Григорий Родственников - Желтый глаз Тихеи

Людвиг слегка улыбнулся, но тут же вспомнил о своих служебных обязанностях, помрачнел и спросил:

– Есть ли здесь надёжное помещение? Я не хочу, чтоб негодяй воспользовался одной из своих уловок, сбежав от петли, которая ждёт его в столице.

Священник грустно покачал головой.

– Увы, сын мой, единственное такое помещение сейчас отведено под нашего пленника. Поверьте, он не менее важен, чем Танцор!

– Так за чем же дело стало? Пусть посидят вместе! Расскажут друг другу о петле и пламени.

Старик задумчиво пожевал губами. Затем покачал головой:

– Я предпочел бы оставить чернокнижника в одиночестве.

– Колдун? Опасный?

– Сейчас уже нет. Я отнял у него главное оружие. А без артефактов, он не более, чем ярмарочный фокусник. Мы ощупали каждый шов его сутаны – он пуст, как яичная скорлупа. Даже его знаменитые чётки исчезли. Наверное, выбросил по дороге, чтобы они не попали мне в руки. Нет, он совершенно не опасен. Просто жалкий старик. Но слишком много знает.

Баронет упрямо дёрнулся.

– Тогда в чем дело, ваше святейшество? Мои люди утомлены долгим переходом. Им необходимо согреться и поспать до утра.

Вновь этот упрекающий отеческий взгляд.

– Служка покажет вам путь в подвал. Постарайтесь, чтоб они меньше общались.

***

Эцель Вейс по прозвищу Танцор

Кафтан с галунами забрал сержант. Любопытно было бы взглянуть, как этот жирдяй станет напяливать его, если даже мне он был узок в плечах. Да и на камзол с золотой канителью – плевать. Вот чего мне действительно было жаль – так это шпагу. Настоящий рейнбарский клинок, лёгкий, но смертоносный. Глупец презрительно скривился при виде простой кожаной оплётки рукояти и неказистого стального эфеса. Очевидно, полагал, что оружие Эцеля Вейса должно сверкать не хуже короны Олдрика Благородного, упокой Господь его душу. Я с трудом подавил ярость, когда этот невежа непочтительно швырнул мою шпагу солдату, и тот с глупым смешком сунул её под мышку, словно крестьянин мотыгу. Каких же кретинов набирают в королевские драгуны!

А вот золота в моём кошеле они не нашли. Немудрено, я ведь всё отдал Альбертине. Альбертина… Прекрасная грешница с ликом ангела. Не зря ты прятала от меня изумрудные глаза. Неужели думала, что щедрая плата за предательство сотрёт из памяти воспоминания о сладких ночах с Эцелем Вейсом по прозвищу Танцор? Эх, не танцевать мне больше с тобой огненный шляйфер, не кружиться в чувственном лендлере. Какая же ты дура!

Я шагаю по гулким тёмным коридорам подземелья и беспечно улыбаюсь – никто не должен видеть, как горит и плавится от обиды моё сердце. Меня отдала в руки палачей женщина, которую, мне кажется, я любил. А может, я ошибался? Какая теперь разница?

Свет чадящий факела дрожит на тусклой кирасе часового и пляшет жёлтым пламенем на серпе алебарды.

– Стоять! – командует сержант. – Пришли!

Громко лязгает замок. Со скрипом распахивается решётчатая дверь. Меня грубо пихают в спину. В нос ощутимо бьёт затхлый запах гнилого сена и сырости.

– Эй, Танцор, – с притворным сожалением говорит драгун, – жаль, я не увижу, как в столице ты станцуешь на виселице. Когда твою тощую шею обовьёт пеньковая веревка – ты обоссышься. Знаменитый разбойник, а тут такой конфуз.

– Мне тоже жаль, – с грустью отвечаю я, – что тебя там не будет, Клаус. А то я бы направил струю прямо тебе в пасть, и ты захлебнулся бы, недоносок.

