Юрий Швец - Рок. Зыбь времени. Книга 5. Том 1. Выбор грядущего

Теоптолем вздохнул.

«-… Но в береговой зоне Тахо она попала в тиски арканитов… Это не дало ей помочь моему другу… Эх!.. Но… зачем, она Кариславу? Непонятно…»

Теоптолем вышел во двор дворцовых построек ставки Протектора. Он прошёл её насквозь. Солнце ослепило его, и он вспомнил знак, коим Гамилькар осенял себя перед сражением. Он вспомнил, что тот называл его «перуницей». Теоптолем трижды осенил себя молнией и прошептал:

– Я иду всё той же дорогой, Мой Друг! И пройду по ней как можно дольше… и дальше!

Он шагнул к тем, кто уже ожидал его…

Солнце окончательно погрузилось в пучину морского заката… Чайки, прокричав ему последнее птичье приветствие ушедшего дня, полетели искать прибежище на ночь в свои, хорошо изученные ими, прибрежные скалы. Постепенно… их гомон затих… и только ветер, ещё небольшими порывами, ощупывал неровности береговых, выпирающих в море, скал…

На скале стоял человек. Был он высок и мощен, и всей своей статью как бы гармонировал с такой же мощью нависающей над морем скалы. Ветер, трепал его тёмный плащ, который время от времени, производил хлопающие пологом звуки. Взгляд человека был направлен в сторону моря. А вернее, на бухту, зажатой меж тисков, выпирающих с обоих сторон, скал. Он пристально всматривался в неё, хотя бухта, уже основательно была накрыта наступающими сумерками вечера. Но… видимо тот, кто вглядывался в сумерки, имел способность видеть и во мраке. Это наводило на мысль, что он очень хорошо знаком с самой бухтой и её глубинами, так как взгляд его был не рассеян и не блуждал по сторонам, а был сконцентрирован строго в одном направлении. Он, явно что-то высматривал именно там… замерев в одной позе… Наконец, его фигура сбросило «оцепенение», вызванное напряжённым вглядыванием в сумрак бухты. Человек, двинулся к спуску со скал… и уже через несколько мгновений стал спускаться по едва заметной, крутой тропинке вниз, к подножию, потемневших вечерним сумраком каменных нагромождений и скал.

…Он спрыгнул с последнего уровня гряды острых каменных наростов на мягкий песок, немного увлажнённый возникшим в бухте туманом, и повернув направо, зашагал в сумрак, растворяясь в нём… Его шаги были широкими, вымеренными – он явно знал о всех преградах, кои могли оказаться на берегу, скрытом «плащом» сумрака. Он не сбавил скорости движения и после того, как перед ним возникли каменные, невысокие наросты, кои он с лёгкостью различил во тьме, хотя они казались совершенно невидимы. Его фигура ловко преодолевала их, запрыгивая то на один… то на другой… и вскоре стала неотличимой от общего фона сумерек. Между тем, фигура, пропавшая в складках «пространственного» сумеречного плаща, вступившего в права своей власти, вечера, продолжала свой путь, но только воздух уже сигнализировал об этом, принося из сумерек редкие звуки его прыжков…

Внезапно, чуть слышно, впереди, по направлению движения скрывшегося в сумраке, раздались тихие всплески вёсел. Всплески раздавались мерно, после определённого перерыва, прошедших мгновений затишья.

…Интересующая нас «фигура», появилась у самой кромки воды, обходя скальные наросты, разбросанного «ребуса» их нагромождений на берегу бухты. Вот он поднялся на последнюю их «цепь» и… замерев… всмотрелся в темнеющую прибрежную полосу бухты… Он вслушился в мерность всплесков весел, чтобы понять на каком расстоянии от берега находится приближающийся к нему корабль. Вот… его фигура, снова ожив, прошла последний «порог» скальных нагромождений, и, снова, спрыгнула на песок. От звука её приземления, стало понятна весомая мощь его тела… и этот звук, рассказал опытным наблюдателям, в данном случае нам, дорогие читатели, и об оружии, кое висело на его поясе, спрятанное в складках плаща ночного путешественника по скалам. После приземления фигуры прозвучал чуть слышный звон металла. «Фигура» же, не останавливаясь, совершенно свободно вошла в воду и дойдя до места, где вода достигла её бёдер, замерла…

Небо, затянутое плёнкой опустившегося тумана, едва проглядывала в разрывах его саванна, но и там выдавало другую «плёнку» высоких, перистых облаков, кои скрывали месяц, если он уже появился на позднем, вечернем склоне. Тень, укрывая всю бухту ровным раскрашенным в один цвет туманом, стремилось спрятать всё, что было на поверхности воды. Но, «фигура» уже заметила в этой мгле то, что её интересовало. То, что издавало те мерные звуки всплесков, кои становились всё громче и громче… Из мглы тумана бухты, вынырнуло тёмное, пока не различимое «пятно»…

Вскоре, пятно «обернулось» не кораблём, вопреки нашему с вами ожиданию, а длинной, двурядной лодкой, коя мерно взмахивая вёслами, плыла прямо на вошедшего в воду «незнакомца». На носу лодки, стояла другая «фигура» и едва лодка приблизилась к стоящему в воде на расстояние равное длине её корпуса, стоящий на носу лодки, спрыгнул в воду, оказавшись в ней по пояс. Он, разметая перед собой толщу воды мощными руками, энергично, не думая о том шуме, который он производит, двинулся к стоящему перед ним… Лодка к этому времени, воткнулась своим «носом», миновав фигуру, в песчаную отмель берега…

– Я вас ждал ещё вчера! – Сипло, с басом в голосе, прозвучали слова, встречающего лодку.

В это мгновение, спрыгнувший в воду и встречающий оказались на одном уровне дна, рядом друг с другом.

Спрыгнувший не торопился отвечать, а посмотрел, как его люди, достигнув берега, вылезают их лодки. Только после этого, он повернулся к встречающему их. Теперь, после этого, можно было сопоставить их в размерах тел, по отношению друг к другу. Они оказались почти одного роста – встречавший был немного выше. Он же выглядел и мощнее в своей фигуре. Но, прибывший к нему навстречу, создавал впечатление «стального», словно вылитого из мягкого металла, титана. Соразмерность его длинных рук и ног, совмещалась железной крепостью мощи его тела.

– Вчера, патруль берегового слежения не позволил нам выйти из укрытия скал острова. Что они искали? – Ответил на вопрос прибывший и тут же задал свой.

– А! Как всегда – контрабандистов! Я слышал об этом «краем уха»! Последователи Пирра размножились в числе и, даже, не стесняются «теребить» тех, кто оказывал им услуги. Теперь, даже, рыболовы Остии, подвергаются их налётам…. Вот такие времена… Такова Двуликая политика Сената – одной рукой они кормят пиратов, другой, вроде бы как отлавливают их. Храмовые интересы проглядывают и здесь. Пираты тоже везут в Храм то, что находят в своих набегах на различные побережья. Всё, что им не понятно и не представляет для них ценностей… Письмена древние, разбитые таблички в коих ничего не понимают… Храм, скупает… это. Скупает через своих посредников в портовых городах… в селениях рыбаков… Это происходит уже очень давно. Когда-то… и я был причастен к этому.