Николай Дегтярёв - Быть Человеком

Повар, худой, долговязый мужик лет тридцати пяти по прозвищу Карасик, сразу растопил печку – благо наколотых дров было достаточно как внутри помещения, так и снаружи.

– При таком дубаре картошка замёрзнет.

– Юра и Стёпа, за водой! – тоном, не терпящим возражений, произнёс мастер.

– Наум Иванович, пусть салага идёт, а я дров наколю.

– Юра, хотя у тебя и Власов фамилия, но тебе далеко до чемпиона мира. Забудь свои дембельские замашки. Здесь нет «салаг» и не будет. Я больше двух раз не предупреждаю – отправлю домой.

– А я – чё? Люди – вон чё, и то ничё, а я чё?..

Степан молча взял цинковое ведро, ломик и пошёл вниз к ручью. Юра слегка замешкался и побежал догонять Стёпу, размахивая ковшом:

– Сказали, что без ковша не наберёшь: мелко.

Юра учился в одном классе со старшим братом Эдиком, поэтому знал Стёпу чуть ли не всю жизнь.

– Чего ты психуешь? Я просто так…

– Юрка, я с четырнадцати лет не считаю себя салагой и другим не советую, поэтому не нарывайся.

– Помню я: ты в двенадцать лет уже бросил курить. Ладно, замнём.

– Замнём, – ответил Стёпа и протянул руку.

Юра ответил крепким рукопожатием.

Маленький ручей, покрытый льдом, с правого берега имел небольшую проталину.

– Здесь ключ бьёт! – радостно воскликнул Стёпа.

– Поэтому и не замерзает.

Перед тем как начерпать воды в ведро, Юрка с удовольствием приложился к ковшу:

– Вот это да! Холодная как лёд!

– Ты мне оставь, а то всю выпьешь, – попытался шутить Стёпа.

– Не боись, пей, только горло не простуди.

– Точно, горло – это моё слабое место, – между большими глотками воды пробурчал Стёпа.

Когда вёдра были наполнены, ребята осмотрелись. Они стояли посередине заснеженной пади, расположенной между двумя рядами сопок, заросших вперемежку лиственницами и соснами. Сопки уходили в затуманенную морозом даль.

– Китайцев высматриваете? – как-то неожиданно подошёл мастер.

– Откуда здесь китайцы? – удивился Стёпа.

– Вон те дальние сопки – это правый берег Амура.

– Наблюдают за нами, – уверенно констатировал Юрка. – Ночью прилезут и перережут нам глотки.

– Тебе первому, чтобы не наводил жути, – пригрозил Наум Иванович.

Со стороны землянки послышался металлический звон.

– Это повар нас подгоняет – воду заждался. Бьёт обухом топора по куску рельсы, – догадался Стёпа, – я видел: там висит рельса. Ещё подумал: зачем она здесь нужна?

– Да мало ли в тайге что может случиться?! А это – надёжная связь, – добавил Наум Иванович.

– Хорошая вода! – отхлебнув из ковша, оценил мастер. – А какой воздух! Сюда надо туберкулёзников присылать: пока лесу напилят, глядишь, и выздоровеют. Я уже пятый год сюда приезжаю.

– Это точно. У меня отец был туберкулёзник, каждый год ездил по госпиталям, санаториям, так он рассказывал, что все санатории стоят в сосновых рощах, – поддержал мысль Стёпа. – А у вас туберкулёз?

– Типун тебе на язык! Язва желудка у меня.

– Помогает?

– Хуже не становится, а покидать меня не желает. Стерва!..

Так, перебрасываясь словами, как снежками, добытчики воды, утопая по колено в снегу, достигли землянки.

– Долго вы ходите, мужики! Рискуете без обеда остаться, – пробурчал повар.

– Ничего, протопчем тропинку – будет легче бегать!

После обеда подъехали два трелёвщика – и сразу всё ожило! Появился рабочий настрой, который переключил бригаду на другой ритм. Оживился разговор, исчезла излишняя суета. Только Стёпа был напряжён: « Ещё бы… доверили самостоятельную работу, ничего, что она самая неквалифицированная, но ответственная – сучкоруб».