– Плохо, что я не могу содрать с тебя живьём шкуру, – сокрушается он, – но, думаю, королевские палачи знают своё дело не хуже меня. Ты уж продержись до суда, очень тебя прошу. И мой тебе совет – не ссорься с колдуном. А то он превратит тебя в крысу. Представляешь, знаменитый разбойник бегает по камере и пищит!

– Нет! – подхватывает другой солдат. – Он превратит Танцора в жабу и надует через соломинку!

Оба буквально сгибаются от хохота. Потом они уходят.

Какой ещё колдун?

Я оглядываю тесную клетушку. Вот это новость! Так я не один. В углу сидит человек в тёмной сутане. Монах? Но из какого ордена? Балахон с красной оторочкой. Никогда таких не видел. Лицо скрывает капюшон.

– Послушай, приятель, – обращаюсь к нему, – ты и вправду колдун? Или тот дурачок неудачно пошутил?

Молчит, стервец. Или глухой?

– Нам целую ночь сидеть. Так хоть скрасим её неторопливой беседой?

– Запрещено разговаривать! – оживает надзиратель. – Иначе получите плетей!

– Не хочешь поздороваться? – продолжаю я. – Меня зовут Эцель Вейс, а тебя?

Он медленно поднимает голову и стаскивает капюшон…

Святой Джереон, заступник! Ну и рожа! Из-под гривы спутанных чёрных волос на меня взирают дьявольские злые глаза. Точно, прислужник Сатаны или сам Князь Тьмы! Я невольно делаю шаг назад.

– Тебя действительно зовут Эцель Вейс? – раздаётся замогильный голос. Тонкие губы кривятся в язвительной усмешке.

– До сегодняшнего дня звали именно так, – пытаясь унять оторопь, отвечаю я.

– Запрещено говорить! – беснуется снаружи стражник. – Ещё одно слово и…

– Возьми! – тонкая рука в сутане швыряет надзирателю сверкнувшую в свете факела монету. – И не мешай нам!

Солдат ловит монету, удивлённо разглядывает, пробует на зуб и торопливо прячет в кошель.

– Меня зовут Януш, – говорит чернец. – И ты мне нужен, Эцель Вейс по прозвищу Танцор.

* * *

Януш Чёрный

Джузеппе – старый тупой огрызок! Ты оказался непростительно глуп. Не связал меня, не накинул на голову мешок. Неужели, действительно считаешь меня обычным фокусником? Когда твои псы обыскивали меня – я смеялся в душе. Всё своё, монеты, заговорённые чётки и даже табак я успел сохранить в потайном кармане. Складка пространства, накрепко запаянная магией Януша Неподражаемого. До таких высот вашей кукольной инквизиции расти и расти! Но я вам в этом не помощник, тупицы!

Заклятья жгли кончики пальцев, готовые показать всю скрытую мощь. Единственное, что меня останавливало, не давая разнести по камешкам свою темницу – отсутствие нужной крови. Да, чёрт возьми, кровь бывает разная! Не просто красная, слегка тягучая жидкость. Что-то в ней есть такое… Трудно объяснить… Одним словом, мне не подходила своя кровь, иначе я давно бы прокусил себе вену. Подходила кровь этого проходимца Джузеппе, но я скорее сам бы добровольно взошёл на костёр, чем стал бы выкачивать её из старого негодяя. Инквизитор носит с собой амулет, способный усыпить или даже убить такого как я. Вынуть душу из тела мага, оставив лишь бренную оболочку. И что я могу противопоставить такой мощи? Джузеппе почти такой же умелый маг, как я. Других в псы не берут. Пока мы будем бодаться, он раз десять пустит в ход свою цацку. Точнее, мою! Подло присвоенную в тот момент, когда Януш метался в горячечном бреду, неспособный уследить за своим имуществом. Ирония судьбы – мной же созданное оружие сейчас пугало меня больше всего на свете.