Андрей Сметанкин - Жемчужина

Король уже протягивал руку, чтобы поприветствовать Героя и провести наверх, как почётного гостя, но из толпы вдруг выскочил шустрый мальчуган, державший в руках «моментальное фото» первого Героя республики, желая заполучить автограф: себе – для уважения, другим – на зависть.

У трибуны располагалась специальная грязная лужа для вездесущих городских воробьёв, чтобы те могли вволю напиться и помыться, ибо король всемерно поддерживал партию «зелёных» и того же требовал от своих верноподданных. Помимо всего, своим высоким вниманием он не обходил богадельни и сиротские приюты – словом, прогрессивный монарх!

Так вот, торопясь стать везунчиком и получить желаемую подпись, мальчишка со всего маху наступил на лужу. Ба-бах! – взрыв воды и грязи: брызги во все стороны.

Господи, что случилось с королевской мантией?! Бедный король! Ах, негодный мальчишка, – как ты посмел оскорбить его Величество! Наказать его, ату его, ату! – заколыхалась толпа.

Герой стоял в стороне, искренно переживая за пацана.

Но король – да здравствует наш король; виват ему, виват! – оказался великодушнее, чем думала вся публика на площади. Он обнял мальчишку, чтобы тот не терялся, и расцеловал его под крики восторженных людей. После, скинув мантию, собственноручно накинул её на худые плечики перепуганного на смерть мальчишки.

– Да здравствует король! – заходилась площадь в невообразимом гуле.

Все помешались от, действительно, королевского поступка и, казалось, звёзды снимутся с места и упадут на землю – прямо под благородные ноги Его Величества.

А король в свою очередь быстренько наклонился к министру внутренних дел, кивнул в сторону мальчишки и проговорил совершенно спокойно:

– Убейте его.

Из многочисленной свиты короля вышли двое великорослых гвардейцев. Те обступили мальчонку и насколько позволяли приличия, скрутили ему руки и увлекли за собой. Со стороны виделось, как двое мужчин, истинные солдаты короля, составили пареньку замечательную компанию, и сейчас эта превосходная троица, проводя приятную беседу, неспешно удаляется не иначе как в королевские апартаменты, чтобы доставить неожиданному счастливчику громадное удовольствие – королевский ужин и королевскую постель.

– Ах, король, какая ду-шеч-ка-ааа!!!

Гвардейцы оставили площадь, прошагали походным маршем два-три квартала. Оказавшись на окраинной, пустынной улице, расстреляли несчастную жертву и бросили её в канализационный люк.

Тем временем, торжества на площади по случаю Героя подходили к сценическому завершению – народ остался доедать и допивать, а Герой, Его монаршая Светлость и королевская свита отбыли во дворец…

***

Прошёл уже второй час праздничного ужина, а Герой всё не мог успокоиться. Среди многочисленных важных и блистательных гостей он не мог найти злополучного мальчика. Того нигде не было. Не вынеся своей тревоги, он обратился к королю:

– Ваша Светлость, Вы не скажете где мальчик?

– Какой мальчик?! – спросил король, и на его лице было написано полное неведение.

– Тот самый… которому Вы изволили подарить свою мантию? – спросил Герой.

– Ах, мантию… Вспомнил, вспомнил, мой друг. За «громадьём», как сказал поэт, государственных дел забываешь собственное имя, не только превосходного мальчугана… В моём королевстве более миллиона таких мальчиков, и все они норовят наступить на «любимую мозоль». Они растут, и растёт моя любовь к ним… Но, впрочем, я не об этом… Государственные дела, понимаете ли, – голова болит от них. Давно бы постригся в монахи, но мой народ пропадёт без меня – он мне доверяет и любит более, чем своих родителей. Простите, Герой, сегодня я отдыхаю – имею полное конституционное право!

Король ответил. Как Его Величество не старалось казаться невозмутимым, в голосе всё же прозвучали фальшивые нотки. Они-то и обожгли чувственную тонкую душу Героя.

– Так что же мальчик? – вопрошал Герой.

Король озирал человека, которого так ненавидел – чем больше боялся, тем больше ненавидел, и чем больше ненавидел, тем больше боялся. Три месяца назад Герой спас страну от засухи, а значит, от голода, построив широкий и глубокий канал. Только на особо опасном участке ему оторвало правую ногу. Строителя первым удостоили нововведённым званием Героя. Король же ничего не знал и не умел, кроме того, как бояться и ненавидеть.

– Так что же мальчик? – повторил Герой свой вопрос.

Король, едва сдерживая волнение, посмотрел по сторонам и подозвал к себе Первого министра. Тот мелкими шажками подбежал к нему, подобострастно наклонился и подставил своё большое ухо.

– Что мальчик? – спросил король.

– Его убили, Ваша монаршая Светлость.

– Слава случаю! – успокоился король и повернулся к Герою совершенно другим лицом, весёлым и беззаботным: – Он сейчас спит. Так сказал мне Первый министр.

– Вы позволите, Ваша Светлость? – Герой поднялся и собрался уходить.

– Куда Вы, дорогой? – забеспокоился король.

– Хочу проведать мальчика и пожелать ему доброй ночи, – ответил Герой.

– Вот что, дорогуша, передайте тогда наш монарший привет.

– Хорошо, передам, – холодно поблагодарил Герой и вышел из залы.

Как только Герой покинул пиршество, король посмотрел тому вслед и с кривой усмешкой на устах сказал свою знаменитую фразу:

– Герои нужны государству до тех пор, пока они не вмешиваются в дела государства: уберите его – когда овца начинает вонять, её забивают на мясо.

Из-за стола встали недавние гвардейцы и пошли за Героем. Но не успели они сделать и пяти шагов, как обескураженный Герой ворвался в залу и чуть ли не с порога закричал:

– Король, ты обманул меня! Мальчика нет в спальне. Его вообще там не было – постель не тронута.

Лицо короля передернулось – то ли судорога, то ли нервный тик. Но вскоре монарх пересилил нахлынувшую слабость души и своих членов и ответил металлическим голосом среди наступившей тишины – перестали бряцать тарелки, звенеть бокалы, стучать ножи, вилки и челюсти:

– Герой, мы забыли предупредить тебя – мальчик ушёл гулять в сад нашего монаршего Величества. Вечерний моцион помогает хорошему сну после обильной еды.

Герой недоверчиво посмотрел на короля, тот закивал ему в ответ, и следом за королём закивали все гости, как одна большая припомаженная голова. Героя они не убедили, а только усилили его тревогу. Ни слова не говоря, он стремительно выбежал из залы, можно сказать, скатился по длинной и широкой парадной лестнице и спустя пять минут сбивался с ног, бегая по саду от дерева к дереву в поисках мальчика. Болела натёртая и сбитая культя, Герой чувствовал, как открылась рана и кровоточит, но не думал о себе и звал мальчика, надеясь, что тот откликнется. Но во всём большом ночном саду было тихо и пустынно.