Григорий Родственников - Желтый глаз Тихеи

Дело провернули шикарно. Ночью животина сломала ограду и ломанулась на зов Адофьюги. В укромном месте мы его перекрасили в обычный зеленый цвет и спокойно погнали к заказчику. Я уже мысленно денежки подсчитывал, да не тут-то было. Недооценил я хозяина Чёрного города. Взяли нас тёпленькими. Мы на постоялом дворе бока отлёживали. Джонни на сеновале расположился, не любил он замкнутых помещений, а я в комнате. Там меня и повязали. Пытать начали, спрашивали, где второй. Но я к мальцу так привязался, как к сыну, что и под пытками не выдал. Отвели меня на окраину поселка, там и виселица имелась. Накинули пеньковый галстук на шею, под ноги бочонок сунули. Вот думаю, и закончил ты свой путь, Глухарь.

Старший их уже отмашку дал, мол, ступай в ад, подлый вор. Вдруг смотрим, Джонни идет. Спокойно так, как на прогулке. Прямо к нам.

Палачи мои возрадовались. Глядите, второй сам пришёл. А Джонни подошёл и улыбнулся им. И от улыбки его весёлой сердце ёкнуло. Понял, что-то будет. Только не ожидал такого. Закричал мальчишка так, что у меня кровь из ушей хлынула, в глазах потемнело, и сам бочонок у себя из-под ног выбил.

Глухарь замолчал, уставившись глазами в пустые стаканы.

– А дальше? – дрогнувшим голосом спросила Тереза.

– Дальше? – Глухарь встрепенулся. – Дальше Адов пёс, вырезал у всех сердца и сожрал. Не все сожрал, одно. Самое вкусное. Отца своего названного. Остальные в сумку убрал, про запас.

В зале наступила тишина.

Джонни-Джимми широко улыбнулся:

– Вы спрашивали, как Адова пса от обычного человека отличить? Они всегда глухие. Это защита от собственного крика. А еще у них маленький костяной гребень на темени. Вот такой – Глухарь снял шляпу и провёл рукою по волосам. Затем демонстративно зевнул и, задрав рукав плаща, почесал правое запястье, на котором отчетливо виднелась клеймо в виде буквы «Z».

– Спасибо, что выслушали, дамы и господа. А сейчас у Адофьюги будет много работы…

Снег здесь даже в мае не до конца тает, пряча грязно-белые лапы сугробов в тени зазубренных скал. Что уж говорить о феврале. В это время года дорога через перевал, обычно многолюдная, мелеет, подобно пересохшей реке. Мало кто рискнёт зимой преодолеть подъём до Заброшенного Скита – высшей точки, откуда начинается спуск в соседнее герцогство. Яростные ветра слепят путников, а на дорогу часто обрушиваются лавины…

И, тем не менее, находятся смельчаки, которых не пугают ни холод, ни глубокие пропасти.

Командир отряда королевских драгун остановил коня и предупреждающе поднял руку. Прищурившись, разглядывал занесённый снегом монастырь. Нет, не показалось. В одной из бойниц явственно мигнул огонек. Не хотелось думать, что притаившийся вражина сейчас наблюдает за ними и старательно раздувает фитиль аркебузы.

– Глянь-ка, Клаус, похоже, нас опередили. Интересно, кому приспичило карабкаться на перевал в такую погоду?

Приятель служивого, низкорослый крепыш, фыркнул в пышные усы, с которых свисали крошечные льдинки:

– Наверное, не только нам, не хочет встречаться с дозорами мятежного барона. Хочешь избежать смерти – и не на такую высоту станешь карабкаться.

– Спешиться! – распорядился командир. – Глядеть в оба! Вы, шестеро, со мной!

Драгуны, держа мушкеты наготове, медленно приближались к воротам.

Теперь любой бы понял, что Скит не пустует. В воздухе чувствовался терпкий запах дыма, в проёмах бойниц мелькали тени. Командир отряда расстегнул медвежью шубу, погладил рукоятки длинноствольных пистолетов и, кивнув солдатам, которые тотчас взяли ворота на прицел, не торопясь двинулся вперед.

Драгун его величества словно ждали. Дубовая дверь распахнулась, и в клубах пара солдаты разглядели тщедушную фигурку в сером балахоне. Монах.

– Что угодно доблестным воинам?

Голос был доброжелательным, но сам служитель церкви явно и не думал пропускать внутрь незваных гостей. Впрочем, баронет Людвиг фон Краузе никогда не страдал должным почтением к духовному люду. Отпихнув чернеца в сторону, командир королевских драгун шагнул за ворота и замер, натолкнувшись на дула аркебуз.

Незнакомцев было четверо. Из-под чёрных волчьих плащей матово поблескивали кирасы. Бойцы опытные, смотрят настороженно, но без страха, руки не дрожат.

Заметив на шеях солдат красно-синие платки – знак королевского дома, командир драгун слегка успокоился.

– Я лейтенант фон Краузе! – баронет показал верительную грамоту. – А вы кто такие, чёрт возьми?!

Узрев печать Максимилиана Первого, один из солдат опустил оружие:

– Сержант Шейдер, седьмая бригада аркебузьеров его величества. Рады приветствовать, герр лейтенант.

– Бригады не вижу, – ворчливо заметил Людвиг. – Что вы делаете в этой глуши?

– Сопровождаем важную персону…

– Важную? – хмыкнул баронет. – Ладно, разберёмся. – Он махнул рукой своим людям. – Все сюда!

Маленький отряд последовал за командиром. Двое вели скованного по рукам пленника.

Уверенно пройдя десяток шагов по коридору и войдя в основную залу замка, Людвиг остановился как вкопанный. Солдаты, шагавшие за ним, едва не налетели на командира от неожиданности. Если серый балахон простого монаха совершенно не пугал слугу короля, то чёрная холстина инквизиторской сутаны заставила его замереть на месте. Старик, что поднялся ему навстречу, покинув кресло у жарко полыхающего камина, явно был не последней деталькой в машине Священной Конгрегации. Об этом говорило не одеяние – оно-то было попроще, чем у монаха на входе. Сталь во взгляде, уверенность и спокойствие, с которыми он встретил незваных гостей, сказали многое подчинённым баронета.

– Фон Краузе?

– Ваше святейшество?

– Что забросило преданного слугу его величества в такую даль?

– То же самое я хотел спросить у вас, отец Джузеппе. Отсюда до столицы путь неблизкий.

Старик благодушно улыбнулся, словно выслушивал оправдания капризного внука, и эта улыбка заставила Людвига опустить взгляд и буркнуть смущённо:

– Вам, как преданному другу короля, я могу сообщить… Мы сопровождаем опасного государственного преступника.

Инквизитор перевёл взгляд на пленника. Солдаты, сгрудившиеся в углу большой залы, как раз скидывали с его плеч изношенную шубейку. Высокий блондин в порванной рубахе и с повязкой на голове, сквозь которую проглядывали пятна крови, смотрел с вызовом, совершенно не опасаясь цепного пса церкви.

– Неужели это сам Эцель Вейс? Судя по записям свидетелей его злодеяний, которые я читал – он. Поздравляю, баронет, вы изловили опаснейшего разбойника, который и нам доставлял немало хлопот!