Вера Мещерская - В сердце Австралии. Роман

Лицо его украшала борода, чудесно отливающая серебром и сильно выступающий нос.

Он улыбнулся вошедшим, сделав гостеприимный жест. Девушка мягко скрылась из виду.

– Ну, Ахмед, вот новые сёстры из аделаидской миссии. Как попадёшь в больницу, познакомишься с ними поближе!

– Ни за что не попаду! – дважды пригрозил кулаком Ахмед двум своим симпатичным дочерям.

Старшая помогала разносить кофе в изящных металлических кувшинах, разливая его для гостей в хрупкие пиалы.

Обе сестры сами кофе не пили, а встали поодаль.

– Моих дочерей зовут Заира и Шебиб, – представил их Ахмед Али, – Эти имена дала им их мать, да упокоит аллах её душу.

И афганец с важностью стал показывать гостям свои сокровища, в числе которых было сапфировое кольцо, сделанное из найденного им же самим материала.

Провожать гостей он тоже вышел сам.

По ту сторону ограды был вырыт канал, в пойме инкрустированный минералами, а по краям росли две многолетние пальмы.

И Ахмед не преминул дать сёстрам урок элементарной биологии:

– Вот это, – похлопал он по стволу первой пальмы, – Женская особь. А вот это, – он похлопал по стволу второй, – Мужская. Друг без друга они не растут.

Он и ещё обещал им показать, когда деревья войдут в силу, но им необходима солевая подкормка.

– Когда-нибудь в Херготт Спрингс поднимется целая роща вековых пальм, – пообещал он, – А пока всё мертво.

Когда-нибудь здесь будет больше народу, не то, что сейчас. Верблюдов и то больше.

Юноши, и среди них мой сын, ушли… ушли на юг. А за кого здесь в посёлке мне выдавать своих дочерей?

Сын Ахмеда Али ушёл с верблюжьей упряжкой по Стрезелецкой трассе с припасами всякой всячины к отдалённым станциям.

Долго ещё стоял Ахмед под пальмами, погружённый в свои мрачные раздумья, и его тюрбан издали казался высоким, когда девушки уходили.

– В общем-то, он прав, – кивнул Макдональд, – Здесь некому жениться на них. Местные женятся на белых, и редко выбирают женщину другой расы… Разве что аборигены… Но Абдул считает их недостаточно цивилизованными. Вот проблема.

– Но девушки красивы, – вступилась Нэнси, – Жалко, что они не привыкли к большим городам, где в меньшей мере проявляются расистские принципы и где больше возможности встретить человека своей расы.

– У них нет матери, а без присмотра Ахмед Али их никуда не отпустит, и не выдаст за иноверца.

Стэн, подумав, предложила одной из девушек поработать с ними.

– Мы же и вдвоём справляемся, – недоумевала Нэнси, – И сама знаешь, как в больнице мало места.

Но Роберту Макдональду идея понравилась, и он пообещал поговорить с Ахмедом Али.

Девушкам неплохо бы поучиться самостоятельности. А распределение обязанностей можно назначить попеременно, чтобы каждая приходила в своё время.

На другой день пришёл невысокий бородатый бушмен, опираясь на костыли, вырезанные из мулги. Он обварил ноги, опрокинув горшок с кипятком, да так, что пришлось отдирать ботинки с кусками кожи.

– Если кончится септик, придётся отправлять его на поезде в Аделаиду, – сказала Нэнси, – Иначе ногу потеряет. А он из тех, кто скорее умрет, чем останется калекой.

Нэнси наложила ему компресс, предварительно промыв раны зеленоватой водой из скважины, содержащей в себе минеральные соли, чтобы смягчить кожу.

Стэн пыталась даже пить такую воду, но через пару дней вынуждена была бегать на двор.

Она и ржавую воду из подземной скважины пробовала, когда пересыхала дождевая вода, стекающая с крыши их домика.

Потом она наловчилась удобрять этой водой помидоры – теперь они уже начали краснеть, выдержав даже песчаную бурю пришедшую с северо-востока…

Огород будто миновали эти столбы песка и пыли. Хотя все всходы сжёг и иссушил на корню горячий ветер смешанный с пылью. Будто в соревнование с жестокими морозами юга.

Но на следующее утро часто всё успокаивалось.

Бледно-золотой рассвет озарял такое же бледное облачное небо.

Нэнси принялась очищать от пыли главный вход, а Стэн колдовала над высохшим огородом, потом, опираясь на метлу, любовалась на какаду.

Большая стая розово-голубых попугаев миновала провода железной дороги и уселась на них как на длинных жёрдочках.

Попугаи смешно кувыркались, держась за провода коготками или клювами, нарушая своей вознёй покой и уединённость этих мест, не прекращая щебетать ни на минуту.

– А ведь на юге их держат в клетках, – задумалась Нэнси, – И зачем их приручают?

Но птицы не обратили на неё никакого внимания, даже когда она подошла к ним по пыльной дороге.

А когда она развернулась, попугаи решили, что их хотят поймать и мигом перелетели на железнодорожный путь, пить скопившуюся в лунках росу.

Потом их бледно-серое пятно постепенно исчезло из виду. И тут проступила розоватая свежесть на фоне голубизны неба.

«Да, ради этого стоит жить!» – подумала Нэнси.

Несколько необычных пасмурных ночей (так и не принесших с собой дождя!) раскалили воздух. Духота продолжалась даже после заката. В женской палате томилась единственная пациентка.

Это была миссис Эдисон со склада. Она вполне пошла на поправку.

Сёстры поручили её Заире, которая за всю ночь не сомкнула глаз, ухаживая за ней. Заира, дочь Ахмеда, теперь числилась в штате, но её старшая сестра присматривала за ней и по наказу отца сопровождала по дороге.

Миссис Эдисон споткнулась о старую железяку во дворе и сломала кости на обеих ногах выше колен.

Перелом был закрытым и вскоре она уже могла ходить, опираясь на костыли.

Временами после тяжёлой жизни с небольшими просветами она баловалась сервированным дневным чаем и тем, что три дня подряд ей не пришлось готовить. Она понарассказывала им о складах в буше и забавного и не очень. Её покойный муж однажды помогал человеку, упавшему с лошади и сломавшему себе плечевую кость. Да так, что та даже выпирала. Он находился неподалёку от канала, что и помогло ему выжить, но когда он предстал перед миссис Эдисон, рука начала чернеть:

– Так и пришлось её ампутировать, – говорила она, – Прошла неделя, пока его не осмотрел доктор, а гангрена продолжалась.

А когда в посёлке появились движущиеся растения, и она была в панике.

– Сколько надо сил, – стонала она, – Особенно, когда дело касается работы, в которую вложил всё. Я смогу преступить к ней, сестра Стэн?

– Не раньше, чем через неделю. Мы сделали всё, чтобы кости начали срастаться, не стоит напрягать ноги, пользуясь костылями.

За помощью к ним обратился Сэм Мэнди, главный погонщик – у него слезились глаза.

Раздражение было вызвано горячим песком во время перегона скота в бурю.

Это был крепкий человек лет тридцати с тёмной шевелюрой, начинающий обрастать длинной бородой усами. Одет он был в длинные штаны, рубашку цвета хаки с закатанными рукавами и высокую габардиновую широкополую шляпу.