Любовь Серова - Я шел на небо…

– Выполнять приказы и работать! Выполнять приказы, не обсуждая их!..

Длинный стол в тюремной столовой. Тягостный обед подсудимых.

Геринг рассматривает Гесса.

– В британской тюрьме кормили лучше? Я к вам обращаюсь, Гесс!

Гесс не реагирует.

Геринг ждёт, берётся за ложку.

– Я думаю, если бы фюрер стоял рядом с нами… – Кейтель замер под взглядом Геринга.

– Фюрер? Чтобы его унижали так же, как нас? – Геринг сплюнул. – Трус и ничтожество!

– Но я хочу…

– Мне плевать на то, что вы хотите! Жалкие рабы! Они хотят не просто повесить нас, они хотят нас унизить, нас и Германию. Неужели, чтобы спасти себя, мы должны предать фюрера, предать себя, предать партию, отечество? Я заявляю всем вам, что я лучше умру, чем скажу хотя бы раз, что мы были неправы. Я одинок? – Он срывается на крик. – Одинок?..

Ложки и миски начинают грохотать по столу. Тюрьму сотрясает сирена.

– Обвинение настаивает на допросе Рудольфа Гесса!

Лоренс устал от препирательств с адвокатами. Вскакивающий раз за разом Зейдль действует ему на нервы.

Вот и сейчас на весь зал звенит адвокатский крик:

– Защита категорически протестует!

– Господин Зейдль, сохраняйте спокойствие, – Лоренс перегнулся через стол. – Трибунал отклоняет ваш протест. Пожалуйста, сядьте на место.

Зейдль садится, выговаривая что-то сидящим рядом коллегам.

– Мистер Робертс, вы можете приступить к допросу, – Лоренс выглядел уставшим как никогда.

– Благодарю вас. – Робертс занял место у микрофона.

– Мы вас слушаем.

– Я хотел бы напомнить уважаемому суду, что ещё в марте сорокового года Геббельс писал, что германо-советская коалиция началась с того, что Гитлер увидел Сталина в фильме…

– Советская делегация протестует!

Лоренс жестом просит Руденко успокоиться:

– Протест отклоняется. Продолжайте, мистер Робертс.

– И тогда Сталин вызвал у Гитлера симпатию, – Робертс не скрывает своего раздражения от реплики советского обвинителя. – Тот же Геббельс, как известно, заявлял: «Лучше гибель заодно с большевизмом, чем вечное рабство с капитализмом». Чем вы это объясните, подсудимый Гесс?

Гесс задумался.

– Вам понятен вопрос?

Гесс не реагирует.

– Вы меня слышите?

Гесс приподнимает голову.

– Вы поняли мой вопрос?

В Нюрнберге, пожалуй, больше остальных подсудимых Ди интересовали Геринг и Гесс: один – яростно самоуверенный, мощный и неприступный как скала, другой – столь же неприступный, с прямой спиной, но внешне приторможенно мягкий, не случайно скрывающий глаза за стеклами слегка затемнённых очков. Один, несмотря ни на что, гнёт свою линию, провоцируя конфликт за конфликтом, другой – лишь отчасти прячет то в нерешительности, то в забывчивости свою точку зрения. Вот и сейчас он то ли задумался над вопросом, то ли потерял ощущение времени и пространства. Такие противники вызывают уважение и за шахматной доской, и на боксёрском ринге.

– Вы поняли мой вопрос? – чуть ли не кричит Робертс.

– Если я правильно понял, – наконец откликнулся Гесс.

– Я очень на это надеюсь! – Робертс исчерпал последнее терпение.

– Дело в том, что… В северо-западном блоке нашей партии в двадцатые годы…

– Вы поняли мой вопрос?

В ожидании ответа Гесса Ди опёрся локтями на колени, до онемения сцепил пальцы рук в замок.

– Тогда среди нас была сильна ненависть к капитализму, – Гесс опять о чём-то задумался. – И соответственно была симпатия к Советской России. Тот же Геббельс, о котором вы говорите, однажды позволил себе выкрикнуть в адрес фюрера: «Бессмыслица, ты победила!», когда услышал, что нашей главной задачей является уничтожение коммунизма. Геббельс, как мне кажется, с интересом наблюдал за политическими ходами Сталина. Ещё Коминтерн собирался стравить Германию и Россию.

– Когда, по-вашему, началось сближение Германии и Советской России?

– Двадцать третьего мая 1939 года фюрер сжёг за собой все мосты, заявив, что нам в течение двух лет необходимо разгромить Англию, Францию и Польшу, и только потом – Советский Союз. Но ещё до того, сказал он, нам необходимо любой ценой склонить Россию на свою сторону. Мы нуждались в хлебе, топливе, руде, фосфатах. В принципе фюрер был прав. Мы задействовали все каналы для сближения, но русские нас словно не понимали. И только когда до войны с Польшей осталось две недели, Риббентроп сумел убедить Молотова подписать пакт о ненападении, условием Молотова было торгово-кредитное соглашение.

– Молотов беседовал с Риббентропом дважды?

– Два дня. Кстати, насколько мне известно, Сталин присутствовал при одной из их бесед более двух часов. Риббентроп вернулся в Берлин, где говорил с фюрером наедине. Шуленбург уведомил фюрера о том, что Сталин готов встретиться во Львове в ноябре 1939 года.

– Встреча не состоялась?

– Я не могу ответить на этот вопрос.

– Встреча не состоялась?

– Что, простите?

– Встреча не состоялась? – нервы у Робертса сдали окончательно, он едва не сорвался на крик.

– Встреча? – Гесс задумался.

Ди достал из внутреннего кармана пиджака коробочку с любимыми леденцами.

– С какой целью организовывалась эта встреча? – как можно спокойнее переспросил Робертс.

– Я не могу ответить на этот вопрос.

Не сводя глаз с лица Гесса, неторопливо и нежно, словно тело любимой женщины, Ди поглаживал пальцами крышку коробочки с монпансье.

– Не можете или не хотите? – спросил Робертс.

– Не могу, – не сразу ответил Гесс.

Робертс сделал многозначительное лицо:

– Я хочу обратить внимание трибунала…

– Я не могу ответить, – Гесс сбил Робертса с мысли.

Пауза. Лорд Лоренс удовлетворённо раскачивается в кресле:

– Вы закончили допрос?

– Нет! Прошу прощения, но я бы хотел обратить ваше внимание, господа судьи, что Рудольф Гесс многие годы был личным секретарём Гитлера. Они вместе отбывали тюремное заключение. Гесс под диктовку Гитлера писал «Майн кампф». Гесс знал о Гитлере всё: его мысли, идеи…

Зейдль выкрикивает с места:

– Протестую! Знать мысли невозможно!

– Протест принят, – Лоренс вытер пот на лысине. – Я прошу вас, мистер Робертс, далее быть более корректным.

Ди не сводит глаз с Гесса, изучая каждое его движение, когда Гесс стоит у микрофона в зале заседаний трибунала.

– Скажите, подсудимый, – Робертс строг и подтянут, – каковы были планы германского руководства в отношении Великобритании?

Гесс не торопится с ответом. Впрочем, его паузы теперь уже мало кого впечатляют.

– Я уверен, фюрер никогда не думал о завоевании Англии.

– Вы уверены или вы знали об этом?

– Я почти уверен. Он готовил в своём уме любые проекты. Он мечтал о Северной Америке, о победе в Африке.