Елена Оуэнс - Горький вкус соли

Варя поправила непослушный локон, выбившийся из празднично уложенных волос. На какое-то мгновение она застыла, разглядывая себя в зеркале в комнате для невест ЗАГСа Харовского района. Девушка напротив казалась совсем незнакомой. Высокий начёс, серебряные серёжки-гвоздики, голубое кримпленовое платье и туфли «Цебо» на маленьком каблучке. С виду и не скажешь, что ей уже тридцать восемь и четверо детей по лавкам. Надо было только не улыбаться, иначе мелкая сеточка морщин предательски выдавала возраст, но сегодня её глаза сияли счастьем и, словно сами становясь солнышками, лучились, даря всем вокруг тепло и свет. Не улыбаться она не могла, ей хотелось кружиться и летать как когда-то, когда ей было двадцать, когда кончилась война и они все радостно высыпали на улицу, заливались смехом, обнимались, целовались, словно пытаясь впитать в себя навсегда счастье – полное, цельное! А сейчас она любила и была любима. После шести нескончаемо долгих лет, прожитых без ласки, без единого доброго словечка, без поцелуя, только с подушкой, проплаканной насквозь. Ей хотелось петь, хотелось выбежать из комнаты, найти Олега, убедиться, что он здесь, с ней, что он ещё любит её и никуда не ушёл, что она для него – самая лучшая и любимая, обнять его крепко-крепко и стоять так, никогда не расставаясь.

Она выглянула из окна: на улице лило как из ведра, стало темно, точно наступила ночь.

«И что это такое… Будто в мае… Так ведь сентябрь сейчас… бабье лето должно быть… Где ж оно бабье?» – И она задвинула тяжёлую парчовую штору.

«Бог всегда знает, как предупредить о беде», – вдруг ни с того ни с сего вспомнились слова матери… Варя махнула рукой, отгоняя от себя тревожные мысли.

Она подошла к работнице ЗАГСа, стоявшей неподалёку и разговаривавшей с продавщицей цветов.

– Дак готовая я.

– Ну вот и ладно. А что бледная такая? Переживаешь, что ли?

– Дак пошто мне переживать-то? По любви, чай, замуж выхожу, не по тятькиной указке.

– Ты не переживай, тут многие невесты в последнюю минуту паникуют. Ну ничего, побоятся-побоятся, а потом не успеют оглянуться – и замужем. Так что давай-ко, вот тебе дежурные румяна, иди, в порядок себя приведи, и жду тебя через, – женщина посмотрела на часы, висевшие над входом, – пять минут. Добро? – и, не дожидаясь ответа, добавила: – Ну, давай, давай, поторопись, красавица. А то у меня другая пара на подходе.

Олег первым спрыгнул с подножки поезда. Варя, следуя за ним, вдруг неуклюже поскользнулась, но он вовремя подхватил её. Они рассмеялись и поцеловались.

– Ну, Варюха-краюха! Заживём! – сказал Олег воодушевлённо. – Сегодня же переезжаю из барака к тебе! Крыльцо подправим, сарай, забор! С дровяника начнём, до зимы надо успеть.

– Да, дровяник – хорошо бы до зимы успеть, – согласилась Варя, взяла его под руку, и они пошли домой.

Здесь, на Лесоповальной, дождь, видимо, был коротким: ясно светило солнце, золотые, вымытые берёзы мягко стелили ковёр из листвы перед молодожёнами. Люди оборачивались, никто из сельчан не привык видеть Варю такой сияющей…

– Эх, гармонь бы сейчас! Сплясали бы! Ну ничего, мы ещё спляшем, Варь, спляшем! Отстроимся до зимы, а зимой и спляшем, правда, Варь?

На улице показались две ватаги деревенских ребят, одна гнала другую. Варя тут же распознала Нину главарём догоняющих.

– Нинка! – крикнула Варя дочке.

Та, тяжело дыша, остановилась, а увидев маму, побежала к ней, на прощанье погрозив кому-то кулаком. Ребята из её шайки тоже остановились, с досадой глядя на удирающих. Вместе с Ниной они были в преимуществе, а без неё расстановка сил резко менялась, продолжать потасовку не имело смысла.

Нина замерла на полпути, словно видела маму впервые. Красивая, с причёской, в нарядном голубом платье и туфлях, она стояла под руку с Волковым, как все его звали в деревне.

«Чего это она… вырядилась?» – разные догадки лезли в Нинину голову, она остановилась в нескольких шагах от мамы, не подходя близко.

– Чего?

– Зови Сашку, у меня сегодня выходной, обедать вместе будем, – сказала Варя. – Праздник у нас сегодня, – Варя сделала шаг вперёд к Нине, но та отступила. – Олег на баяне 28 28 Баян – русская ручная гармоника с клавиатурами по обеим ее сторонам. Издает звуки за счет движения мехов. сыграет.

– Что ещё за праздник?

– Дак расписались мы, – сказала Варя и улыбнулась, будто смущаясь собственной дочери.

– Поженились?! – Нина покраснела и сжала кулаки. – А как же Сашка?!

– А что Сашка? – удивилась Варя.

– Как что?! Он же сказал, что уйдёт!

– Дак это он сгоряча, Нин, это пройдёт. Маленькие вы ишшо, не понимаете. От поживём все вместе, под одной крышей, пообвыкнетесь друг к дружке-то.

– Это мы – маленькие?! Это мы не понимаем?! – возмутилась Нина. – Да мы… Да Сашка… Да весь дом только на нём и держится!

– Тебе мать что сказала? – вдруг медленно, басом проговорил Олег. – Позови брата. И чтоб дома были через полчаса оба.

– Я не знаю, где он, – огрызнулась Нина.

– Дважды повторять не буду.

Нина не смогла поднять глаза. Даже отец так с ней никогда не разговаривал. Её затрясло, внезапно возникшая ненависть вдруг наполнила её целиком. Но что ещё хуже – страх. Первый раз в жизни она чувствовала страх. Какой-то животный, липкий и холодный, странно тянущий низ живота. Нина смотрела в землю так, словно пыталась пробуравить её до самого ядра. С трудом поборов желание съязвить, она развернулась и пошла прочь.

Варя хотела было что-то крикнуть дочери вдогонку, но Олег резко дёрнул её за рукав:

– Не надо. Пусть привыкает к порядку. Вконец ты их разбаловала. Знаю таких, сам такой же. В морду плюнешь – драться лезет. От безотцовщины всё это. Ну ничего, я их подрихтую.

Варя промолчала.

Олег притянул её к себе прямо на улице, крепко поцеловал в губы и, немного расслабляя хватку, уверенно произнёс:

– Они меня полюбят, вот увидишь. Заживём, Варюха, заживём.

Когда Нина вернулась домой и зашла на кухню, отчим играл на баяне, а мама, раскрасневшаяся, со счастливой улыбкой, толкла вареную картошку. Оба тут же остановились и посмотрели на неё.

– Обедать же звали, а время ужина поди-тко, – начала мама.

– Обыскалась его, только сейчас нашла. Он у деда Ивана, сказал, что там останется, – ответила Нина.

– Как это останется? – по голосу было слышно, что мама расстроилась.

– Не знаю я, сказал ― там останется, что я могу сделать? – грубо ответила Нина. Её коробило от присутствия Волкова, и опять эти странные тянущие ощущения в животе, хотелось побыстрее уйти с кухни.

«Неужели он здесь будет ночевать?! Хоть бы он ушёл. Да побыстрее».

– Ты с матерью так не разговаривай!

Вдруг в кухне повисла тишина. Варя не ожидала такого от Олега, но не ожидала она этого и от Нины с Сашкой.