Наталия Гилярова - Финтифля. Рассказы
- Название:Финтифля. Рассказы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785005128287
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Наталия Гилярова - Финтифля. Рассказы краткое содержание
Финтифля. Рассказы - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Юля входит в помещение, и ощущает своей зыбкой шкурой, что здесь – гиблое место. Только живой ветерок, бывает, залетит, если открыты форточки. Но и ветерок сразу же поглощается нежитью, которую творят люди. Как будто художественное образование нужно нарочно, чтобы лишиться прекрасного мира – солнца, света, цветов и озер – быть замурованными в ограниченном синтетическом мирке, и не видеть ничего.
Начальник – старый князь Шаховской – обернулся и посмотрел на Юлю. Она как раз ваяла дерево пилой и молотком, от его взгляда пошатнулась, и пила со скрежетом скрестилась с молотком. Князь недоуменно произнес:
– Что за выражение лица? Ты что, совсем не хочешь трудиться, приносить пользу обществу? Нужно работать, у нас не коммунизм здесь. И не рай, – он иронически улыбнулся.
Шаховской догадался и озвучил юлину постыдную тайну, и теперь весь цех знает, что она совсем не хочет трудиться для общества. О, позор! Она хочет только заплат на свою шкуру. Чтобы какой-нибудь демиург починил ее, подлатал, сделал новенькой. И особенно над ушами поработал. Ей не хочется самой ваять нежить. И прощать нежити ее существование. Юля знает, что из-за потертости шкуры она неприемлема среди людей, неудобосказуема.
Жизнь – чудо. Но как-то так получается, что внутри чуда конкретная человеческая жизнь уже ни в коем случае не чудо, а только бесприютность. Желанное – всегда манок, виноград для лисицы. А если потрудиться и достать с ветки виноград, он и на самом деле окажется зелен. Добытое трудом – никогда не вкусно, только чудесное – вкусно, а чудесное – это дареное. Есть только одно такое место, где виноград – дареный. Место это называют «рай» и иронически улыбаются. Потому что место это воображаемое, на самом деле его нет.
Пробил час веселья и мастерская села завтракать. Тетки разливали чай, раскладывали бутерброды. Веселый князь принялся за комплименты, ласково отпустил один такой подающей ему бутерброд ассистентке:
– Ты похожа на Лайзу Минелли, только она страшнее.
Все захохотали, «Лайза» громче всех.
Одна сотрудница, Ольга, оставалась в своем углу и жевала там сухое печенье, постилась. Потому что на дворе стояла среда. Зато по понедельникам, вторникам и четвергам она сидит со всеми. Но говорить с ней все равно не о чем.
«Лайза» тоже не всегда со всеми. На широком кожаном ремне она носит коробочку—шарманку. Закрывает уши крышечками и слушает свое. Не слышит князя Шаховского, не слышит никого – отрывается, на полшага выходит за пределы неживой мастерской. У лайзиного сына Сеньки вечерами поднимается температура. Говорят, ребенок перенапрягся, учился сразу в двух школах. Его собираются отправить бархатным изнутри киноиндустриальным автобусом в края и моря отдыха, потому что князь добрый. Юля тоже закрыла бы уши крышечками, чтобы не слышать шелест фальшивых листьев, скрежет собственных инструментов, свой слабый голос, обращенный ни к кому.
По пути домой она купила в булочной-пекарне песочный пирог с орехами и медом, свежий, их собственного изготовления – все же день рождения, все же круглая дата, тридцать. К пирогу она выбрала самый желанный на свете и красноречивый виноградный сок. Сок этот шепчет о счастье. На нем изображен виноград явно даренный лисице, спелый и вкусный.
Была одна. Бабушка уехала играть в преферанс.
– Пригласи компашку, – великодушно разрешила она.
Когда-то давно у Юли была подруга – Олеся. Необычная, яркая, она умела выдувать пузыри из жвачки, загадочно смотреть, фыркать, хмыкать и тренькать соловьем посредством целлофанового пакета. В детстве Олесю и Юлю вместе мыли в ванной их мамы, они плавали там и ныряли. Потом гуляли в новых шляпах с мишурой на Карнавале. Потом, залезши на дерево, читали стихи, и Олеся учила Юлю фыркать, загадочно смотреть. Потом вместе поступили в художественное училище. И, конечно, всегда приходили друг к дружке на дни рождения. Но однажды пришли сорок незваных гостей и все испортили.
Когда Юле исполнялось девятнадцать, Олеся неожиданно произнесла нечто странное:
– Я не приду. Не могу прийти. Потому что сегодня день сорока мучеников. Если бы их было меньше – ну три, ну четыре… Но сорок… извини, не могу.
Так вместо Олеси у Юли на дне рождения появились сорок мучеников, и с тех пор они приходили каждый год, и числом не убывали. А Олеся потом вышла за дьякона, теперь ее зовут Ольга. Она сидит с Юлей в одной мастерской. И делает кукольную утварь – очаги, котелки, бусы – игрушечные игрушки. И разговаривать с ней не о чем.
Юля расположила на кухонном столе пирог, нож, чашку, пакет. И свечу к ним, и спички. Надо сделать так, чтобы пиршество получилось красивым. С удовольствием потрогала жесткий лист оберточной пирожной бумаги, который промаслился до прозрачности, полюбовалась изображением райской кисти винограда. Она не хотела замечать своих сотрапезников – сорок мучеников. И взялась за пирог…
На зуб попал таракан. Оказалось, на вкус тараканы еще гаже, чем на вид. Новый опыт, новое знание, жизнь продолжается, только шкура слишком тонкая. Запила таракана соком, но и сок утратил все свои чудесные свойства, онемел. Только мученики ухмылялись и глумливо хихикали.
Сожрав таракана, Юля все же попыталась не расстроиться. А действовать разумно. Взялась пришить пуговицу на джинсы – чтобы следующий год жизни отличался наличием нужной пуговицы на предназначенном ей месте. В подобной соразмерности вещей есть что-то обнадеживающее. Юля перевернула жестяную коробку пуговиц на атласное бабушкино покрывало – бабушка баловалась и атласом, и плюшем.
Когда-то Юля мечтала об интересной жизни, о веселых друзьях, о нежной любви. Она заботливо создавала свою мечту, мысленно лепила идеальную форму своей жизни. Тщательно продумывала детали и доводила до совершенства, украшала всячески. Потом таскала эту мечту с собой, прятала, берегла. И улыбалась даже, ощущая ее вещественность в кармане души.
А теперь мечта давно потеряна. Пиратская карта, на которой отмечено, где лежат сокровища, выпала из дырявого кармана. И восстановить нельзя. Да и незачем, эта карта не нужна больше, она врала. Сокровищ нет. Теперь все мечты не настоящие, а пустые. Это те, которые совсем без надежды сбыться.
На покрывале валялись пуговицы от бабушкиных нарядов, давно изношенных. Их срезали перед тем как избавиться от ненужной тряпки. Пуговицы – кости одежды. В той же кучке валялись и косточки внучкиной мечты – пуговицы от истлевшего платья Мезон Ля Валет.
В начале юности бывает свежим и нежным блаженством ожидание жизни. Когда мечтаешь. Потом ждать уже неуютно – но все же не уходишь с перрона – вдруг жизнь заблудилась, как электричка? Но ни один провод не прожужжит, только голодная дворняжка вылизывает пустой пакет. И наконец, ждать становится совсем тяжело – исчерпывается запас прочности, шкура истончается, ресурсов не остается. И больно, и глупо, и стыдно. На перроне скользко и холодно, наледь, ветер. А дома у тебя нет, потому что ты всегда на перроне.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: