Виктория Артамонова - Шкатулка

Очень скоро появляется виновник девичьих слёз – симпатичный крепкий парень, подсаживается к подруге, пытается обнять.

– Уходи, не хочу тебя видеть! – Она отводит его руку и отодвигается.

– Что случилось? Почему ты убежала?

В воздухе повисает пауза.

– Мы только поженились, а ты уже на других заглядываешься! – говорит она, всхлипывая.

– Да ты что, милая? И на кого же это?

– На девушку в холле.

– А-а-а-а… на ту раскрашенную толстуху? Так я смотрел на неё и думал: достанется же кому-то такое чудо с кривыми ногами. И радовался, что моя любимая – красавица.

Он пододвигается к ней и обнимает, наклоняется к самому ушку и что-то шепчет, нежно вытирая слёзки, целует.

Улыбаюсь…

Слышу заговорщический шёпот:

– А давай дадим друг другу клятву верности до самой смерти. Замочек на перила моста повесим. Помнишь те, что мы вчера видели, на которых много-много уже замочков висит. Закроем замок, а ключ бросим в море!

– Конечно, милая, конечно… Если тебе так будет спокойнее. Хотя я и без всяких замочков всю жизнь только тебя любить буду!

Они встают и уходят в обнимку, такие милые и счастливые.

Ах да… Море, я люблю тебя!

Егорушку положили в больницу. Брали какие-то анализы, делали обследования, а когда он спрашивал, скоро ли его отпустят домой, невнятно отвечали и спешили побыстрей уйти.

Он как будто бы спал, когда почувствовал тёплый мягкий свет, а потом увидел Ангела, своего Ангела… Небожитель протянул ему руку и улыбнулся. Егорка отозвался на приглашение, поднял свою горячую ладошку, но потом вдруг одёрнул её и спросил:

– Ты меня хочешь забрать на Небо?

– Да, малыш…

– Но, но… Я не могу сейчас улететь с тобой: мамочка с папочкой очень расстроятся, если я их покину, ведь я у них один! Как они без меня будут жить? Вот… если у них появится другой ребёночек, тогда я улечу с тобой, а сейчас никак не могу.

Медсестра включила свет в палате и поставила градусник Егору. Ещё вчера его это расстроило бы, а сейчас лишь вызвало улыбку.

Дни текли один за другим, похожие друг на друга, и мальчику казалось, что он становится как будто легче, воздушней, прозрачней…

Мама с папой обычно навещали его по очереди, а в этот день пришли вместе, взволнованные и в то же время радостные. Папа прочитал главу из «Маугли», затем мама посадила сына на колени и сказала:

– Малыш, у нас для тебя хорошая новость: у тебя скоро появится братик или сестричка.

Потом они все вместе выбирали имя для будущего члена их семьи, мечтали о том, как они вчетвером будут гулять в парке, запускать воздушного змея, наряжать ёлку на Новый год…

А ночью, когда Ангел вновь спустился к Егору, тот ничего не стал спрашивать, просто улыбнулся и спокойно протянул ему свою маленькую ручку…

Старый вагончик поднимает нас из милой деревушки, в которой нет и намёка на зиму, в горы, где она щедро расстелила свои снежные пуховые одеяла, заботливо прикрыв пёстрые простыни долин и скал.

Половину пространства кабинки заняла малышня из лыжной школы, и щебечут они на все голоса очень весело и забавно, словно птенчики.

Они «чирикают» на французском, который я, взрослая тётя, ну никак не выучу почему-то.

Но их жесты настолько точны и определённы, что, в общем-то, всё понятно: тема разговора – выпавшие молочные зубы.

Они смеются, тыкают пальчиками в рот друг другу и, по всей видимости, рассказывают красочные истории о том, как и при каких обстоятельствах были утеряны маленькие жемчужинки.

Вагончик движется медленно и тяжело. Тема исчерпана, и десяток блестящих глаз начинает бродить в поисках интересненького. А тут я, понимаете ли, сижу, вся такая счастливая.

Мои руки сами лезут в карман и извлекают оттуда барбариски.

И вот ротики напротив уже почмокивают, не переставая улыбаться, а маленькие пальчики разглаживают невиданные ранее фантики.

Чувствую, что пришло время заговорить, но по мере того как я пытаюсь рассказать на таинственном для меня французском и ломанном нашей советской школой английском о своей стране, о конфетах, глазки напротив становятся всё шире и шире…

Видя, что никто, ну совсем, меня не понимает, я достаю из волшебного кармашка телефон и показываю им фотографии, на которых мои дети, ушастый пёс Бонька, кенар Лимончик, снежные бабы, санки, Дед Мороз, Красная площадь…

Малыши с интересом смотрят видеозапись со школьного утренника, где ребятишки водят хоровод вокруг нарядной ёлки, и пытаются подпевать «В лесу родилась ёлочка». Потом мы вместе поём какие-то французские песенки, смеёмся. Одна «птичка» сидит уже на моих коленях и дирижирует моими руками.

Остановка случается неожиданно, в разгар веселья. Мои «птенцы» слетаются на зов инструктора, выстраиваются. Вдруг малышка, что сидела у меня на коленях, подбегает ко мне и обнимает. Я тронута… Протягиваю последнюю карамельку и целую в щёчку.

Звук свистка – все детишки в шлемах, на лыжах. Ещё сигнал – и они по одному начинают исчезать за крутым спуском «красной» трассы…

Однажды, много лет спустя, два друга встретились в трамвае…

– Ну что, рассказывай, дружбан, как жизнь сложилась у тебя!

– Жизнь? Прекрасна! Я женат, детей растим с женою. В семье любовь царит и лад. Доволен жизнью я! А что с тобою?

– Жизнь так не балует меня, что утром нет желания вставать с постели. Почему? Да вроде всё неплохо… Но жена – стервозная дурында, дети – туповаты, работа – каторга! Машина – телега старая, в ремонте вечно. Вот и сейчас приходится в толпе толкаться, чтобы до рынка доехать и купить продуктов для спиногрызов моих. Устал! А у тебя что же хорошего, что месишь грязь с народом в транспорте в столь ранний час?

– Ты знаешь, это может показаться странным, но очень захотелось мне проехаться с людьми в трамвае. Водитель следует за мной на верном скакуне. Вон… видишь тот белый Cadillac? Красавица жена с детьми в прекрасном доме ждут гостей, готовятся, а я вот за цветами… Как в доме без цветов?