Владимир Владимирский - Здравствуй, жизнь! или Записки прозрачного юноши

***

Малая скорость. Я снижаюсь. Но не тут-то было:

Я уже сидел за каким-то столом в густой-густой мгле, где-то там у черта на рогах, и наносил пером густые, страшные краски мглы на пергамент. Как вдруг Мистер Зло (это был он) тронул меня любезно сзади, при этом обронив, что я в этой мгле простужусь: “Здесь не активная среда обитания”.

Я не стал перечить напускной маске заботливости сатаны, ему, оказывается, необходимо было проникнуть ко мне в комнату и просмотреть роман. Он просил – я согласился.

Мы полетели…

Очутившись в моей комнате, Мистер Зло, оглянулся, грубо взмахнул рукой: в комнату ворвался Штрих Тьмы, и заговорил:

– Это всё хорошо, – начал он. – Но я у Вас, пожалуй, ради того, что больше всего меня интересует. Где Вы прячете Истинный Свой Дар?! Меня терзают смутные сомнения, ведь то, что Вы пишите, это не всё, есть нечто запрятанное глубоко. Соблаговолите объясниться, и представить сие оку моему, – приказал он громогласно, пытаясь тем самым вселить в меня страх и покорность.

На это я – грудью вперед! – отвечал так: “Позвольте, Мистер Зло. Всё дело в том, что я рождаюсь и весь умираю в своей книге, в которой изначально заложена моя личная душа, душа, понимающая, когда в ней умножается Бог, и когда она бывает покинута. Хотя бы кратко, но обязательно надо разобраться в человеческой душе.

– Покажите мне Ваш

роман, – сдержанно попросил Штрих Тьмы. – Он

еще не дописан до конца…

– Ничего, ничего…

– Тогда прошу…

– М-м, так, так, интересно.

Н-да, – размышлял Штрих

Тьмы вслух, быстро пробегая своими разными глазами неровные строки. – Понятно. Ничего не могу сказать… Ну, ладно. Мне пора.

До свиданья!

– До свиданья! – не успел

я ответить, как он исчез, а

я остался с романом в

руках в своей комнате…”

…И сон пропал…”.

***

Сон показался мне правдоподобным. Меня, томило: зачем Штрих Тьмы вообще появился на сцене и так молниеносно ушел. А начальные события сна меня больше смешили, чем беспокоили. Мне не было страшно ни капли, даже когда я отвечал Посланцу Тьмы.

Я решил для себя, что этот сон мне обязательно должен дать что-то в будущем. Только бы понять, что? Это самое главное.

Раздумывая, я решил выйти прогуляться…

Невероятно! Но так случилось!

Я спокойно бродил по городу и встретил не слишком близкую знакомую – на одной из шумных улиц…

Как много утекло времени! Когда это было!

…Она меня помнила еще из той, старой студенческой жизни, в которой я бегал покурить на первый этаж института.

В это, как бы особенное, место могли бегать не все.

Наташа тоже бегала. Еще я помню, что у нее была машина марки “мерседес”, на которой она даже пару раз подвозила меня к дому. Мы говорили с ней о ком-то и чем-то и, в принципе, между нами больше не было ничего общего… Теперь мы стояли под входной аркой общего двора… и курили (коротко о Наташе я кое-что потом услышал от своего сокурсника – они когда-то были одноклассниками: папа – генерал в отставке, она закончила учебу на факультете международных отношений, работает не по специальности – в Государственном банке).

Я – “в постановке” продаю ей свое молчание, смотрю ей в глаза и слушаю. Она плачевно вспоминает о прожитой студенческой жизни, то, что я уже понял, прошел, прожевал, и выплюнул старой, изжеванной жвачкой из себя наружу…

– Студенчество – это самый лучший отрезок моей жизни. Его никаким другим не заменить, – пропевает она. – Я так скучаю без этого всего…

– Да. Я тоже, – соглашаюсь с ней....

Вдруг – звук в пространстве!? Зазвонил радиотелефон.

Она вальяжно достает из-под норковой шубы трубку-автомат…

Я переключаюсь и смотрю на улицу…

Звонит (сильно тревожится!) папочка:

Где ты находишься, Наташа?

Она отвечает ангельским голоском – для меня и радиотелефона:

– Папа, я не в машине. Встретила своего старого друга. Направляюсь в аптеку. Надеюсь, что скоро буду дома…

(Она тараторит что-то еще… Другом, тем более “лучшим”, я никогда не был. Причем тут аптека?).

Конец разговора…

Я снова включаюсь, и непринужденно спрашиваю:

– Беспокоится?

– Да. Родаки вечно беспокоятся…

Замолкает, явно собираясь что-то сказать…

– А ты где устроился? А то я всё о себе да о себе.

Я (никакой) отвечаю:

– Пока только отслужил. Еще не работаю. Ищу место…

Быстрый поток слов в ответ (с чего бы это?):

– Запиши мой телефон. Я могу всё устроить, поговорив с папой. Можно – коммерческим директором, можно – в таможню, налоговую полицию, банк, – бегло перечисляет она. – Позвони завтра, я тебе, может, помогу. Естественно – не могу сказать, во сколько это тебе вылетит!

Я вынужден ответить:

– Благодарю. Это очень любезно с твоей стороны, но я не привык загружать милые создания (нагло вру). И могу записать так, просто, твой телефон…

(Достаю черный блокнот и ручку).

Она называет телефон…

– Я после семи-восьми вечера дома. Звони…

Я едва успеваю записать, как она вся очень круто и резко изменяется:

– Ну, ладно, пока! Я поехала…

Я отвечаю, до ровности, безразлично:

– Пока!

***

Я позвонил Наташе через день. Сразу понял, что ее интересуют только жалкие деньги…

Всё устроилось за сумму в пятьсот долларов (деньги занял на полгода). Конечно, стать коммерческим директором, и навроде того, я никогда не мечтал, и не стал. Я устроился в прозаичный для меня банк на должность программиста.

Сегодня я “выдвигался” на работу… Встал, как обычно вставал в будние дни, в семь утра. На всё про всё, включая утренний туалет, завтрак и обязательный душ, последнее было бы приятным для головы, принадлежащей кому угодно, но конечно, прежде всего мне, человеку, постигшему истину: вода освежает и облагораживает черты лица.

Я шел по Большой Садовой мимо витрин различного толка магазинов, на улице было жарко и пыльно, наивно думая: “Вот, если бы сейчас произошло красивое и для всех полезное чудо!”

Иду – быстро, сталкиваюсь со встречными людьми (видимо, некоторые из них приехали из провинции, не умеют толком ходить по перенаселенным улицам, толкнув друг друга, они вряд ли говорят “извините” или “простите”.

Я талантливо создаю на своем лице надменность, и увеличиваю шаг.

Иду по улице, продолжая размышлять, и мне чудится, что я заблудился, и не просто, а потерял себя.

Город, улица, люди, здания, транспорт – геометрически однозначное пространство. Что я здесь делаю, почему я здесь, а ни где-нибудь еще, вдали от всего этого?..

И снова я оказался в море Божественной и Бескрайней Пустоты… В море – суть которого нечто безграничное..

Я не знаю, где Вы сейчас Все: близкие, знакомые, друзья, враги, первая любовь, но кто-нибудь из Вас, задумайтесь о том, что Ваша плоть становится полупрозрачной, все мысли стекают на Землю, как струйки дождя, как падающие умирающие птицы…