Сергей Шинкарук - Массовка

– Нет, – выдавил из себя Станислав Петрович, – еще я хотел сказать, что был неправ. Погорячился, не подумал…

– Ну да, возраст, – снисходительно сказал налоговик. – Соображалка уже не та. Ничего не поделаешь, каждого из нас такое ожидает.

Это был позор. И воспоминание об этом позоре продолжало Станислава мучить. В своих грезах он решил повести себя по-другому.

– Ну? – многозначительно протянул налоговик.

– А чего это ты, сопляк, мне нукаешь?! – ответил Станислав.

– Чего? Что вы себе позво…

Договорить налоговик не успел. Стас быстро обошел стол, положил парню руку на затылок и крепко сжал пальцами эту тонкую лебединую шею. Паренек почти не брыкался – так ему было больно. Стас затащил пацана в ванную комнату и начал опускать его голову в унитаз, чуть ослабив хватку.

– Не надо, пожалуйста, не надо! – плакал налоговик. – Я все понял, я больше не буду.

Стас отпустил парня, спокойно вышел из кабинета, а потом из здания налоговой. Никто его не задерживал…

Станислав проснулся счастливым – такие классные ощущения! Такое удовлетворение от чувства мести и справедливости! Больше, конечно, мести.

«Кажется, я готов двигаться дальше, – решил Станислав Петрович. – Теперь надо не побояться и все-таки попробовать с Дианой»…

Анечка правильно догадалась – главной целью Стаса была женщина. Диана работала референтом Шефа на фирме, где Станислав возглавлял рекламный отдел. Когда они пересекались на совещаниях или просто в коридорах офиса – на лице Дианы появлялась чуть виноватая, неуверенная улыбка. Когда они встречались взглядами – девушка опускала глаза. Это Стаса сильно заводило…

Однажды Станислав, Диана и еще двое сотрудников поехали в командировку. По окончании последнего рабочего дня был ресторан и обильное угощение принимающей стороны. Стас не любил долгих застолий и ушел раньше. С ним ушла и Диана, сказав, что устала, а завтра рано на поезд. Они были немного пьяны, поднимались вместе в лифте. Стас шутил, Диана хохотала. А потом совершенно естественно, не сговариваясь, пошли в номер Станислава. Он целовал ее, раздевая, она дрожала в его руках, слабо сопротивляясь. Ни до, ни после этого вечера, ни одна девушка ТАК в его руках не дрожала. Но тут вернулся сосед Стаса по номеру, и все закончилось. А потом Диана стала Станислава избегать. Вот такой облом…

На сей раз Стас попросил соседа раньше двенадцати не возвращаться…

Станислав целовал Диану, она дрожала… Он, чуть сдерживаясь и уже предвкушая… преодолел ее сопротивление.

Это было здорово, это было чувственно и страстно.

Но когда все закончилось, Стас лежал рядом с Дианой, и в его душе была пустота. Ему больше ничего не хотелось. Ни второго раза, ни просто понежничать или поговорить с девушкой о каких-то милых глупостях. Станислав просто ждал завершения сеанса. Диана о чем-то спрашивала, Стас автоматически отвечал. Затем она захотела еще любви, и он не стал ей отказывать. По ощущению прошел час, потом еще один. Стас нервничал, а сеанс все продолжался. В двенадцать явился сосед, и Диана отправилась спать в свой номер.

«Отлично! – обрадовался Станислав Петрович. – Сейчас я засну, а очнусь уже в своем мире».

Однако проснулся он в том же номере. Его разбудил коллега – пора было ехать на вокзал.

«Да что же это такое?! – возмутился Станислав. – У них там в Центре гулянка, что ли, и они обо мне забыли?.. Хотя аппаратура выключается автоматически… А вдруг действительно – время во сне движется быстрее. Но не настолько же!.. Ну ладно, пусть даже разница в десять раз. То есть два часа реальности соответствуют двадцати здесь. Тогда к вечеру эта ерунда стопроцентно закончится!

Командировочные сели в поезд… Диана вывела Стаса из купе под предлогом «надо серьезно поговорить».

– Скажи мне, Стас, только честно, для тебя это серьезно или просто интрижка?

– Конечно, серьезно, Диана.

– Так мы будем вместе?

«А ведь она не слишком умна, – сделал вывод Стас и ответил: «Конечно, мы будем вместе». Это ведь был всего лишь сон, а во сне можно и соврать.

В шесть вечера Стас был дома. По его смущению, неуверенности и подавленности Анечка поняла – что-то произошло. Что-то очень нехорошее.

– Кто?! – спросила она. – Диана?

– Не было никакой Дианы. Я просто устал. – Стас не хотел огорчать жену, даже во сне.

– Ты врешь, я же тебя знаю! Никогда у тебя глаза так не бегали, хотя ты мне и раньше изменял. Вижу, что сейчас это серьезно.

– Нет, Аня, ты ошибаешься, это совершенно несерьезно.

– То есть ты можешь теперь это делать «просто так»?! Уходи, Стас! Не хочу тебя видеть.

– Но Аня, послушай…

– Нет!

«Боже, прекратится когда-нибудь этот бред или нет?!» – в очередной раз подумал Станислав Петрович.

Аня собрала Стасу чемодан, и он поехал ночевать к приятелю, а наутро пришло понимание происходящего. Случилась та самая «теоретическая опасность», о которой предупреждал менеджер – Станислав Петрович застрял в своем сне. Произошло «зацикливание», из которого его не могут вывести.

Станислав ясно представил себе, как сейчас у его постели суетятся врачи и менеджеры, как горько рыдает жена, но ничего нельзя сделать. Сколько ему еще придется прожить в этой, им же выдуманной реальности? Месяц? Год? Два? Десять? Или это НАВСЕГДА?! Не может быть, чтобы навсегда!!!

– Выпустите меня отсюда! – стал кричать он. – Прекратите этот сон! Это не моя жизнь! Я хочу вернуться в свою! У меня там все было хорошо! Я обещаю никогда не желать того, чего не было. Того, что мне вообще не нужно. Клянусь, я больше никогда не переступлю порог этого проклятого Центра. Аня… Анечка, спаси меня! Спаси!..

Он кричал, и снова кричал, но это был беззвучный крик, который никто не слышал…

Я разговаривал со многими людьми. Оказалось, что не только мне иногда кажется: сделав однажды неправильный шаг, мы застряли в каком-то чуждом, неправильном мире. Что мы живем чужой, не своей жизнью. Что нам был предначертан совершенно другой путь, но мы с него свернули. Внутри нас все кричит. Но уже поздно – ничего изменить нельзя.

Я и Коба сидели в пивбаре на Бассейной уже более трех часов. О многом было переговорено, и сейчас мы вспоминали школу. Коба – это кличка. На самом деле он Олег Кобец. А я Ярик – Сергей Ярославцев. Наши однокашники с придумыванием кличек не особо заморачивались.

– А скажи, Ярик, ты часто вспоминаешь, как нас вначале рассадили, а потом вообще попереводили в разные школы? – спросил Коба.

Вопрос был риторическим – забудешь такое! Столько усилий было потрачено дабы разрушить «эту порочную дружбу». А порочное в дружбе было то, что мы с Олегом, сидя за одной партой, подкалывали учителей. Конечно, не всех, только тех, кто подставлялся. То есть большинство. Это жутко не нравилось Марго, в смысле нашей «классной» Маргарите Васильевне.