Рита Волкова - Логопсих

В его сердце тоска,
а в глазах бесконечность.
Он, как сорванный лист,
кружил по дорогам.
Он умел выбирать
между жизнь и смертью.
Он умел ликовать
в безнадежной разрухе.
Фотокарточки лгут –
перекошены лица.
Кто-то хочет уйти,
не изгадив страницы
своей собственной жизни.
Кто-то хочет отмыть
руки, деньги, но в этом
смысла нет никакого.
Небеса выбирают
только самых из самых!
Небеса выбирают!

Повесть «Логопсих» написана
в особом, неповторимом стиле.
Книга представлена читателю
то ли белым стихом,
то ли прозой,
что, в свою очередь, является
визитной карточкой автора,
интересной для читателя,
увлекающегося необычной,
несколько неформатной
и авангардной литературой.
Форма подачи
этого произведения
сама по себе является
в наше время новой,
совершенно не похожей
на классическую,
чем, несомненно, заинтересует
как искушённого читателя,
так и ещё не определившегося
в своих литературных вкусах.
Чтение данного произведения
не обременительно,
хоть и не является
таким уж простым.
Несомненный плюс автора –
это лёгкая
и выразительная
подача произведения.
У этой повести нет
конкретной аудитории,
прочесть её не составит труда.
Чёткость художественных образов
и отточенность авторского стиля
помогает яснее представить
и прочувствовать
произведение изнутри.
Любой человек,
даже далекий от событий,
происходящих
с героями произведения,
легко вольётся в их поток.
Гармоничная мелодичность,
схожая со стихотворной,
придаёт повести некую лёгкость,
похожую на слаженность
хорошо исполняемой мелодии,
не лишённой, в свою очередь,
своего непреклонного ритма.
Эмоциональная
включенность автора
в повесть чётко откладывается
на его умении подбирать
подходящие слова и обороты,
не выходящие
в жаргонные выражения,
оставляя произведение
более прозаическим,
а не заурядно
популярно-бытовым.
Автор рассказывает нам
о судьбе человека,
испытавшего на себе
все тяготы войны,
происходящей
буквально на наших глазах.
Межэтническая
и религиозная вражда,
актуальная и в наше время,
освещена здесь
достаточно хорошо.
Гражданская война,
которая длилась не один год,
что сделало её только
ёще более ожесточенной.
Автор заставляет нас
лишний раз задуматься
о несовершенстве этого мира
и, пожалуй,
он прямо указывает на то,
чтобы мы не совершали
подобных ошибок в будущем.
Герой повести – такой же
заложник интриг
военных командиров,
как и многие, воевавшие
в то время на Кавказе.
Корысть, хитрость
и коварство характерны
здесь не только
для военачальников
с противоположной,
вражеской стороны.
Это говорит о честном
и непредвзятом
отношении автора
к сложившейся ситуации,
что не лишает его
патриотизма.
Он просто называет вещи
своими именами.
Моральная сторона повести
представлена вопросами:
что выбрать? Как поступить?
Как не потерять себя?
Герой принял для себя
верное решение.
Он не расплескал своей души
на войне и остался человеком,
который хоть и имел
«шрамы на сердце»,
но все же продолжал жить
а не опустился,
как это часто случается
с солдатами,
побывавшими на войне.
Стремление жить
вопреки ударам судьбы
говорит о твёрдом
характере героя,
которому хватило мужества
пережить
и войну, и предательство.
Это произведение
действительно
стоит прочесть каждому,
кто не чужд
моральной стороны
истории нашей страны,
где социальное,
бытовое и духовное
всегда очень тесно
связывалось
в один неразрубаемый узел.
Наверное, каждому читателю
повесть подарит пищу
для размышлений
своей гипнотической подачей
и откровенной реальностью.

Герой художественного фильма
об обороне Брестской крепости –
лейтенант Плужников
выходит из сырого
и тёмного подземелья
и на вопросы какого-то
важного немецкого чина:
«Фамилия? Звание?
Воинская часть?» –
хрипло отвечает:
«Я – русский солдат»… [2] См. фильм «Я – русский солдат» режиссёра Андрея Малюкова.
Вот такое оно было –
моё первое представление
о настоящем солдате.
Он, измученный
голодом и жаждой,
безоружный
и почти ослепший,
выбирается из тьмы на свет,
но живой,
не сломленный
беспощадным врагом.

Зимой город спит
крепким беспробудным сном,
словно здесь, как бойкот,
объявлен «мёртвый сезон».
Я добровольно ухожу,
выдыхая табачный дым
серыми спутанными клубками,
в озон городских улиц
и убедительно-любезно прошу:
«Меня не провожать!»
«Провожатые»
страшно обижаются,
но быстро смирившись,
оставляют на моём левом плече
горькие тёплые капли
«солёного дождя».
Мой дальнейший путь следует
через Москву в Грозный.
И было нас,
таких «счастливчиков»,
предостаточно,
чтобы неминуемо превратиться
из «человека, право имеющего» [3] См. роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». ,
в пушечное мясо.
И такая неудачная метаморфоза
была нам –
простым российским пацанам –
совсем несподручно.
Самое удивительное,
что это не импонирующее нам
крылатое выражение,
которое пошло в ход
ещё от самого Уильяма Шекспира,
обозначающее солдатские массы
обреченные
на бессмысленное уничтожение.
Нам, «солдатам удачи»,
Людям, твердо полагающимся
только на госпожу Фортуну,
гамлетовское «быть или не быть»
больше подходило!

– Стреляй первым,
или ты или он,
третьего не дано! –
назидательно повторяет
товарищ военком.
Утром по местному радио
передают последние сводки
по убитым и раненым
в федеральных войсках
за истекшие сутки.
Они откровенно блефуют,
и я чётко знаю,
что число пострадавших
сильно занижено.
Только в сто первом полку
потерь было в два раза больше!
Здесь только непролазная грязь,
кровь и смерть,
кровь и смерть.
– Я вас туда не посылал! –
кричит товарищ военком,
брызгая на меня
«ядовитой» слюной.
И мы были здесь, в Чечне,
в Грозном, в Ханкале,
Хасавюрте, Гудермесе,
Урус-Мартане, Первомайском,
безнадёжно потерянные,
никому не нужные,
нелюбимые дети своей страны.
В голове постоянно крутится
один и тот же
риторический вопрос:
«А кем будем мы,
когда вернёмся домой?»
У нас просто-напросто
не хватило денег,
чтобы откупиться
от этой бесполезной,
навязанной нам
грязной политической войны,
только и всего!
Да, у нас богатое
кровавое прошлое,
сомнительное настоящее
и будущее,
которого просто нет!