Галина Вольская - О любви не говори

Остается. Его губы со знакомым с детства горьковатым привкусом сигарет… Следующий день – выходной. Мы договаривались с одноклассниками идти к нашей первой школьной учительнице, встреча на площади. Юра идет со мной, но потом отходит в сторонку, уезжает домой.

Опять мимолетные встречи. Подходит к проходной в обеденный перерыв. Запомнил, что один из моих одноклассников врач – психиатр, нарколог. Юра пил две недели, не ходил на работу, хочет, чтобы Михаил написал ему справку о том, что он в это время проходил лечение от алкоголизма, тогда не выгонят. Иду с ним к Мише, добываем нужную справку, Миша рекомендует действительно серьезно полечиться.

Время летит. Самоубийство отца. Я отдаю дом брату и перехожу к матери. У меня второй сын от любимого, но никогда не будем вместе, человека. У него семья, живет далеко, в Новосибирске.

Живу в квартире родителей. Звонок в дверь, открываю – Юра.

И снова о любви, какие-то покаянные слова, «если бы ты знала, как мне было трудно к тебе прийти, я тебе помогу». Он почему-то решил, что мой второй ребенок от него. Объясняю его ошибку, не совпадает ни по каким срокам. Дом его бабушки (она умерла) прямо напротив моего окна. Когда его жена периодически выгоняет за пьянство, он живет в этом доме. Сидел за распространение наркотиков («Да не кололся я, не кололся!»), с женой уже почти расставались (жили в другом городе), он купил ей с детьми билеты на поезд, провожал на вокзале. Уже в последнюю минуту она ему: «Я тебя не оставлю, бери билет, поедешь с нами!» В доме у него собака, кошка, небольшой огородик во дворе.

Началась перестройка. Невыплаты зарплаты, исчезновение необходимых товаров, потом появление их по недоступным ценам, сокращение рабочих мест. А у меня двое. Алеша учится в университете в Саратове, в общежитии жить невозможно, снимает квартиру, за нее нужно платить. Павлик – школьник. Обоих надо одеть и накормить. Я уже давно уволилась из воинской части, меняю места работы, чтобы как-то выжить, устраиваюсь еще на одну работу, кручусь, как белка в колесе, помощи нет ниоткуда. Программисты пока нужны, попала в кон со своей специальностью.

Юра иногда забежит, то бидончик вишни принесет, то миску клубники. Кран в ванной сломался, попросила его починить. Вспоминаю наставления сотрудницы Татьяны, и смех разбирает: «Голова-то болит? Ну что ты бережешь? Все равно все жуки колорадские съедят. Рожать ты уже не будешь. Он придет кран налаживать, а ты сядь перед ним нога на ногу, коленки-то приоткрой!»

А он пришел, возится в ванной, там и одному-то повернуться негде. «Ну что ты, – говорит – сзади стоишь? Не люблю, когда стоят сзади». И это куда бы я перед ним удрюпалась? В ванну только разве, так обольет еще. И как же я к нему побегу, если мне Павлушку надо спать укладывать? Зашла, кстати, как-то: «Идем, я тебя домой провожу. Мало таких дураков, но я один из них. Мне друг нужен, хороший друг, такой как ты».

Была потом и близость, хочется иногда себя женщиной почувствовать, не только вьючной лошадью. Он такие удивительные слова произнес: «Когда любишь, и душа на месте». Просто не ожидала услышать такое от него.

А дальше, как обычно. Появляется, если в ссоре с женой, дружки, выпивки, исчезает, если все хорошо. Возится с домом, пытается что-то там строить, крышу ремонтирует. Иногда жена появляется, дом-то перед окнами, мне все видно.

Зашли как-то с другом, тот вдовец, жена умерла не так давно. Бутылку принесли, сидят. Друг дурачится, начал мне руку и сердце предлагать.

– Что же, я подумаю.

Юрка сначала не принимает все всерьез, потом заводится:

– Может быть, и ту возьмешь, с АЦИ?

– Нет, ту мне не надо, а Галина мне нравится. Дом-то нам подпишешь?

Я еще масла в огонь подлила:

– Что же ты врешь-то все время? Сейчас говоришь одно, через пять минут другое, через десять совсем третье.

– Ты меня любишь?

– Нет, Юра. Когда ты мне в двадцать лет предложение делал, я что тебе сказала?

Тут он совсем раскипятился:

– На хрен нужны такие друзья!

Схватил одежду, выскочил за дверь. Друг задержался.

– Ты меня всего ничего знаешь, а с Юрой всю жизнь дружишь. Есть ли из-за чего друга терять?

Ушел и этот. Юра позднее рассказал, что подшутить надо мной решили с Советовым. Подшутили.

Мой старший сын закончил учебу, вернулся в Вольск, женился. Я уже снова работаю в воинской части. Слышу о дорожной аварии. Юра с женой и семьей старшего сына торопились на день рождения к младшему. Машину занесло на скользкой от дождя дороге, врезались в фуру. Юра и внук погибли сразу, жена в реанимации в тяжелом состоянии, сын и его жена остались живы. За рулем был сын. Во сне стоит возле дерева:

– Я буду к тебе приходить

– Нет!!!

Жена умирает тоже.

Дом продали. Новый владелец снес полностью то, что пытался строить Юра, поставил свой крепкий особняк. Ничего не напоминает.

Любила? Нет. А вот встретится, приобнимет на ходу: «Что это ты волосы перестала красить? Мы с тобой еще не старые!» Не встретится. Не приходит.

Вот опять

Вот опять приближается этот день, пятнадцатого ноября, который я помню уже пятьдесят лет. Юбилей… Жив ли ты? Если жив, то поседевший или полысевший, с брюшком, ничем не похожий на того, каким ты был тогда. И вряд ли ты вспоминаешь обо мне. Я же не сыграла такую роковую роль в твоей жизни, какую сыграл ты в моей жизни.

А каким ты был, и почему меня так сразу потянуло к тебе, и у меня было ощущение, что я очень давно и хорошо тебя знаю? Только спустя много лет я поняла, что ты был похож на моего брата, такие же русые волнистые волосы, крупный с горбинкой нос, узкие светлые глаза. Только ты выше, крепче, массивнее, но мне и это понравилось в тебе, хотя до этого мне больше нравились худощавые, подтянутые.

Я не хотела никаких знакомств, встреч, для меня важнее всего было получить образование, а уж потом… Во всяком случае спокойно проучиться еще хотя бы год, в конце четвертого курса уже не страшно, можно подумать и о личной жизни. Мы же не знали ни о каких предохранениях, а замужество – это вероятная беременность, и какая тут учеба с маленьким ребенком на таком трудном факультете и отделении. Тебя-то ничего не пугало, ты мужчина, да и учился на другом факультете, где нет таких трудностей. Ты старше меня, хотя учишься тоже на третьем курсе, свободный, раскованный. Это тоже привлекало, я наоборот слишком сдержанная, скованная, стеснительная, вечно с какими-то сомнениями, неуверенная в себе.

А тут вдруг вижу, что нравлюсь, многие хотят танцевать со мной, а ты держишься легче и непринужденнее всех. С тобой просто, как с братом и с друзьями-мальчишками, с которыми я росла. Сколько раз я и позднее ловилась на удочку, когда хотела видеть в мужчине прежде всего друга, а ему требовалось что-то большее. Один из таких «друзей» объяснил мне, что можно дружить с женщиной, только если она много старше или очень некрасивая. Все равно ловилась.