Владислав Ефремов - Гнилое дерево

Пары, разговоры ни о чем на переменах, снова лекции, и снова разговоры. И вот обед. Но вместо столовой Арсеньев идет на Университетскую набережную, где его подбирает Арам Баграмян на своем черном BMW. И, надо сказать, это было эффектно: кареглазый, высокий брюнет в элегантном черном плаще садится в такого же цвета седан всем известной немецкой компании. Мне кажется даже, что несколько девушек на противоположной стороне улицы потекли, увидев это. По-моему, сам Медный всадник слегка повернул голову, чтобы посмотреть на это.

Заехали в McDonalds на Большой Морской (да, пожалуй, совсем не солидно выглядит, но иногда так хочется пожрать дерьма; к тому же фаст фуд это быстро), взяли немного еды с собой и поехали к месту встречи. Андрей сидел на заднем сиденье, где стекла были загнаны в тонер. В салоне играли System Of A Down.

Рандеву должно было пройти у Дома Кино на Караванной. Иван стоял на ступенях дома номер 12 в окружении массивных колонн, чьи капители блистали золотом, и даже Питер Крауч казался под сводами этих арок маленьким и ничтожным человечишкой. Парковочных мест не было, да и Арсеньев не собирался покидать машину. Он не хотел светиться с Иваном на улице из мер предосторожности. Любитель-футболист же сразу узнал бэху Арама и просто прыгнул в салон. Андрей часто ездил вместе с Баграмяном по своим делам, и вообще они были хорошими друзьями, но об этом потом.

– Завязывай со скоростью. Она делает из тебя параноика, – сказал Иван, как только сел в машину, еще даже не закрыв дверь.

– Я всегда был параноиком, – ответил ему Арсеньев, потягивая из трубочки маковскую колу, которую сразу предложил собеседнику. – Будешь?

– Нет, спасибо, я не голодный.

– Да я ж тебе газировку предлагаю, а не картошку фри. Ее я сам съем. Но как хочешь, – сказал и положил немного картошки в рот. – Арам, покатай нас, пожалуйста.

– Хорошо, Андрюш, – ответил армянин и, выключив музыку, чтобы та не мешала разговаривать, направил своего вороного коня в сторону Петроградки.

– Так о чем ты хотел поговорить со мной? – спросил Ваня.

– Так о той грациозной лани, под именем Анастасия, что сбежала от тебя позавчера.

– И что ты хочешь знать?

– Все, что ты можешь сказать мне. Кто такая, откуда, где учится.

– Студентка она. Первокурсница, поступила куда-то на филфак на бюджет. Живет в общаге. Деньги родители шлют.

– Молодая провинциалка значит.

– Ну да. Восемнадцать ей.

– А откуда приехала?

– Бля, как его… ебаааать… Данилов, епта.

– Ух ты, а я был достаточно близок с Ярославлем.

– Чо?

– Ничо. Продолжай

– А чо еще то сказать?

– Где я могу ее найти?

– Вот это ваще хз. На Фонтанке она любит вечерами бывать.

– Ясненько. Значит, где учится, не помнишь?

– Вроде в Герцена.

– Вона как, княжна-учитель. А фамилия?

– Амосова

– Хорошо. Арам, у тебя знакомые в Герцена есть?

– Вроде были.

– Поспрашивай у них про Настю Амосову, только по-тихому.

– Без проблем, Андрюш.

– А теперь давай обратно на Ваську.

Целую неделю Андрей собирал данные.

Иван подкинул ему ссылку на страницу в vk, которая было досконально изучена Арсеньевым.

Начал он, конечно, с восстановления недостающих деталей того обрывочного портрета, что остался у него после субботы. Из досконального анализа фотографий был сделан вывод что, ростом она около 165 сантиметров; неплохо сложена, но небольшой животик есть, задница хороша, ноги стройны, грудь где-то второго размера; округлое лицо, помимо каштановых волос, украшали большие голубые глаза и аккуратный курносый носик, губы там тоже были, но про них не хотелось говорить.

Затем можно было набросать психологический портрет, занявшись анализом уже не фоток, а информации, написанной на странице, и постов на стене.

В веб-сайте указана ссылка на instagram; сп: не замужем; в братьях и сестрах какие-то подружайки; родной город не указан, зато в контактной информации городом указан Санкт-Петербург (либо она кичится тем, что стала столичной девахой, либо стесняется родной деревни, но скорее всего оба фактора в комплексе).

Все посты в основном о себе любимой: вот я с подругами на концерте какой-то хуйни, вот мы пьем винишко, на парах скучно, обнимите меня, как хочется на море, смотрите какое платьишко купила. Помимо процветающего культа личности встречаются и ванильные цитатки с каких-либо пабликов, репосты мимишных котиков или других зверей, посты с прикрепленными картинками (в основном стоп-кадры из фильмов) и песнями, характеризующие сиюминутное настроение. Никакой информативности.

«Да, случай тяжелый. Ванильность вкупе с культом собственной личности. И, учитывая ее возраст и содержание некоторых постов, что-то мне подсказывает, что повзрослеть она еще не успела или тупо забыла. Наверняка, все еще ждет, что за ней приедет принц на белом коне. Что ж, придется купить пони.

Интересно, кстати, она вообще дала Ване или нет. Ставлю сотню, что нет. Все-таки такие романы должны были воспитать в ней целомудренность. Но они же, скорее всего дали ей ощущение, что все поголовно должны относиться к ней как ебаной леди.

Сладенько».

В четверг Арсеньев встречался с Арамом и несколькими его друзьями в Юсуповском саду.

Это были Рубен и Самвел. Оба армяне, как и Баграмян. И все хорошо одеты. Все на кэжуале. Никаких вам красных мокасин, кепок FBI и прочего.

Побродив немного, они решили остановиться на мостике слева от входа, что соединял один из небольших островков с дорожками сада, не столько для того, чтобы созерцать красоту медленно увядающей природы, а больше для того, чтобы, обсудить то, для чего их собрал Баграмян. То бишь для того чтобы Рубен и Самвел рассказали Андрею о привычках Насти и ее окружении (не подумайте, что армяне следили за бедной девочкой, просто оба в Герцена учатся, у одногруппников поспрашивали).

Студент-психолог оперся на холодные перила моста и понуро опустил голову, слушая истории о том, что в группе она почти ни с кем не общается, что у нее есть несколько подруг, большинство из которых она держит скорее как свиту, что самая близкая подруга – какая-то Вика, что они любят частенько в обеденный перерыв зайти в Штолле, который находится в соседнем с филфаком здании. Все это Андрей слушал, смотря на отражение серого пасмурного неба в пруду, на рябь, на редкие опавшие листья и уток. С одной стороны он был погружен в свои мысли, строил планы, с другой его немного лихорадило. Возможно, причиной тому была обычная осенняя депрессия.