Вадим Курамшин - Катарсис. Поколение, обрезанное цензурой. Остаться человеком!

– Гульнара Аспандияровна! Вы же уважаемый человек, завуч школы. Подумайте еще раз. Вас же с работы выгонят! Зачем вам из-за этого оппозиционера на такие жертвы идти?

Одна из присяжных заседателей вступила в перепалку с судьей:

– А почему оппозиционера? Разве Максимов против нашего президента? Он же только выступал против пыток и с коррупцией боролся…

Судья попытался что-то сказать, но ему не дали и слова вымолвить.

– Вы что себе позволяете, Тасука-бай? Нас дома прессуют, названивают с угрозами, мужей пугают на работе увольнением, да еще вы здесь на нас давите. Полный беспредел! Парень ни в чем не виновен! Мы же не дебилы! Всё видели, слышали. Прокурора сажать надо! – возмущенно вмешалась в разговор красивая молодая гречанка Помалиди.

– Я без вас знаю, кого сажать. И с вами еще разберутся, помалкивали бы лучше! – попытался урезонить ее судья.

– Ты что творишь, сука! – со стула вскочил аульный мужик по имени Канат. У него уже не осталось сил терпеть судейский произвол, творившийся у него на глазах шестые сутки подряд. Ему до боли в сердце было обидно за свою страну, за Родину, где, судя по всему, больше нет закона, если вот так, открыто, пытаются упечь за решетку невиновного.

Когда Канат был уже в полуметре от рванувшегося в панике на выход судьи, женщины повисли на его плечах. Это и спасло Тасуку-бая от расправы. Ему не оставалось ничего иного, как нарушить приказ КГБ и освободить опального правозащитника из-под стражи.

А уже через два месяца экс-политзаключенный, правозащитник Дмитрий Максимов выступал с мировой трибуны на совещании ОБСЕ в Варшаве. Внимание тысячной аудитории представителей всего мира было приковано к его разгромным выступлениям в четырех сессиях: «Свобода слова», «Доступ к правосудию», «Общественные объединения», «Пытки». Наибольшее внимание уделялось пыткам: общественности стало известно о множестве случаев безнаказанных убийств заключенных. Послы европейских стран подходили к Дмитрию в перерывах совещания, чтобы выразить свое уважение, пожать руку и предложить политическое убежище. Ведущие общественные деятели с мировыми именами из России, Украины, Киргизии и Казахстана настоятельно советовали ему остаться в Варшаве. Но Дмитрий сделал свой выбор, вернувшись в Казахстан, потому что считал себя не таким, как все, а настоящим. И еще потому, что на родине его ждала женщина, которую он любил больше жизни. Да что там любил – боготворил! Но, как покажет время, и любовь, и возвращение в Казахстан оказались большой ошибкой.

Напротив лауреата международных и отечественных премий в области правозащитной деятельности Дмитрия Максимова сидел другой арестант – ФаридХамзахметов. Он был одним из немногих, кто пытался хоть как-то развиваться, занимаясь самообразованием в колонии. Отец Фарида ушел из жизни рано, мальчишку воспитывала мать, и подросток почти все время болтался на улице. Там он и нарвался по своей молодецкой удали на первый срок – за пьяную драку у входа в кафе. В девятнадцать лет, приговоренный к трем годам лишения свободы в колонии общего режима, он въехал в автозаке в ИК-29, в поселке Гранитный, что в двенадцати километрах от Кокшетау. Уже тогда, в 2004 году, эта зона славилась на весь Казахстан своей жестокостью. Били и истязали во всех зонах Северного Казахстана, но лишь на «гранитке» за малейшую жалобу, переданную на свободу, недовольного могли изнасиловать и определить в гарем 18 18 Гарем (жарг.) – обособленное место жительства для лиц, подвергшихся сексуальному насилию. . Пять суток молодой пацан, наслушавшись баек о тюремной романтике, держал стояк 19 19 Держать стояк (жарг.) – волевой отказ от исполнения требований администрации колонии, сопровождающихся физическими истязаниями. – не брался за тряпку, не подписывал никаких бумажек. На шестой день благоразумие взяло верх, и он выполнил все требования. Из-за непрекращающихся преследований, пыток, избиений, постоянных унижений его стали посещать мысли о самоубийстве. В этой зоне было настолько тяжело, что по звонку на подъем хотелось прямо сейчас, причем как можно скорее, умереть. В такой обстановке он познакомился с мусульманином Османом. Новый товарищ получил религиозное образование в Сирии и был имамом в одной из небольших мечетей Западного Казахстана. По возвращении на Родину Османа арестовали по обвинению в экстремизме и присудили одиннадцать лет лишения свободы. С каждым днем Фарид чувствовал еще бо́льшую потребность в их дружбе. Уже через месяц он не курил, не сквернословил, а к окружающим стал обращаться исключительно на «вы». Осман научил друга переносить физическую боль и унижения стоически, философски относиться к выпавшим на его долю испытаниям. Его огорчала лишь невозможность изучать религиозную литературу и совершать намаз. Но Аллаху было угодно, чтобы уже через год Фарид вернулся на свободу совсем другим человеком. Все свободное время он посвящал богослужениям, активно переписывался с братьями-мусульманами из Сирии, Ливана, Арабских Эмиратов, с которыми его познакомил Осман, достаточно известный религиовед. Аллах был настолько благосклонен к Фариду, что и на свободе дал ему возможность самонразвития. Уже к концу 2005 года Фарид по протекции Османа отправился по приглашению в Египет, где поступил в мусульманский университет «Аль-Азхар». Летом 2007 года, закончив первый курс, он прилетел на каникулы в родной Кокшетау навестить мать. С первых же часов пребывания в отчем доме к нему потянулись верующие, но Фарид не поддерживал разговоров об экстремизме и радикальных идеях – напротив, он старался говорить о религиозной терпимости.

Каникулы еще не успели закончиться, а Фарида уже арестовали. В авральном режиме, буквально за две недели, он был признан рецидивистом и приговорен к шести годам лишения свободы в ИК строгого режима города Атбасар, где и познакомился с Димой Максимовым. Атбасарская колония не менее активно, чем ИК-29, практиковала издевательства над заключенными, но Фарид имел там одно существенное преимущество. В колонии была какая-никакая, но все-таки мечеть, и уже на второй месяц заключения он стал имамом, где до середины 2007 года получил три поощрения от администрации зоны: два – за ремонт мечети и одно – за плодотворное сотрудничество с воспитательным отделом. Но в 2010-м ситуация резко изменилась. Своими новыми поправками парламент страны ликвидировал все мечети в зонах. В отживавшей последние дни тюремной мечети неожиданно нашли CD-диски экстремистского содержания. Все понимали, что их подкинули гэбешники, да и сами видео, по оценке Фарида, были рассчитано на дебилов. Он вообще не воспринимал всерьез безумные воззвания каких бы то ни было фанатиков.