Алина Николевская - Недолгое счастье Фёдора Макарова

«А ведь я здесь уже почти свой», – подумал Фёдор. И с чувством глубокого удовлетворения присоединился к Александру Самуиловичу, сообщившему, что сейчас они спустятся на нижний цокольный этаж здания, где Фёдора ожидает сюрприз.

В бильярдной – а она располагалась именно там – у стены выстроилась целая коллекция бильярдных киев с надписями. Кий знаменитого советского актёра, кий известного политика, кий легендарного исполнителя шансона, кий внушающего трепет силовика…. У Фёдора перехватило дыхание – ёкарный бабай, лучшие люди страны! Он перебирал деревянные палки, как ребёнок новые игрушки, благоговейно касался пальцами кожаных кружков на их концах, произносил вслух отдельные фамилии, уточняя статус их обладателей. И получив утвердительный ответ, крутил головой, не веря своему счастью. Войти, пусть и опосредованно, в круг сильных мира сего – об этом простой геолог Фёдор Макаров и мечтать не мог!

– Они и сейчас стоят немало, – сказал Цилькер, старательно натирая мелом кожаную нашлёпку на своём кие. – А лет через десять их на любом аукционе с руками оторвут. А вы играете в бильярд?

– Нет, – сказал Фёдор. – Как-то не приходилось.

Александр Самуилович, чуть наклонив голову, окинул взглядом бильярдное поле и ударил, быстро и решительно. Вообще, все его движения были спокойными и уверенными, и как бы резко ни звучали его слова, эта резкость не казалась высокомерной, скорей продуманной и выдержанной.

Фёдору ничего не оставалось, кроме как провожать глазами движение белых шаров, их столкновение, откат.

– От борта дуплетом – вот как можно справиться с Едрёнкиным, – промолвил Цилькер, кладя кий на стол. – Усвоили, молодой человек?

– Я не совсем понял… – начал было Фёдор, но Александр Самуилович его перебил, сказав:

– Владимир Иванович Едрёнкин – лучший бильярдист в округе. Настоящий мастер. Скоро сами в этом убедитесь.

«Ну, уж это точно будет не скоро» – подумал Фёдор. И ошибся. Ибо, не прошло и пяти минут, как означенный персонаж возник в дверном проёме дома без шума и пыли, как привидение.

– Начальник местного подразделения Федеральной Службы Охраны, – отрекомендовался он, входя в холл без приглашения. – Едрёнкин Владимир Иванович. А ты, как я понимаю, Фёдор Петрович Макаров?

– Да, – сказал Фёдор, пожимая протянутую руку.

Рука была твёрдой и холодной, как и её владелец, в том смысле, что начальник местного подразделения Федеральной Службы Охраны производил впечатление твёрдого и холодного человека.

– Мне Семёныч звоночек роздал, – Едрёнкин кивнул в сторону Александра Самуиловича Цилькера. – Вот я и решил: чего человека в контору приглашать, лучше сам заеду, познакомлюсь и проведу соответствующий инструктаж. Ну что, пошли в столовую?

Фэсэошник явно брал инициативу в свои руки. И Фёдору с его-то бэкграундом это понравиться никак не могло. Он решил держаться настороже. И правильно решил.

Стоило всем рассесться у большого обеденного стола с мраморной столешницей, как ему был задан вопрос:

– Ты же, Фёдор, из великолукских будешь?

– В общем, да, – сказал Фёдор, чувствуя, как лёд под ним пошёл мелкими трещинами.

– А из кенгисепских, кого знаешь?

Лёд уже ломался по-настоящему, но Фёдору удалось сохранить самообладание.

– Вообще-то, я с ними уже давно не в контакте, – произнёс он почти без заминки. – Многие, я слышал, вообще не при делах.

– Это да, – согласно кивнул Владимир Иванович. – Разбросало ребят, разметало. Я ведь почему спрашиваю, сам-то я из выборгских. Мы там с Костей Громовым вместе начинали. Только он в бизнесе так и остался, а я вот теперь на государевой службе. Ты, Фёдор, будь достоин этого дома. Эх, сколько здесь было выпито, съедено! Вот, Семёныч, не даст соврать.

– Действительно, есть, что вспомнить, – произнёс Цилькер с некоторой досадой в голосе. – Только счёл бы своим долгом сообщить, что Константин Степанович Громов – хозяин этого дома, в настоящее время находится в американской тюрьме. Дом с участком продаётся по генеральной доверенности.

– Да, – сокрушённо помотал головой Едрёнкин. – Подловили нашего Костю америкосы на своей грёбаной юрисдикции. Двадцать пять лет ему дали, ни за что. Это, считай, пожизненно. Сволочи!

– Сволочи, – подтвердил Цилькер без всякого, впрочем, энтузиазма в голосе. И тут же спросил: – А что там, кстати, с апелляцией? Я, когда в последний раз связывался с его адвокатами, понял, что они подают апелляцию.

– Ну какая может быть апелляция в Америке для русского человека? – Владимир Иванович удивлённо поднял брови. – Они же там все грёбаные русофобы. Я и тебе, Семёныч, постоянно говорю, не пытайся ты разместить свои творения – поэмы там всякие, стихи, – на ихнем Амазоне. Разместишь, и сразу попадёшь под ихнюю юрисдикцию. А это значит, что засадят тебя в тюрьму за любой косяк, даже если накосячил не на ихней американской территории. Вот с Костей так и получилось.

– Сволочи, – снова произнёс Цилькер, и снова без всякого энтузиазма. – Ладно, господа, – он постучал по столу пальцами, как бы требуя внимания. – Вернёмся к делам. Итак, тринадцать миллионов зеленью.

– Десять, – откликнулся Фёдор, поражаясь собственной смелости.

– Двенадцать с половиной.

– Десять с половиной.

– Двенадцать. И больше не уступлю ни цента. Вы же понимаете, Фёдор Петрович, а, буду называть вас просто по имени, вы же, в конце концов, мне в сыновья годитесь. Так вот, Фёдор, вы же понимаете, что я не один в цепочке?

Сузившиеся глаза Владимира Ивановича были красноречивее всяких слов.

– У меня евро, – сказал Фёдор.

– Отлично. Сейчас пересчитаем.

Цилькер пару раз тыкнул указательным пальцем в свой смартфон, после чего объявил:

– Десять миллионов с небольшим округлением в вашу пользу. А сейчас ознакомьтесь с договором купли-продажи. – Он извлёк из сумки-планшета несколько печатных бланков. – Это наш типовой договор. Условия, конечно, жестковаты, но это наша обычная форма. Обратите внимание – в течение двенадцати лет вы не будете иметь к агентству никаких претензий. И если надумаете продавать дом, то только через «Best Estate». В общем, здесь всё ясно до предела и не оставляет места для пререканий, отравляющих отношения между риэлтором и клиентом. Уверяю вас, все столичные риэлторы работают по таким договорам. Вопросы имеются?

– Имеются, – сказал Фёдор. – У Константина Громова есть жена, дети там, вообще, родственники?

– Хороший вопрос, – усмехнулся в усы Александр Самуилович. – Вы, я вижу, имеете представление о змеиных родственных клубках, что катаются из залов судов в адвокатские конторы, туда и обратно в режиме нон-стоп. Здесь в этом отношении всё чисто. Последняя жена с ним развелась, оставшись ни с чем в плане недвижимого имущества, согласно брачному договору. Остальные родственники, если они есть, я уверен, надёжно нейтрализованы громовскими адвокатами. Он, кстати, всегда пользовался услугами самых лучших адвокатов. Ваш паспорт, пожалуйста. Если больше нет вопросов.