Татьяна Дегтярева - Верные спутники моей жизни

Произведения Василия Шукшина ломают ложное, надуманное представление о русском человеке как о существе темном, грубом или простовато – дураковатом. Пашка Колокольников (сценарий к х\ф «Живет такой парень») на первый взгляд и в самом деле простой, веселый, немного бесшабашный, но сколько при этом серьёзного всматривания в жизнь, сколько настойчивого стремления быть лучше, значительнее, сколько не сразу открывающейся доброты к людям и способности, когда нужно, на серьёзный поступок.

Неизменный, наполняющий жизнь многообразием оттенков и смыслов, всё расставляющий по своим местам и всегда спасительный юмор является великолепной составляющей почти всех рассказов писателя. Но странно дело: читаешь, смеешься до слез, а потом вдруг вырастает за этим смехом что-то непоправимо грустное. Как, например, в рассказе о Чудике из одноименного рассказа. Почти беспрерывно хохочешь над нелепицами, в которые попадает этот герой, а в конце рассказа вдруг так защемит сердце об этом наивно-чистом и добром человеке, которому так непросто жить в набирающей жесткие обороты жизни среди «продвинутых» и оборотистых людей.

Не перестаешь удивляться многообразию таких его «чудиков», их спрятанной за внешней простотой глубине. На первый взгляд, они и в самом деле чудаковатые, наивные, даже нелепые. Ну ни странно ли в самом деле главе семьи, где так трудно экономится каждая копейка, потратить целую зарплату на покупку микроскопа (рассказ «Микроскоп»), чтобы, оказывается, с его помощью – ни много ни мало – спасти человечество от болезней. И не наивно ли для 39-летнего человека, приехать в гости к брату и, чтобы порадовать норовистую сноху, раскрасить в отсутствие хозяев детскую коляску акварельными красками (рассказ «Чудик»). Или, например, как ветфельдшер Козулин (рассказ «Даешь сердце!»), среди ночи разбудить спящее село громкими выстрелами, салютуя таким образом победе медиков в Кейптауне, осуществивших первую пересадку человеческого сердца.

Читаешь, смеешься и душевно согреваешься. Ведь столько человеческой теплоты за всеми этими «странными» поступками, столько участия к окружающим людям, столько драгоценного умения каждого из этих героев проживать не впустую, не только для себя. Находясь в далекой провинции, герои Шукшина, подобно Броньке Пупкову (рассказ «Миль пардон, мадам!») с его сногсшибательной байкой о «покушении на Гитлера», мечтают о больших делах, сильных чувствах, о незряшности своей жизни.

Сельских жителей писателя определяет не место, не время, не профессия, а то, что можно назвать их внутренним составом. Непростота, неординарность простого человека из русской глубинки – вот что можно выделить как стержневое в творческой задаче писателя. Поиск героями серьёзного дела и большого смысла, поиск веры и правды, любви и добра, как это зачастую непросто.

«… хочу верить в вечное добро, в вечную справедливость, в вечную высшую силу, которая всё это затеяла на земле. Я хочу познать эту силу и хочу надеяться, что эта сила – победит. Иначе – для чего всё? А? Где такая сила?» – спрашивает поп из рассказа «Верую!». В рассказе нет готовых ответов, но то, как этот поп размышляет о серьезнейших вопросах бытия, не может не восхитить дерзостной глубиной проникновения в тему.

Загадка человеческого характера, настойчивое желание приблизиться к её тайне, к пониманию того, из чего что произрастает – вот над чем бьется всегда напряженная мысль писателя.

Пронизывающий сердце рассказ «Земляки». Он о как бы нечаянной встрече и незамысловатой беседе двух стариков. Но с первой и до последней строчки рассказ держит читателя в каком-то необъяснимом внутреннем напряжении. И столько в нём скрытого драматизма, столько участия к судьбе этих стариков, что заканчиваешь чтение и долго не можешь унять тревогу. Но писатель далек от того, чтобы показать жизнь своих героев как скорбную. Да она такой и не была. Потому что она – Жизнь (!), полная великой тайны и «непосильной красоты», на которую, к сожалению, в привычной торопливости не всегда успевает человек налюбоваться.

«Тут сам не поймешь: зачем дана была эта непосильная красота? Что с ней было делать?.. Ведь чего и жалко-то: прошел мимо- торопился, не глядел. А выйдешь на свет – и уж жалко своей же грусти, кажется, вот только вошло в душу что-то предрассветно-тихое, нежное; но возрадуешься, понесешь, чтобы и впредь тоже радоваться, и – нет, думы всякие сбивают, забываешь радоваться».

В рассказе «Земляки» не утоляемое временем восхищение красотой родной земли и сожаление, что человек в бесконечной суете своей мало умеет ей радоваться, мало задумывается и часто только в старости с особой силой оценивает.

«Стариковское дело – спокойно думать о смерти. И тогда-то и открывается человеку вся сокрытая, изумительная, вечная красота Жизни. Кто-то хочет, чтобы человек напоследок с болью насытился ею. И ушел. И уходят. И тихим медленным звоном, как звенят теплые удила усталых коней, отдают шаги уходящих. Хорошо, мучительно хорошо было жить. Не уходил бы!».

Как же надо было любить жизнь, как чувствовать красоту земли и живущего рядом человека, чтобы, будучи ещё молодым, так писать об этом. Именно этот рассказ задает тон размышлениям писателя о таких важнейших категориях, как жизнь и смерть. В рассказе «Залетный» читаем: «… человек – это… нечаянная, прекрасная, мучительная попытка Природы осознать самое себя. Бесплодная, уверяю вас, потому что в природе вместе со мной живет геморрой. Смерть!.. и она неизбежна, и мы ни-ког-да этого не поймем».

Об этом и рассказ «Думы», в котором звуки ночной, не дающей уснуть гармошки, рождают у председателя колхоза Матвея Рязанцева неожиданные воспоминания о своём прошлом. Его тревожат мысли о том, а что же была его жизнь, и было ли в ней то, ради чего стоило жить? «Но как вспомнится та черная оглушительная ночь, когда он летел на коне, так сердце и сожмет – тревожно и сладко. Нет, что-то есть в жизни, чего-то ужасно жалко. До слез жалко…».

Поиск правды, размышление о том, как она непроста эта правда – вот предмет особой заботы сельских жителей Василия Шукшина. Правдой ли является то, что выдает за правду по сути равнодушный к людям Макар Жеребцов (рассказ «Непротивленец Макар Жеребцов»). И нужна ли жестокая правда Павла из рассказа «Капроновая елочка»? И за какую такую правду бьется так дотошно, так искренне, до слез, дед Ермолай из одноименного рассказа? Для него правда, то есть честность человеческих слов и ответственных поступков – это то, без чего жить просто нельзя, невозможно. Без такой правды всё теряет смысл. И потому он буквально до слез страдает, когда видит, что мальчишки, сколько дед Ермолай их ни умолял, так и не сознаются в своём обмане.