Трактористы остались обедать. Бригада лесозаготовителей двинулась на деляну. Пока добрались до вершины сопки по глубокому рыхлому снегу, спина у Стёпы вспотела. Ещё бы: ватные стёганые штаны, телогрейка, шапка с опущенными клапанами… Но здесь ничего не поделаешь: мороз за сорок – при другой амуниции долго не поработаешь.

Резкий звук бензопилы «Дружба» сработал как сигнал начала заготовки леса. Первое дерево упало с шумом, мёрзлые ветки с треском ломались, отлетая от ствола на приличное расстояние.

– Твоя задача заподлицо обрубать сучья, стаскивать их в кучу и сразу сжигать, – обратился к Стёпе Наум Иванович. – Да смотри, чтобы даже спрятавшиеся в снег сучья были найдены и преданы огню.

– Понятно.

– Что-то ты невесело отвечаешь, дружок.

– Да вот боюсь, что не успею за бригадой.

– Не будешь сачковать – справишься! А ты делай так: кто подойдёт к костру греться или сушиться, не пускай без веток.

– Вас тоже не подпущу!

– Вот это разговор уже серьёзный! За работу! С Богом!.. Стоп! А ты держал топор в руках?

– В детстве дрова колол, отцу помогал по мелочам да на уроках труда в школе. А этим летом приходилось брёвна кантовать [11] Снимать часть древесины с беговой зоны брёвен с одной, двух или четырёх сторон. : в Серышеве строили парикмахерскую.

– Тогда я спокоен… Чего мне бояться?

– « Лесорубы! Ничего нас не берёт: ни пожары, ни морозы!» – запел Стёпа и, разгребая снег ногами и размахивая в такт песни топором, двинулся к комлю спиленной сосны. Принял удобную стойку – и с плеча резко рубанул топором по основанию толстой ветки. Звон топора разнёсся эхом по деляне, насквозь промороженная ветка со звоном отлетела от ствола. Стёпа остался доволен. Работа закипела.

Когда последняя ветка накрыла довольно солидную кучу, Стёпа воткнул топор в торец дерева, наломал сухих веточек, потом надёргал травы из-под снега, потом степенно достал спички из кармана ватных штанов и наконец чиркнул спичкой. Лёгкие языки пламени, чуть поколебавшись, вспыхнули весёлыми огоньками. Пламя постепенно охватило костёр и, почувствовав свободу, вдруг резко вспыхнуло и уже смело начало пожирать сучья. Стёпа снял рукавицы – огонь осторожно коснулся Стёпиных ладоней и, уже не обращая внимания на своего создателя, объял всю кучу веток. Горящие иголки пытались вместе с дымом подняться в воздух и улететь с ним в голубое небо, но быстро рассыпались.

Из состояния «нирваны» Стёпу вывел грубый голос мастера:

– Ты что это делаешь, сукин сын? Ты что, не знаешь, что топор нельзя втыкать в торец? Такая метка приравнивается к треснувшему стволу! Дерево будет сохнуть, а трещина расширяться, а это – неликвид [12] Древесина, утратившая технические качества. .

– Я не знал.

– Ну, бригадир, я тебе устрою головомойку! – грозя кулаком в сторону вершины сопки, взбесился Наум Иванович. – Сейчас пришлю пильщика – пусть отрежет торец, покажешь ему это дерево. Работай! Чего рот разинул!?

Стёпа ещё не видел мастера в таком состоянии и слегка оторопел.

Подъехали трелёвщики, работа закипела. Чокеровщики [13] Работник, занятый на лесосечных и лесокультурных работах, специальным приспособлением (чокером) подцепляющий к трактору срубленные деревья-хлысты, которые потом вывозятся на специальную площадку. лихо цепляли сразу по три-четыре хлыста, а трелёвочные трактора, поднимаясь на дыбы, с рёвом затягивали их на себя и волокли на место складирования.