Анатолий Лубичев - Хранители тайны – 2

Передав винтовку напарнику, и забрав его паёк, Николай поспешил к лесопилке.

В ожидании его возвращения, инженер с капитаном ещё раз осмотрели выбранное место. Оно было вполне пригодным. Обрывистый высокий берег и приличная глубина позволяли причаливать малотоннажным судам, сбросив подмости с палубы непосредственно на берег.

Николай вернулся и протянул щепку,

– Бумаги не нашлось. Хорошо, что у деда завалялся огрызок карандаша. Если бы он не записал, я бы не запомнил. Очень мудрёные имя и фамилия, не наши.

Инженер прочитал:

– «Жак Поль Бертье». Верно француз. Как это тебя занесло в эти края, каким таким ветром?» – Семён Борисович некоторое время молчал.

– Не простой оказывается этот старик. Надо будет разузнать о нём поподробнее и у него самого спросить при следующей встрече.

Служба шла своим чередом без особенных событий. Почти половину солдат переправили на строительство метеостанции, в том числе и Николая.

После трудового дня в свободное от службы время Николай любил, пройдя пару километров, чтобы посидеть вблизи моря на склоне сопки на завалившемся дереве и посмотреть на залив. Каждый раз вид был другим: менялся цвет воды, спокойное море превращалось в бурное, безоблачное небо покрывалось облаками и тучами, иногда пустынное море заполнялось снующими туда-сюда судами.

Однажды в очередной раз Николай, как всегда, сидел и глядя на море с грустью вспоминал Нюру, родной дом и родные сердцу места.

– Что загрустил солдат, – раздался рядом тихий старческий голос, – Можно и мне присесть. Тяжело мне стало в гору-то подниматься, вот и сажусь отдыхать по пути к могилке. Отдыхаю и морем любуюсь. Я смотрю тебе, солдат, то же нравится это место. По дому скучаешь или весточку плохую получил?

– Садись дед. Место не куплено. Что сказать, и то и другое, – и Николай вкратце поделился с дедом своими мыслями.

– Дело поправимое, отслужишь, вернёшься, и всё пойдёт по-старому. Это мне уж никогда не вернуться в родные места. Если бы Вы, юноша, знали, как там хорошо. Круглый год тепло, два урожая собирают. А какое у нас там вино!..

– Это очень далеко, поэтому нельзя туда вернуться?

– Куда же мне от любимого человека? Здесь доживу свой век здесь и помру. Пока, конечно, потружусь для людей, раз нужен оказался. Очень важно, юноша, когда ты кому-то очень нужен.

– Где ж эта земля Ваша, далеко видать?

– Далеко… Во Франции… Слышал о такой стране?

– Слышал, но мало что, учитель в школе немного рассказывал. Значит Вы – француз. Я так и не запомнил Вашего имени, дедушка.

– Зови, как зовёшь. Ты, значит, служишь в армии. Нравится? Трудно приходится?

– Служу, но больше топором машу. А к трудностям я привычный. Деревенские они завсегда к трудностям привычны, иначе гибель, с голоду помрёшь, если боишься трудностей. Служить нравится и очень даже не трудно. Потом скажу, интересно здесь: море, океан, киты, медведи, рыба, сопки. А у нас в деревне ни моря и ничего такого. Река есть, вернее речка, в реку превращается, если только разольётся. Это потом, внизу по течению, Днепр становится большой рекой.

– Днепр. Да конечно Днепр, – Жак Бертье пошарил за пазухой и достал кисет, высыпал на ладонь немного содержимого, потом растёр ладонями, – Нашёл дикий табак, несколько растений, там на метеостанции. Нюхаю. Бумаги, что б сигарку скрутить, нет. Хорошую бы папиросу покурить. Ты-то куришь? Может, угостишь старика.

– Не, я не курю. Батька ремнём в детстве отстегал за это, так до сих пор помню, да и не нравится вовсе.

– Жаль, жаль. Ничего, вот, получу за службу какое либо денежное вознаграждение и куплю много табаку и газет, а может и папирос, если хорошо платить будут. Обещали. Будут? Как думаешь?

– Должны. Раз обещали.

– Что я говорю. Какое там большое, на кулёк конфет хватило бы и то в радость.

Старик понюхал траву и два раза чихнул.

– Вот и покурил. Экономлю. И как же твоя деревня зовётся?

– Филиппово. Деревня Филиппово Холмовского района, колхоз зовётся, как и река, «Днепр».

– Ты сказал Холмовского?

– Да. Новый район, недавно образован.

– Слушай, а далеко ли от твоей деревни до деревни Некрасово?

– Далеко, километров семь. Я туда в школу ходил. Три класса закончил. Если сухо, то напрямую через болото километра четыре.

– Усадьба помещичья цела ль?

– Да, в ней-то, как раз школа и была.

– Известно тебе, что-то о хозяйке усадьбы, о княгине Елизавете Вольской?

– Елизавета Александровна учила первоклассников грамоте, чтению и рисованию. Я не знал, что она княгиня. Умерла. Я в третьем классе учился, когда померла. Жалко её было… Вы, дедушка, что, были там?

– Жил некоторое время. Работал у помещиц гувернёром, учителем то есть. Учил мальчика Митю, сына горничной. Как давно это было.

– Как же здесь-то оказались?

– Отбывал каторгу за шпионаж и революционную деятельность, вот. Хотя какой из меня шпион или революционер. Такие, солдат, сложились обстоятельства.

– Мне пора. Бывай, дед. Мне очень интересно тебя слушать, но служба есть служба. А, то получу наряд вне очереди. Хотя одну работу поменять на другую, какое это для меня наказание.

– Ну, счастливо. Надеюсь, ещё свидимся. Не плохой ты человек я вижу. Только один вопрос. Не знаешь ли ты, что с моим учеником, как его жизнь сложилась? Попробую вспомнить: Митя… Митя… Щербинин кажется?

– Дмитрий Щербаков может? Это мой отец, но к несчастью утоп, как раз перед моей свадьбой. В Днепре утоп, при разливе. Умный был батька. В большом начальстве ходил.

– Верно, Щербаков. Конечно, Щербаков… Когда меня на каторгу отправили, думал для мук и страданий, а всё так повернулось, что здесь прошли самые счастливые дни в моей жизни. Вот как бывает.

В начале следующего месяца Николай получил увольнительную на весь воскресный день, но не пошёл в порт, а направился на лесопилку с большим свёртком из газет. Газеты он выпросил у повара, растапливающего ими печь.

Узнав у рабочих, суетившихся у нового оборудования, где можно найти сторожа, он направился к реке.

Жак Поль Бертье стоял по колена в воде и нанизывал на острогу лосося, который начал свой поход к верховьям реки на нерест. Загарпунив очередного лосося, он бросал его в корзину, стоящую на берегу. Он так увлёкся ловлей, что совершенно не замечал Николая.

Чтобы не мешать, Николай присел на край небольшого выступа. Сняв сапоги и опустив ноги в воду, стал с интересом наблюдать за дедом. Его необычайно поразило количество рыбы, – «Вот было бы столько в Днепре. Хочешь руками лови, хочешь острогой». Наконец он не выдержал и сняв солдатские галифе зашёл в воду и попытался поймать рыбу руками, но, как ни старался, в самый последний момент лосось ускользал, иногда высоко выпрыгивая из воды. Так ни с чем и вышел он на берег насквозь промокший и без добычи.