Елена Асатурова - Осколки бабушкиной вазы

Он не расставался с бескозыркой, носил её до глубокой осени. И только когда выпадал первый снег, сразу делающий светлыми убогие грязные улочки и неказистые дома, прятал её в шкаф до весны и нахлобучивал ушанку.

Из-за бескозырки ребята и прозвали Мишку моряком. Они, конечно, кричали ему вслед «Эй, моряк, с печки бряк, растянулся, как червяк!», но в глубине души завидовали и сами бы не отказались от такого головного убора.

Учился Мишка так себе, перебиваясь с двойки на тройку, с тройки на четверку. Зато по физкультуре и труду у него всегда были одни пятёрки. Жилистый, выносливый, вёрткий, он и бегал быстрее всех в классе, и мяч гонял, и на турнике крутил «солнышко». А уж мастерить – строгать, выпиливать, гвозди забивать – его дед научил сызмальства. Вот и получались у Мишки самые крепкие табуретки, самые аккуратные скворечники.

Бабка Зинаида была умелой портнихой. Днём она трудилась в артели, выпускавшей рабочую одежду, а вечерами, да и частенько по ночам, обшивала местных модниц. В картонных папках с бечёвками хранила выкройки из «Работницы» и «Крестьянки», а то и из редких журналов мод, среди которых попадалась заграничная «Бурда».

Мишкина мама была медсестрой в районной больнице. Невысокая, худенькая, с легкими светлыми волосами, которые забирала в модный «хвост», что делало её похожей на школьницу. Наверное, поэтому никто в больнице не звал её по отчеству, а только по имени – Света, Светлана. Мишка привык слушать ворчание бабки, что, мол, могла бы дочь и на доктора выучиться, если бы не чёрт, который её попутал. Он всегда начинал смеяться и доказывать, что чертей не существует, но получал подзатыльник и убегал.

Про Мишкиного отца в доме никогда не вспоминали. Какое-то время он верил отговоркам про героически погибшего то ли лётчика, то ли капитана, но, подрастая, стал догадываться, кого имела в виду бабка Зинаида, поминая чёрта.

Однажды в конце учебного года учительница литературы попросила его помочь отнести в библиотеку несколько связок книг. Пока Наталья Петровна сдавала книги, болтая с библиотекаршей, смешливой рыжеволосой Верочкой, Мишка бродил между стеллажами. Взгляд его, скользящий по корешкам, выхватывал отдельные имена и названия, а голова слегка кружилась от того ни с чем несравнимого запаха, который присущ старым библиотекам. Верочка, расставлявшая по местам принесённые книги, на минутку задержалась, улыбнулась и быстрым, ловким движением сняла с верхней полки толстую книжку с золотыми тиснеными буквами.

– Вот, морячок, возьми, почитай, – голос у Верочки был похож на её веснушки, такой же звонкий, – это должно тебе понравиться.

И, всунув том ему в руки, поспешила дальше.

Мишка прочитал на обложке: «Жюль Верн. Пятнадцатилетний капитан», рассмотрел картинку, изображавшую паренька за штурвалом парусного корабля, у ног которого сидел пес. Обижать заботливую библиотекаршу не хотелось, и он, прихватив книгу, отправился домой.

Дед Фёдор еще не вернулся из мастерской, мать была на дежурстве, из комнаты бабки Зинаиды доносился стук швейной машинки – к лету, как обычно, было много заказов на платья, сарафаны. Мишка съел прямо со сковороды холодную котлету, присев у стола, раскрыл книжку… И вместе с Диком Сэндом под парусами китобойной шхуны «Пилигрим» отправился к берегам далёкой Африки.

Так хохотунья Верочка, сама того не ведая, укрепила в Мишке мечту о море и подарила ему еще одну страсть – к чтению. За летние каникулы Мишка перечитал почти все библиотечные книги, которые были связаны с морем и путешествиями. И первым получал все новинки, которые поступали потом. Да и учиться стал лучше.

