Ирина Сотникова - Иллюзии сада камней

Перед каждой тренировкой ученики выбегали на стадион, который расположился в самом центре микрорайона. Окруженный тополями и орехами, он практически был скрыт от любопытных взглядов жителей близлежащих пятиэтажек. Бег вокруг футбольного поля оказался для молодой нетренированной женщины крайне изнурительным. Вечерний осенний воздух был резким, холодным, он разрывал легкие, словно воздух чужеродной планеты, наполненный ядовитыми испарениями. Горло жгло огнем, давящая боль в ушах не давала думать, глаза застилали слезы. Хотелось упасть на беговую дорожку, сжать голову руками и разрыдаться. Но она не падала, а бежала на негнущихся ногах за мелькавшими в сумерках белыми кимоно, считала собственные вдохи и выдохи, стараясь не споткнуться. К счастью, Ася была упряма донельзя, и окружающие думали, что она действительно способна бежать, поэтому никто ее не жалел. Она себя – тоже. Потом все возвращались в спортзал и после традиционной разминки приступали к отработке боевой техники. Эти моменты возвращения – в сумерках, по шуршащей опавшей листве, когда разгоряченное тело наслаждалось отдыхом, дыхание восстанавливалось, а октябрьский воздух становился вкусным, – были для нее самыми желанными.

Техника каратэ оказалась очень и очень непростой. Тело на поворотах постоянно бросало в сторону, связки не запоминались, японские названия резали слух и сбивали с толку. Ей было удивительно наблюдать, как старшие ученики не только спокойно держали удар ногой, но и могли присесть на одной ноге раз десять. Их движения были четкими, отточенными, спокойными, будто они родились с такими удивительными умениями и выполняли их всю жизнь, как бегали или дышали. Камнем преткновения оказалась концентрация на ударе, о которой Ася никогда не имела никакого понятия. По воздуху надо было бить так, словно перед тобой живой противник – с полной отдачей. Но откуда было взять эту отдачу, если не только мышцы, но и связки у нее тоже были крайне слабые? «Я не смогу, я не смогу, – говорила себе Ася и тут же возражала. – Делай, дура! Просто делай! Зачем ты сюда пришла? У тебя теперь нет выбора!»

Особенно волнующим моментом оказалась первая работа на макиваре – доске, обитой грубой мешковиной с мягкой подстежкой внутри, которую держал ученик. Все по очереди отрабатывали удары руками и ногами, и Ася с замиранием сердца ждала того момента, когда это придется сделать и ей. Впервые. Удар оказался неправильным, она едва не вывихнула запястье, но никто не обратил на это внимания, ее место тут же занял другой ученик, за ним – следующий. Младшие ученики продолжали с остервенением бить по мешковине, словно собирались превратить ее в отбивную, старшие били направлено и четко. Ася стояла в стороне, потирала ноющую кисть и с завистью наблюдала за ними. «Да, у меня так не получится никогда…»

…Прошел месяц. Несмотря на сложности, она скоро освоилась в спортзале, свыклась с положением самого младшего ученика, даже купила белое кимоно. Когда она надела его первый раз, впервые почувствовала одобрительные взгляды молодых девчонок. Ничем не выделяясь, наравне с восемнадцатилетними студентами, она спокойно выполняла команды старших учеников и старательно мыла полы перед тренировкой. Это было абсолютно нормально – ученики каратэ не имели возраста или пола, их личный авторитет определялся только мастерством. И полы они все, невзирая на пояса, мыли по очереди. Это уравнивание подарило ей, наконец, свободу не чувствовать себя порочной – в кимоно все они были одинаковы, разделение на ущербных женщин и во всех отношениях совершенных мужчин в этом спортзале напрочь исчезло.

Как-то раз перед началом тренировки она подошла к Учителю и протянула ему деньги – оплату за занятия. При этом она была, как всегда, очень вежлива и имела неосторожность улыбнуться. Откуда ей было тогда знать, что эмоции младших учеников и каратэ, по понятиям Учителя, не совместимы? Он побагровел.

– Почему без поклона? Да кто ты такая?.. Как ты смеешь ко мне подходить со своими жалкими…? – дальше пошла нецензурщина.

Привыкшая к самому интеллигентному обращению, Ася в первый момент опешила от его «ты» и втянула голову в плечи. И …удивилась. Но, уже привыкшая к нестандартным ситуациям в спортзале, быстро взяла себя в руки, послушно согнулась в поклоне – чтобы не смотреть на его перекошенное от ярости лицо. Что-то внутри ее мгновенно застыло, закостенело, ожесточилось, но обиды, слез, истерики с последующим уходом, которого так ожидал Учитель, не случилось. Молча выслушав брань, она получила разрешение встать в строй, и спокойно, с достоинством, сделала это, но в будущем пообещала себе быть очень осторожной. Впрочем, ей это не удалось. В последующие два месяца Учитель начал оскорблять Асю постоянно, намереваясь выжить из спортзала, и она к этому быстро привыкла, воспринимая такое его отношение, как часть тренировочной программы. Впрочем, кричал он не только на нее. Кажется, он люто ненавидел весь женский род, но, согласно духу воинских искусств, не имел права отказать особам женского пола в тренировках. В зале действительно все были равны, и он это понимал лучше других.

В школе каратэ, куда волей случая попала Ася, были правила и ритуалы, которые соблюдались неукоснительно. Все действия, слова, поступки старших и младших, отработанные до автоматизма, выстраивали некую призрачную и одновременно прочную реальность, категорически отличную от привычного мира повседневных забот. Одним из таких ритуалов, отработанных до автоматизма, был приход на тренировку. Ученики собирались в маленьком скверике среди многоэтажных домов, перед входом в спортзал. Казалось, что этот сквер со старыми высокими деревьями живет собственной загадочной жизнью, и нет ему никакого дела до маленьких человеческих проблем. Иногда в его ветках цокали и резвились белки, забежавшие сюда из соседнего парка. Иногда залетевший ветер баловался верхушками, и старые натруженные ветви скрипели, тяжело раскачиваясь в стороны. Но чаще всего здесь было очень тихо: дома стояли к скверу своими задними, глухими стенами, и люди не беспокоили деревья ненужным вмешательством. В общем, заповедное место, и священнодействие начиналось именно здесь.

Ученики подтягивались неспешно. Сначала возле черного входа в спортзал начинали одиноко маячить одна или две фигуры – как правило, старшие. Они были такими же молчаливыми, как и деревья, изредка тихо переговаривались. Потом по одному подтягивались остальные. Они шли друг за другом цепочкой, словно проникали на вражескую территорию, занимали свои места и начинали шепотом обсуждать дела. Последними обычно приходили молодые, но они были еще непугаными, веселыми. Именно с их приходом сквер оживал. Но эта странная феерия продолжалась очень непродолжительное время, потому что приход Учителя моментально обрывал все звуки. Даже первогодки замолкали, устремляли на него напряженные взгляды, и с этого торжественного момента – шествия Учителя через сквер – фактически начиналась тренировка. Он медленно доставал из кармана большой амбарный ключ, вставлял в замок, отмыкал его, входил первым, и черный зев открытой двери втягивал в себя притихших учеников. Потом дверь захлопывалась, закрывалась на засов, старый сквер снова засыпал. И только неясный желтый свет, загоравшийся в высоких спортзальных окнах, закрытых густой металлической сеткой, свидетельствовал о том, что внутри есть живые души.