Миша Сланцев - Рожь во спасение

– Раньше-ти всё хорошо было. Школу она здесь кончила, в город поехала, в институте училась педагогическом, вернулась опять в деревню, говорит, здесь и работать буду, замуж тут вышла… А пять лет назад Катенька с мужем и дочкой на машине ехали и разбились, – заговорила после «тикающей» паузы Евдокия Григорьевна. – Пьяный мужик из соседнего села на грузовой летел, ну и вот… Серёжа и Леночка – насмерть, а она позвоночник повредила и так вот и осталась. Или уж судьба такая, а может, сглазил кто – не знаю…

– Мама, – Катя страдальчески посмотрела на Евдокию Григорьевну.

– Извините, – выдавил Семён, не зная, что сказать. Любое слово было бы неуместным.

– Ну, вот так и живём, жить-то надо. Ну, местный собес помогает, коляску вот хорошую дали, спасибо. Муж у меня, слава Богу, жив-здоров, сейчас к Петровичу пошёл. Соседи у нас хорошие, тоже ежели чего…

При всей вкусноте хлеба и молока они встали комом в горле. Семейные фото смотрели со стены, там все улыбались.

– Да ты кушай-кушай, сынок, я ещё молочка налью.

Это второе за сегодня «сынок» тронуло Семёна почти до слёз. Будто его, незнакомого случайного человека, приняли в семью, почти усыновили и будто заместили им, Семёном, погибших…

– Была у меня детская коляска, а теперь вот такая, – сказала, глядя в окно, Катерина.

– И что? Ничего нельзя сделать? – спросил Семён.

– Медики сказали, нужно много денег… Очень много… Тогда можно попробовать сделать операцию за границей, в Германии. Тогда есть шанс.

– А ещё у Катеньки после этой беды дар открылся, – сказала Евдокия Григорьевна. – Она стала людям помогать, лечить их. Приходят к ней. А ещё она видит, что с ними будет наперёд. Вона чего оказывается…

Семён опешил. Она? Она – и лечит?

– Да, есть немного такое, – сказала Катя, – так что если интересно, могу посмотреть, что тебя беспокоит. Раз уж попал к нам.

– Почему бы нет, – Семёну стало просто любопытно. «Битый небитого везёт», – вспомнилась ему фраза из сказки про лису и волка.

– Давай-давай, худого не будет, – приободрила Евдокия Григорьевна.

– Раздевайся до пояса и садись на этот стул, – сказала Катя уже уверенным, ровным голосом.

Катерина закрыла глаза и стала водить руками рядом с телом.

– Ну, в общем так: проблема с поджелудочной, печень не совсем в порядке. Поменьше копчёного, солёного, жареного. Со спиртным аккуратней, пореже. Немного смещён один позвонок… А ещё что-то тебя томит, с работой связано. Как будто постоянно какой груз в себе носишь.

– Ну, да, – отозвался Семён, – как не выпивать при таких начальниках…

Катерина стала словно бы собирать то грязное, что невидимо окружало Семёна, быстро шепча, а потом – бросила это незримое в миску с водой. Той самой, с родника. Евдокия Григорьевна сразу взяла эту посудину и вынесла, вылила воду в огород. Закончила шёпот Катерина словами молитвы.

– А ещё попей березовый гриб чагу, есть у нас сушёный, будешь заваривать. Потому что почистить тебе надо организм. Как трубы рано или поздно надо прочищать, так и в человеке.

– Ладно, – сказал Семён, хотя очень сомневался, что будет употреблять внутрь этот нарост на деревьях.

– Могу сказать, что тебя ждёт в ближайшие годы, – сказала Катерина и прикоснулась к его запястью. Ладонь оказалась очень теплой, даже горячей. От неё исходил словно ток. У Семёна слегка закружилась голова, и перед глазами с бешеной скоростью понеслись картинки из его жизни. Пока – из прошедшей её части. Вот он, восьмилетний пацан, гоняет в футбол у себя во дворе, обводит одного, второго, падает, получает синяк на коленку, слышит голос матери: «Сё-ма! У-жи-нать!». А вот он сидит за партой, плюется из трубочки бумажными шариками. В него тоже летят такие комочки, всем весело, кроме учительницы. Она ругается, грозится вызвать родителей. Потом – он на черноморском побережье, накануне был шторм, Семён входит в волны по крупному песку, а вокруг – медузы, как сгустки киселя, и касаться их противно. Вдали – прогулочный корабль, море – до горизонта, пахнет кипарисами и шашлыками. Вода солёная, выталкивает из себя. В ладони – ракушка… Ещё воспоминание – старшие классы, школьная дискотека, актовый зал, в колонках ритмуется заводная песня, включается медляк, все сразу жмутся к стенкам, стесняются пригласить девчонок… Ещё из вспышек сознания – он мчит на мотороллере, ему семнадцать, ему хорошо и свободно, он ни о чём не думает, может, разве о том, что в гараже употребит с друзьями чего-нибудь согревающего и они пойдут шататься по вечернему городу в поисках этакого…

– …Не надо, я, наверно, не хочу знать, что будет, – сказал Семён и осторожно отвёл свою руку от ладони Катерины.

– Это правильно. Когда не знаешь, – больше шансов это будущее подправить. Поэтому, я хоть теперь твоё знаю, а говорить тебе не буду. Одно тебе скажу – меньше злись, день пришёл – старайся радоваться ему. Вот увидишь – так тебе легче будет.

Семён кивнул и словно вышел из оцепенения.

– У меня телефон уж, наверно, достаточно зарядился, – сказал он и начал прощаться. Катерина улыбнулась ему и помахала рукой.

– Ты там, в администрации-ти своей, скажи, чтобы по нашей улице дорогу сделали. А то как дожди начинаются, никто сюда проехать не может. Ни «скорая», никто. А как захворат кто, не знай, чё и делать. Тут по нашему порядку одне старики живут.

Евдокия Григорьевна протянула Семёну пакетик с сушёным грибом чагой.

– Возьмёшь небольшой кусочек гриба, положишь его в чайник, зальёшь кипятком. Пей как обычный чай, с сахаром, а лучше с мёдом, – напутствовала Короедова Катерина. – И больше ходи пешком. Своими ногами.

– Спасибо вам за всё, – сказал Семён и шагнул за дверь. И чуть не получил по лбу черенком от граблей, на которые наступил. «Очень символично…», – подумал он.

Короедов снова шёл по дороге, в надежде тормознуть попутку. По сторонам располагались домишки, из многих уже ушла жизнь, они заросли крапивой и прочей кустистой зеленью, окна были заколочены. Семён достал из сумки пакетик с древесным грибом. «Прямо как в сказке про Алису, – подумалось Семёну, – откусишь один раз – вырастешь огромным, откусишь с другой – станешь мелким-премелким. Только вот знать бы, с какой стороны откусить. Жаль, что у меня нет какого-нибудь занюханного цветика-семицветика, с одним лепесточком, чтобы Катя снова стала ходить. Да кто я такой, чтобы приказать ей: «Встань и иди!»?.. Нет, надо мыслить реально, надо написать письмо в министерство социальной политики, поднять связи. Есть же какой-нибудь способ собрать деньги на лечение, есть же всякие благотворительные фонды, программы… Надо этим заняться. И вот он уже представил, что с Катей всё хорошо, что она здорова, счастлива, что они становятся близки, что между ними разгорается страсть…