К концу 8 класса Мишка твёрдо решил: поедет поступать в мореходку! Родные уговаривали его остановить свой выбор на ближайшем к дому речном училище, но парня манили морские просторы, ветер в парусах, далекие страны. И вот уже поезд везёт их с мамой в Ленинград, а на дне новенького, специально купленного коричневого чемодана лежит бескозырка с надписью «Смелый».

В училище Мишку приняли, даже место в общежитии выделили в комнате с тремя пацанами. Когда он в новенькой форме и начищенных ботинках провожал маму на вокзале, та, долго вглядываясь в его лицо, расплакалась и, уже стоя на площадке вагона, сунула ему в руку небольшой тряпичный свёрток. Проводив уходящий поезд, Мишка развернул кусочек пестрой ткани – внутри был маленький блестящий якорь, перевитый золотистым шнуром.

Середина 1970-х годов. Где-то в нейтральных водах Тихого океана.

Океан был похож на растопленное и разлитое по огромному блюду масло, которое не тревожил полуденный штиль. Солнце в этих широтах пекло нещадно, и матросы то и дело поливали палубу водой из шлангов, иначе можно было бы прожечь подошвы. Многодневный поход советской военно-морской эскадры близился к завершению, еще одна точка на карте учений – и обратно, к родным берегам.

Лейтенант Михаил Иванов отдыхал после дежурства и перечитывал письмо, которое получил из дома ещё до начала похода. Мать писала о домашних новостях, о том, что бабка Зинаида, хоть и видит уже плохо, всё равно продолжает строчить на своей швейной машинке, а сама она получила повышение и теперь заведует приёмным покоем в больнице. О том, что у Верочки из библиотеки родились девочки-двойняшки, и теперь вместе со старшим Сережкой у неё трое ярко-рыжих малышей, а в библиотеку пришла работать новенькая, из соседней области, девчонка. О том, что покрасила ограду на могилке деда Фёдора, поправила крест и посадила его любимые пионы. И о том, как скучает по сыну, как волнуется, ждёт от него весточки.

Мишка достал из нагрудного кармана свой талисман – тот самый маленький якорь, задумчиво погладил его пальцами и уже приготовил лист бумаги, чтобы описать матери красоту океанских просторов, ребят из команды, надёжных, дружных, строгого и опытного капитана третьего ранга, своего непосредственного командира – сурового, молчаливого майора Степового, когда экипаж был поднят по тревоге. Радист перехватил сигнал SOS – тонуло пассажирское прогулочное судно, на котором внезапно начался пожар. Командование эскадрой приняло решение, что они должны сменить курс и идти на помощь терпящим бедствие.

Никто не мог предположить, что там хорошо продуманная ловушка противника. Когда они подойдут к тонущему кораблю, рядом с которым качались несколько шлюпок с испуганными пассажирами, вражеская подводная лодка начнёт ракетную атаку.

Атака была успешно отражена, а ответной, с корабля, подлодку удалось потопить. Но со стороны группы островов к ним устремились боевые катера. Пока матросы помогали пассажирам эвакуироваться из шлюпок на борт, группа офицеров во главе с майором Степовым начала контратаку: два советских катера были выпущены на воду навстречу противнику, и между ними завязался бой. Один вражеский катер был успешно поражён ракетой, второму удалось уклониться от атаки, и он развернулся к островам. Завязалась перестрелка, все три судна почти достигли острова, и противостояние грозило перенестись на берег. Мишке, находившемуся на первом катере, удалось подбить рулевую рубку вражеского, тот фактически потерял управление, но наш второй катер уже спешил на подмогу. Однако противник не собирался сдаваться и продолжал отстреливаться. Наконец, ракета со второго советского катера попала в цель, однако за мгновение до этого с той стороны прозвучал очередной выстрел. Стоявший у борта Мишка неожиданно был кем-то отброшен в сторону и от удара о палубу не сразу понял, что произошло. Когда гул в голове утих, он смог подняться и увидел, что рядом, истекая кровью, лежит майор Степовой. Заметив стрелка, тот в последнюю секунду оттолкнул Михаила и принял пулю на себя.