Наоми Рейн - В плену безмолвия

– Так поздно, я не могу допустить, чтобы по пути тебя кто-то обидел.

В дороге мы беседовали по душам. И дома, закрывая за собой дверь, я думала, что обрадуюсь. Бесконечный рабочий день был позади, а впереди выходные. Но неожиданно я поймала себя на мысли, что мне не очень хочется с ним прощаться. Впервые за долгие три месяца я поймала себя на том, что что-то чувствую. Сожаление от расставания и желание скорее увидеться снова. И… радость? Радость, что он есть? Мне было трудно поверить самой себе.

И в субботу я позвонила ему под каким-то рабочим предлогом.

– Никогда не звони мне на выходных, – прошипел он в трубку.

Я опешила. Обычно он разговаривал со мной очень мягким тоном, а тут такая грубость.

– Есть срочные вопросы, а в понедельник ведь заседание совета.

– Набери меня в семь утра в понедельник. Я поеду в машине, обсудим все, пока я буду за рулем. Ты же девочка умная и быстрая, успеешь внести последние правки до заседания.

Не дождавшись моего ответа, он положил трубку.

Зато в понедельник в семь утра его было не узнать. Он чуть ли не мурлыкал в трубку, рассыпаясь в извинениях.

– Моя жена очень ревнует меня к работе. И страшно злится, когда я на выходных говорю с коллегами.

И словно желая компенсировать мне грубость, он был особенно участливым, внимательным и почти нежным. Расспрашивал, как прошли мои выходные, как мое настроение, очень эмоционально реагировал на мои ответы. У меня никогда не было такого душевного, отзывчивого и поддерживающего собеседника. Это поразило меня, и мне хотелось снова так поговорить.

С этого дня началась наша традиция созваниваться, пока он ехал на работу. В офисе он все время напрягался, что кто-то из коллег заметит излишнюю интимность между нами. Нашу эмоциональную близость.

И со временем мы стали друзьями. Вернее, он стал моим другом. Cамым дорогим и нужным. Каждый день я спешила в офис. И он всегда был рад меня видеть, ласково называл, подробно расспрашивал о моем дне, жизни, как дома. Я чувствовала себя нужной, интересной, как будто он любил меня. Он стал мне и отцом, и другом, и братом, он заменил мне все, всю жизнь.

Впервые появился человек, который верил в меня, считал красивой, он был единственным, кому я доверяла. За год нашего общения я рассказала ему о себе абсолютно все.

Я не могла поверить своему счастью, неужели есть кто-то, кому я интересна? Он так переживал за меня, яростно злился на моих обидчиков. Горячо доказывал мне, как я умна и талантлива, уверял, что я добьюсь многого, далеко пойду.

И он не пытался приставать. Хотя часто делал комплименты по поводу моей внешности. И от этого я стала иначе одеваться, начала носить короткие юбки и обтягивающие кофточки, придумывала разные прически. Я стала гораздо больше работать, потому что мне было приятны его похвалы.

Он всегда горячо уверял меня: что бы ни случилось, я могу прийти к нему, и он выслушает, поможет советом или делом.

Борис водил меня в кафе, кормил мороженым. Сначала мне было страшно стыдно, но постепенно я привыкла и стала чувствовать себя комфортно. Хотя окружающие и пялились на нас, мы представляли собой странную парочку: мужчина за сорок и молоденькая девушка. Видимо, на отца он все-таки не походил, потому что нас часто удивленно рассматривали.

Я сильно изменилась из-за общения с ним. Стала более раскованной, уверенной в себе, перестала прятать свои знания и мысли, свое тело. На меня начали заглядываться парни. Но я их и в грош не ставила. Что они значили рядом с ним, таким взрослым, умным, опытным, знающим жизнь, добрым, заботливым и внимательным. Мне они все были скучны и неинтересны.

"Была у милой коса честью-безгрешностью.

Стали у милой глаза блудные с нежностью.

Ой, лебеда-беда моя, далека к милой дорога.

Рваная в сердце рана, безнадега ты, безнадега."

(с) Веня Д'ркин

В моем детстве мало хороших воспоминаний. Почти нет, если вдуматься. И потому Эмиля я бережно храню в самом заветном уголке сердца.

Он учился в параллельном классе и однажды защитил меня от мальчишек. Они набросились втроем, и, хотя я неплохо умела драться, троих сразу мне было не одолеть.

– Совсем озверели?! – раздался крик, и вихрастый паренек отшвырнул одного из нападавших к стене. Затем повернулся ко второму, сурово сдвинув брови:

– Втроем на одного? На одну? – только сейчас он заметил, что я – девушка.

Он сунул кулак под нос третьему, я двинула второму, и они предпочли ретироваться.

– За что они так тебя? – участливо спросил он.

– Обзываются, а я не даю спуску, – ответила я, глядя в его светлые глаза с невероятно длинными ресницами. Мне такие и не снились.

– Уважуха, – он качнул головой.

– "Один – за всех", – процитировала я.

– "И все – за одного!" – он улыбнулся, – тут скорее на одного, правда.

– Да, "всех" у меня нет.

– Я могу прикрывать тебе спину, – всерьез предложил он. И хотя обычно я предпочитала ни с кем особенно не сближаться, отталкивать его мне почему-то не захотелось.

– А я – твою, – улыбнулась я.

– Эмиль, – он протянул мне крепкую теплую ладонь.

– Гретхен, – я пожала его руку. Удивительно и невероятно. У меня появился друг. Сильный, добрый, честный парень с моральными принципами. Мы стали проводить вместе вечера после уроков, гулять по пустырям, свалкам и заброшенным зданиям. И разговаривали часами, обсуждая любимых героев. Золотоискатели и волки Джека Лондона, "Затерянный мир"Артура Конан Дойла, бродяги Севера Джеймса Оливера Кервуда.

– Отличный вкус для девчонки! – не удержался он от похвалы. И мне было приятно это слышать, как никогда раньше.

С ним я впервые поцеловалась. Это произошло словно само собой. Мы сидели на крыше высоченного дома и смотрели на звезды. Я легла на спину, свесив голову вниз и любовалась перевернутым небом словно гигантским котлом с крохотными огоньками. Он лег рядом со мной на живот.

– Голова закружилась, – я немного сползла вниз и положила макушку на теплую крышу. Наши лица оказались совсем рядом. Я посмотрела в его светлые глаза, ясные даже в темноте. Он медленно склонился надо мной и поцеловал меня в висок, потом в щеку и в уголок губ. Я замерла, приятное волнение кружилось во мне, счастье пело и грело меня изнутри. А затем он робко коснулся губами моих губ, и я ответила на поцелуй.

– Я люблю тебя, Гретхен, – прошептал он с такой нежностью, что мое сердце екнуло и заплясало в неистовом танце.