Наоми Эдкинс - Дом, в котором нас не будет

Я услышала, как входная дверь захлопнулась. Завелся мотор. Миссис Кюри поехала на следующий допрос.

Я стала ходить по комнате. У меня было еще много вопросов к этой женщине, но я не успела задать их и от этого очень злилась на себя. В конце концов, она просто могла игнорировать этот вопрос, как другие, но вместо этого она засуетилась и ушла.

Снизу послышались шаги, через пару секунд в комнату вошла мама.

– Что-то случилось? – осторожно спросила она.

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Мне показалось, что миссис Кюри, покидая нас, была чем-то озадачена.

Я пожала плечами.

– Постой, мама, – остановила я ее, когда она уже почти вышла. – А какие вопросы она задавала остальным?

– Роджера она не трогала, а с Джанин и Джорджем говорила наедине и отдельно друг от друга. Но я полагаю, она задавала те же вопросы, что и тебе.

– А что насчет тебя? Какие вопросы она задавала тебе?

– Ничего необычного, на мой взгляд. Она спросила о вашем поведении, успеваемости в школе, о наличии у вас друзей и ваших интересах.

– Что-то еще?

– Она попросила ваши справки из психбольницы.

– Значит, она осведомлена о том, что я не сумасшедшая.

– Разумеется, она изучала эти справки минут десять. А с чего бы ей сомневаться в твоем психическом здоровье?

– Ни с чего. Кстати, мама, я надеюсь, ты не обманывала миссис Кюри, когда рассказывала ей о моих друзьях и интересах?

– Ванесса, я…

– Ты хочешь как лучше, я знаю, но нет смысла врать людям, которые знают о нас больше, чем мы сами.

После нашей беседы мама спустилась на кухню, а я снова осталась наедине со своими мыслями.

Вопросы, которые эта женщина задавала маме, были вполне обоснованными. Больше всего меня интересовало то, какие вопросы она задавала брату и сестре. Спросить об этом у Джанин было проще, она бы все мне рассказала без лишних вопросов. Но я сомневаюсь, что миссис Кюри задавала им с братом одинаковые вопросы. Ничего не оставалось, как спросить об этом у Джорджа.

Я редко посещала его комнату, скорее вообще в нее не заходила, поэтому он очень удивился, когда увидел меня на пороге.

– Что-то случилось? – тут же спросил он.

– Пока не знаю. Я хотела поговорить.

– Конечно, проходи.

Комната брата была живее и ярче, чем моя. На стенах висели яркие пейзажи, которые Джордж умудрился поймать в нашей серой жизни. Рядом с его работами теснились и работы известных фотографов, имена которых я не знаю. В нашем городе нет ни одного такого человека, кроме разве что Джорджа. Он заказывал все эти работы через интернет и месяцами ждал долгожданной посылки. Его счастью не было предела, когда ему пришли первые работы. Он определенно был самым счастливым человеком в городе, если не в мире, в тот момент. Кроме всех этих моментов, запечатленных на камеру, комната Джорджа была заставлена какими-то статуэтками и фигурками, происхождения которых я также не знала. Стены были разрисованы его неопытной и, я бы даже сказала, неумелой рукой, но выглядело это неплохо. В общем, в отличие от моих сдержанных тонов комната Джорджа позволяла ему отвлечься и забыться во всем этом живом разнообразии.

– О чем ты хочешь поговорить?

– Как твои дела?

Джордж странно на меня посмотрел и едва заметно улыбнулся:

– Пытаюсь принять реальность такой, какая она есть.

– А ты до последнего надеялся, что этого не произойдет?

– Я старался никогда не думать об этом. Надеялся, что если мы забудем о тех страшных временах, то этого больше никогда не будет.

– Говорят, если забыть о войне, то она может начаться снова.

– Да, но… сейчас я просто надеюсь, что все еще может измениться.

– Веришь в чудо?

– А ты нет?

Я пожала плечами.

– Что происходит в твоей голове? – неожиданно спросил он. – Я имею в виду, почему ты у нас такая молчаливая и совсем не улыбаешься?

– А на то есть причины?

– Какими бы трудными ни были обстоятельства, на улыбку всегда найдутся причины.

Он открыл ящик своего стола, доверху набитый какими-то бумагами, и достал оттуда небольшой фотоальбом.

– Я его еще никому не показывал, потому что он еще не совсем готов. Но ты можешь посмотреть.

Я, несколько помешкав, открыла его и на самой первой странице увидела свое лицо. Оно выглядело довольно забавным, несмотря на то что я явно была чем-то недовольна. На следующей фотографии были Роджер и Джанин, которые, по-видимому, тоже не ожидали, что их фотографируют. Роджер сидел на полу, нахмурившись так, будто сейчас заплачет, а Джанин стояла рядом и смеялась так сильно, что вместо глаз были одни щелки. Я помню этот день: это день рождения Роджера. Тогда мама испекла для него огромный торт, а он по неосторожности сел в него – тогда даже мне было смешно. А дальше были мама с папой, это было неожиданно, но Джорджу удалось тайком заснять их поцелуй – точнее, время, когда это уже случилось, отчего родители улыбались так, словно это было в первый раз.

– Когда ты успел все это заснять?

– Каждый день по фотографии, когда вы этого не замечаете.

– Да я ни разу не видела тебя с фотоаппаратом в доме.

– Я рад, что у меня получилось заставить тебя улыбаться.

Джордж был прав: при взгляде на все эти снимки улыбка появлялась сама собой. Все эти моменты были из нашей жизни, и в каждом из них мы были счастливы.

– Получается, здесь есть все, кроме тебя? – спросила я.

Джордж пожал плечами.

– Но это неправильно.

– Что поделать, в этой семье фотограф я.

– А ну-ка, дай мне фотоаппарат, – потребовала я.

– Нет-нет, – улыбаясь, запротестовал брат.

– Хорошо.

Я стала искать фотоаппарат по всем местам, где он мог быть. Джордж отталкивал меня от полок, толкал на кровать и выставлял руки вверх, будто ставил блокшоты. Но, несмотря на все преграды, мне все же удалось добыть столь охраняемый предмет. И в этот момент началось все самое интересное. Я пыталась сфотографировать брата, а он всеми силами пытался отмахнуться, закрывая лицо руками, прячась в разные места и, наконец, просто забирая у меня камеру. В эти минуты мы вели себя как дети: убегали друг от друга, прятались и так громко смеялись, что через мгновение к нам присоединились Роджер и Джанин, а после на шум пришли и мама с папой.

Все фотографии, сделанные в то время, полностью дополнили наш семейный альбом, завершив его самой настоящей семейной фотографией.

Это был определенно один из лучших моментов в моей жизни. Я забыла обо всех страхах, тревогах и беспокойствах. Я ощущала счастье и спокойствие. Я видела улыбку на лицах своих родных, даже усталые от слез глаза мамы улыбались.

За ужином я не хотела даже пытаться заводить какие-то разговоры относительно нашей общей проблемы, напротив, старалась поддерживать нашу простую семейную беседу. За столом я полностью посвятила себя семье и съела все положенные мне овощи. Это был пир во время чумы. Мы знали, что эта чума нас не заберет, но оставит после себя страшные последствия. Каждый из нас это понимал, и каждому из нас было тяжело, но не сейчас. Этот момент был особенным, и я очень рада тому, что не пропустила его.