Татьяна Багряна - Вера для Верки. Часть 1

© Татьяна Багряна, 2021

ISBN 978-5-0053-5434-1 (т. 1)

ISBN 978-5-0053-5435-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В трудных жизненных ситуациях мне всегда вспоминается сказка Л. Пантелеева про двух лягушек. Одна сдалась и утонула в кувшине, а вторая взбила сметанку в маслице.

Никогда, слышишь, никогда мы не имеем права сдаваться!

Самая темная ночь перед рассветом.

Процесс рождения всегда сопровождается болью и сильнейшим сжатием. Но в результате рождается жизнь! И мы с тобой, проходя через испытания, выходим на новый виток, становясь лучше себя вчерашних. Именно в развитии смысл эволюции человека.

Все имена, описания внешности и характеров не являются подлинными и достоверными. Если какие-то образы созвучны с реальными людьми, то заимствованы исключительно по художественным соображениям.

Благодарю моих любимых и родных за то, что вы есть, а с вами есть я.

Ну наконец-то это случится, и уже прямо завтра!!! Дочка у бабушки. Муж «объелся груш», в смысле испарился ещё два месяца назад. Целый свободный день. Боже мой! День, когда никому ничего не должна. Решено! Это будет День Души! И никаких гвоздей!

Внутри прямо-таки свербило от радостного предвкушения, мысли построились ровными хороводами, и под заводной канкан фантазий Верка уснула…

Семь утра. Солнце вкрадчиво трогало её за плечи.

«Да ну, ничего не знаю, сегодня день Души. Душа не выспалась», – она перевернулась на другой бок, и провалилась, кажется, на целую вечность.

Глаза открылись в восемь. Это был полный беспредел – так долго спать. Организм, который обычно будили в шесть, был встревожен. Он трубил, орал, бил в барабаны и тамтамы, что пора подниматься! Поэтому, сладко потянувшись, тело встало и пошлепало на кухню.

Так, душа… Чего хочет душа? Душа налила кружку чая, сделала королевский бутерброд, и нажала на пульт телевизора.

По телику шла передача об Италии. Вера, неимоверно счастливая от того, что не надо никуда нестись сломя голову, прозавтракала целый час. В пижаме было уютно, и переодеваться не хотелось.

Куда-то, наверное, надо пойти, получить новые впечатления… Но куда? Может, художественная галерея… или погулять по парку заточить мороженку… В гости… В кино…

Всё варианты бледно поникли и отпали. Идти никуда не хотелось от слова «совсем». Может порисовать, или почитать, или вообще весь день лупить киношки? Из раковины на кухне жалобно таращилась гора посуды.

Вера поднялась, и начала перемывать результат вчерашней лени. Вскоре посуда и раковина благодарно заулыбались. Рядом рыдала, задыхаясь под слоем жира и убежавшего варенья, кухонная плита.

Дед всегда говорил: «Плита – как женская…» М-да. Там у Веры тоже не особо все радостно. Пусть хоть плита будет в порядке. А личная жизнь… Ну что с неё взять.

В 32, когда годики не просто тикали, а гремели звоном всех колоколов, Вера встретила его. Точнее, он на неё налетел и чуть не сшиб с ног: «Простите, извините,» – расшаркивался этот интеллигентишко, собирая рассыпанные по полу документы.

Верке было так смешно наблюдать, как они ползают по полу университета будто два клопа. Чёлка у Димки постоянно сбивалась и занавешивала очки. Он судорожно вздергивал головой, волосы улетали назад, а очки съезжали на кончик носа… Парень что-то шутил, она смеялась заливисто, по-детски открыто. И на ее щеках в этот момент тоже смеялись соблазнительные ямочки.

Породистый, холеный, «чистый ариец»! Еще и преподаватель немецкого! Высокий, стройный, в сухоньких очочках и с заразительным чувством юмора, Дмитрий совершенно не помышлял о женитьбе. Вокруг в изобилии воздыхали молоденькие аппетитные студентки. Зачётная пора была всегда жаркой, девчата являлись в таких нарядах, что были скорее раздеты, чем одеты.

Вера никак не попадала в эту плеяду полуобнажённых нимф: строгие брюки, блузка до горла, гладкое каре, яркого огненного цвета… Это каре будто нашептывало, что сдержанный образ – обманка, там внутри огонь. Она умела слушать, хохотала над его остротами. Но всегда сдержанная, недоступная.

Он и сам не заметил, как стал дожидаться её после работы. Его магнитило самым непонятным образом. Подруги с кафедры шептались и завидовали. Они буквально «проросли» друг в друга, и ее тоже тянуло к нему безумно.

Но правило восьми свиданий Вера стоически выдержала, хотя поводов «сорваться» было множество. Мать ещё в юности учила, что восемь раз, как минимум, надо встретиться с мужчиной, не вступая в близость, только тогда отношения будут цениться. Не раз Верка фыркала, и с разбегу прыгала с парнями в койку, поддавшись страсти, но вскоре ухажер действительно исчезал. Поэтому больше «золотых» правил девушка не нарушала.

Восемь свиданий минули, как один день, и как-то Димка неожиданно остался «на чай» до утра. Страсть бурлила и переливалась через край. Ей хотелось всегда просыпаться у него на плече. Хотелось слушать его, любоваться его лицом, телом, чувствовать руки.

Он каждый раз невнятно оправдывался маме в телефонную трубку, как маленький мальчик, что у друга делают проект.

«Проект» удался, когда после задержки Вера обнаружила две заветные полоски на тесте о беременности. Она сама не верила этому счастью, столько лет она мечтала о ребенке.

Его реакция ледяным ведром охладила восторги: «Женить меня на себе хочешь? Так вот, я не женился и жениться не собираюсь. Я тебя предупреждал, мы с тобой только для здоровья». И дверь в счастье рассерженно захлопнулась.

Через два дня слезы на подушке высохли, сопли были вытерты, и Вера Николаевна гордо поцокала шпильками к себе на кафедру. Это она, Вера-красавица, поимела его, чтобы родить генно-нормального ребёнка. А теперь этот шелудивый пёс пусть хоть сдохнет.

«Пёс» приполз на следующий день с букетом розовых роз. Огромные бутоны сочно пахли малиной. Глазами побитой собаки он умолял его простить, и предложил сходить познакомиться с его мамой.

Дверь открыла сухощавая стареющая блондинка, очень ухоженная, с изысканно-сдержанными манерами. Блондинка презрительно зыркнула на огненное каре, на чуть полноватый задок непрошеной невестки. Вынос мозга начался с порога, и длился последующие четыре года без остановки. Это была холодная война из вежливых улыбок, тонких иголок в адрес друг друга, саркастических взглядов и высочайшего интеллекта.

Мама была непререкаемым кумиром, потому что она была «Мама», этим все было сказано. На конкурсе «мисс-вселенная» Мама возвышалась на сияющем пьедестале в лучах юпитеров. А она, Вера, максимум, имела право мыть полы в сортире заведения, где Мамо восседала на троне. И Дима очень многозначительно давал понять, что может быть только так, и никак иначе, если она, располневшая как бочка, беременная баба, не хочет, чтобы её вообще бросили.