Вадим Курамшин - Катарсис. Поколение, обрезанное цензурой. Остаться человеком!

– Да я-то понял. Но ты, судя по всему, не поедешь. А я сам говорить с людьми не смогу.

– Я не поеду. Мне сейчас нельзя отвлекаться на рутину. Здесь много чего происходит. С тобой отправлю Юлю.

Дима позвонил из машины.

– Алло, Юля, привет! Ты дома? Выйди во двор через двадцать минут, я подъеду.

Когда не отягощенная высокой нравственностью, но весьма умная девушка села в машину, Дима с ходу поставил задачу.

– Юль, тут вот какое дело. Сейчас у меня полный аврал, не могу из города вырваться, а нужно проехаться по деревням, раздать кое-какие бумаги и сделать некоторые пояснения. Это несложно. На все про все, думаю, уйдет недели три. Федя в твоем распоряжении. В расходах себя не ограничивай. Аванс двести долларов, и столько же в конце месяца. Согласна?

– Дорогой, ну зачем лишние вопросы? Когда выезжать? Надеюсь, не сию секунду? Маму предупредить надо. И что я должна говорить этим колхозникам?

Сегодня Дима обещал жене, что приедет ночевать, но при виде соблазнительной груди секс-дивы забыл обо всем. Тем более что Юлю требовалось хорошенько проинструктировать. Он отвез ее на съемную квартиру и до утра инструктировал в самых разных направлениях «мысли».

Утром Федер привез карту области. Втроем они определили маршрут и последовательность объезда хозяйств. К обеду Юлю завезли домой собраться в дорогу, а Дима отправился за подарком жене. В этот день, 27 января, ей исполнилось двадцать четыре года.

За прошедший год произошло немало событий: призыв к сельчанам, союз с КГБ, попытка запугать Диму и объявление его в розыск, убийство Григория Голованова. Отдельно следует назвать совершение имущественного преступления. Добытые путем стопроцентного мошенничества средства, вернее, остатки от них, Дима, со свойственной ему импульсивностью, решил инвестировать в предстоящую битву с коррупцией. Тогда он еще не знал, что этот поступок станет первым его шагом к полному – и весьма непростому – изменению собственного будущего. Главным же событием стало подписание акта ревизии, что было серьезной тактической победой.

Но с февраля 1998 года борьба двух миров – государственной системы и молодого авантюризма – переходила в другую плоскость. До заточения в тюрьму Дмитрию Максимову оставался ровно год.

Федор Барбич с очаровательной Юлей, знакомой читателю по операции «Куриное яйцо», свое дело сделали. Область начала просыпаться. Руководители хозяйств, передавая из рук в руки копии акта, стали гнать взашей визитеров из «макаронки» с предложениями о приобретении акций. Те, кто уже подписался, звонили Диме и просили помочь вернуть эти бумажки назад, а зерно востребовать. Противники Максимова из окологубернаторского окружения нервничали все больше. Сам господин Гиберт находился в Германии – он отвечал за организацию участия Бексултанова в саммите.

12 февраля Горманов пригласил к себе в кабинет Диму, стараясь хоть как-то его обезопасить.

– Дима, сын… впрочем, не стану называть фамилию, сам догадаешься… взялся остановить тебя руками местных ОПГ 33 33 ОПГ – организованная преступная группировка. .

– Интересно, и как это будет выглядеть? Придут бандиты и прикажут прекратить требовать с турок деньги крестьян? Так, что ли?

– Он уже к уголовникам обращался, но те его развели. Пообещали, нагнать на тебя страху, получили две тысячи долларов и были таковы. – Майор вздохнул и сел напротив Димы. – Но сынок не отказался от своей затеи. С уголовниками мы, если честно, договорились, а что он дальше надумает, одному богу известно. Насмотрелся боевиков про братву и мафию, а сам от реальной жизни далек. Но с папашиными деньгами он явно просто так не успокоится.

– Спасибо, что предупредили.

Приняв к сведению предостережения майора, Дима попрощался и вышел.

28 февраля в кафе «Утенок» шло бурное застолье. Дима пригласил одногруппников с юрфака филиала Омского государственного университета в Петропавловске. За столом собралось одиннадцать человек: трое парней и восемь девушек. Мужскую часть компании представляли Максимов, Гоги и Виталий, умеющие поддержать веселый настрой вечеринки. К началу первого ночи основная часть гостей уже разъехалась. За столом остались самые стойкие: Дима, Гоги и три девушки – Лена, Юля и высокая красавица Наташа.

Расставаться и прерывать веселье никому не хотелось, парни чудили так, что все смеялись до колик в животе. Зал был полон. В половине второго Дима вышел на крыльцо освежиться. После конкурса «Кто больше выпьет»Гоги экстренно рванул к унитазу, над которым и завис, надолго заняв туалет. Диме тоже чувствовал себя неважно, хотя в принципе никогда не пьянел. Но Гоги обладал таким же качеством, и к тому же весил сто двадцать килограммов, а Дима – семьдесят.

Сначала они затеяли поединок ради развлечения, но после первой бутылки водки последовала вторая, хотя оба и без этого дурацкого конкурса пили с восьми вечера. После второй бутылки грузинская самоуверенность уперлась в русскую самонадеянность, однако организм Гоги с такой нагрузкой не справился.

Дима стоял на морозе в одной рубашке, обтирая снегом лицо, когда из темноты вышли крепыш с походкой штангиста, и второй, долговязый и худой.

– Пойдем в машину, поговорим, – взяв Диму под локоть, произнес «тощий». Его лицо показалось Максимову знакомым, но в темнотетолком рассмотреть ничего не удалось. «Штангист» стоял у нижней ступеньки лестницы. Дима, совершив обманное движение, выдернул руку из захвата и толкнул «тощего» вниз, прямо на крепыша, а сам быстро вошел в кафе, все еще заполненное гостями. За первым столиком у входной двери расположились местные хулиганы. В начале знакомства с ночной жизнью Байсала ему не раз приходилось вступать с ними в кулачные бои, и в конце концов «уличный бомонд» признал Диму за своего. С хулиганами пили водку работяги с птицефабрики.

– Мужики, на меня на улице какие-то уроды городские наехали. Я один, а их как минимум двое, может и больше. Помогите, а то у меня девчонки в гостях, неудобно. Подстрахуйте, покуда я с ними потолкую.

Разговор с местными не занял и минуты. Незваных визитеров подвели под монастырьдва обстоятельства. Во-первых, ситуация развивалась слишком быстро и непредсказуемо. Во-вторых, несмотря на поздний час, еще никто из посетителей «Утенка» не успел подраться, и парни испытывали потребность почесать кулаки.

Городские ничего не успели понять, как их уже окружили пьяные головорезы. Однако все пошло не так, как задумал Дима. Он хотел отвести «тощего»в сторону и спокойно объяснить, что делить им нечего и незачем раздувать конфликт. Но не тут-то было. Когда окружили тех двоих, из машины вышел третий – здоровенный бугай в кожаной куртке не по сезону. «Тощий» при виде громилы сразу почувствовал себя увереннее и произнес оскорбительную для всех байсальских фразу, которую ему лучше было бы держать при себе ввиду явного превосходства сил сельчан.