовой обороны, приказал им отойти ко второй линии обороны, организовал там успешную оборону. Конечно, от бомбежки потери были огромные, похоронные команды не успевали собирать трупы русских солдат и офицеров, лазареты переполнены, поезда не успевали увозить раненых в тыл. Подпоручик Котлинский встретил своего сослуживца Стржеминского спросил, много ли потерь в его роте? Тот ответил: от роты осталось семнадцать человек. У Котлинского живых чуть больше, потому, что его рота укрыта в глубине форта, когда как рота Стржеминского расположилась на выступе форта, куда снаряды попадали чаще всего. Погибали солдаты не только от прямого попадания снарядов, роты подпоручиков совершали вылазки для контратак, поддерживали бойцов в траншеях. Немцы не зря ждали зиму, надеялись лед скует реку, болото, и водный ров вокруг второго форта, который защищал железнодорожный мост. Дождались. Лед, действительно, сковал поверхность. Только немцы своими же снарядами раскрошили лед во рву перед крепостью, наши пушки довершили дело перед окопами немцев, болото превратилось в смесь грязи и осколков льда. Атака стала почти невозможной. Попытки немцев ни к чему не привели. Крепость к удивлению русского командования фронтом и западных противников, и их союзников устояла. Победа воодушевила защитников крепости, они поверили в себя. Росла злость на немцев, которые продолжали самонадеянно предлагать в листовках почетную сдачу. Призывали солдат убивать своих офицеров, которые не позволяют им достойно сдаться на милость победителя. Не все так радужно обстояло на фронтах. Чуть потеплело немцы предприняли широкомасштабное наступление. Русский фронт был прорван в Галиции, в Прибалтике. На передовую немцев перед крепостью прибыл император Вильгельм, чем вызвал еще больший переполох среди немецкого командования, чем приезд в крепость русского царя. Кайзеру интересно взглянуть на удивительную крепость, которая не сдается, не склоняет голову перед мощью немецкого оружия.

– Действительно, осиное гнездо, – хмыкнул кайзер, разглядывая в оптику передовые траншеи русских и форты крепости. В переводе с польского Осовец значилась осиным гнездом. И приказал во что бы то ни стало в ближайшее время выкурить русских из крепости.

Весна внесла некую передышку в противостояние противников. Реки разлились, затопили болота, стали естественным препятствием для наступления. Затишье позволило усилить проволочные сети по Центральному форту, возведены новые убежища, позволявшие укрыться от бомбардировок, исправили шоссе, засыпали воронки.

За выдержку и стойкость почти все защитники крепости получили ордена и медали. Подпоручика Котлинского наградили орденом Святого Станислава 4-й степени с бантами и мечом, подпоручик Стржеминский награжден орденом Святого Станислава 3-й степени с бантами и мечом. Коменданта крепости генерала Бржозовского за умелое руководство обороной наградили орденом Святого Георгия 4-й степени, через месяц орденом Святой Анны 1-й степени с мечами. В наградном рескрипте отмечалось: «…за то, что во время бомбардировки крепости Осовец, командуя всей крепостной артиллерией, а равно войсками первого отдела обороны, находясь под действительным огнем, своими умелыми действиями способствовал отражению атаки на крепость и дальнейшему победоносному наступлению наших войск как со стороны крепости, так и из местечка Гониондз». Подполковник Свечников Михаил Степанович награжден орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом. Не только офицеры, но многие унтер офицеры, прапорщики и рядовые солдаты, отличившиеся в защите крепости, были награждены орденами и медалями. Сбылась мечта вахмистра Ивана Сенькина, он так же стал Георгиевским кавалером. Сослуживцы напоминали ему, уж теперь то он точно покажет голове своего уездного городка «кузькину мать», придет и выложит тому на стол свои награды. Спросит его, что тот делал в тылу в то время, когда его земляк под снарядами бил немцев.

Котлинский посмотрел на часы. Время приближалось к пяти часам вечера. Он помнил, ему необходимо идти в штаб на совещание. Поискал глазами подпоручика Стржеминского, не увидел его, подозвал прапорщика Бойкова, командира первого взвода, оставил его вместо себя на время отсутствия. Посмотрел в синее небо, нет ли вражеских аэропланов, пошел в сторону штаба. Генерал-майор Бржозовский собрал офицеров форта и передовых траншей для экстренного сообщения. Он подождал, когда последний офицер доложил о прибытии, обвел всех взглядом, глухим голосом начал свою речь: