Марина Саввиных - ИМПРЕССИОНИСТЫ. Повесть о старшеклассниках

Затем одна из стенок «аквариума» как бы приподымается – и зрителю становится виден кусочек городской улицы… ля-ля тополя… вид с балкона… дяденьки и тетеньки – немножко смешные, немножко жалкие (они ведь не подозревают, что всего лишь нарисованы на куске старого холста…).

Третий акт назовем для себя (условно!) " Желтые Бантики и Черный Волк». Роль маленькой девочки Желтые Бантики досталась Адели. А Волка сыграет…

Впрочем… неприлично зрителю говорить за режиссера . I’m sorry…

…если не хлебом единым жив человек, то, может быть, камнем?

– камнем и каплей смолы, что приклеит к нему другой камень.

– есть ли число приклеенным смолой камням?

– нет числа, этот ряд устремлен в бесконечность.

– где конец бесконечности?

– в точке твоего существования – здесь и сейчас.

– эта точка тоже камень, да?

– мысль о камне, что не хочет отпустить твою голову.

– тогда она жидкая; камень – тверд… это – не она.

– камни текут, мысль плавится… где лежат ее очертания? кто рискнет назвать ее? у кого ее голос?

– у Меня!

– пой! я буду слушать!

– ага, щас!

– мое ухо висит на гвозде внимания! «Щас» – великолепное начало!

– да уж, Гвоздь вон тоже – весь внимание!

– это ему по роли так положено.

– «Работайте, девочки, я принесу вам еще гвоздочков», – так говорила наш завхоз Валентина Константиновна, когда я у нее практику отрабатывала.

(из частного разговора Серебристо-черной маски)

Нужно ли пояснять, что Гвоздем наши Маски называют Пьеро, тонкого, изысканного, нежного… как сказала бы Марина Ивановна – «весь девятнадцатый век»?..

«…я не могу говорить с Вами на равных. Я не могу спорить с Вами по поводу своих стихов. Надо мной довлеет сознание того, что мне, по сравнению с Вами, всего 16 лет, и я всего лишь плохо воспитанный мальчик и «недоучка» рядом с изящной светской леди, которая того и гляди заговорит с тобой по-французски или по-итальянски. Это не просто, но я, по крайней мере, пытаюсь «держать удар».

Держись, Пьеро! Держись!!!

…И написала «Зеркало».

Зеркало. Сколько раз оно обманывало, утешало, мучило, льстило? Казалось бы, такая простая, бездушная вещица, как зеркало, может вызвать столько эмоций, сколько не вызовет ни одно огромное событие. Для девушки – это и мать, и лучшая подруга, всегда подскажет, посоветует. А для молодого человека – это способ самосовершенствования…

Мы нуждаемся в общении с зеркалом. Что же привлекает нас в нем?

Понять это мне помогла творческая работа Вани. Я заглянула за зеркало. Обратная сторона зеркала – это реальность, перевернутая наоборот, то есть весь наш мир, наша жизнь показаны с грязной, безобразной стороны.

За зеркалом – смерть.

Итак, в реальности, на протяжении всей жизни, человек ищет свое «Я». Автор работы утверждает, что свое «Я» он выражает через стихи. Но ни в коем случае нельзя говорить, что стихи – это зеркало (отражение) автора. Если бы стихи были бы лживыми, а стихи – это точная копия мыслей, чувств и других компонентов «Я». Автор пишет: «Как я воспринимаю собственное зеркальное отражение? Каков я сам? Что я знаю о себе? Казалось бы, чего проще – рассказать о себе… Кого-кого… а себя-то я знаю. Но оказывается, что это невероятно трудно. Я сам – тайна».

Да, каждый человек есть тайна. Но любая тайна рано или поздно разгадывается. Я бы хотела (с позволения автора) попробовать понять его через его стихи.

Когда я в первый раз прочла эту работу, просто прочла, не вдумываясь, я почувствовала уверенность автора в словах, поступках и действиях. Прочла во второй раз, в третий… и действительно, у автора есть цель, есть стремление к идеалу в жизни.

Этот идеал – любовь.

Любовь – разная: безответная, взаимная, несчастная – все формы любви. Эта любовь переполняет душу автора и выплескивается стихами. В душе его нет ничего наболевшего, противного:

Ни яда, ни мудрого жала

В моих не найдешь ты стихах…

И это здорово, ведь в самых печальных ситуациях его спасает любовь и стремление найти даже в самом плохом свою прелесть. от этого реальность становится ярче, язык – богаче, а душа – прекраснее.

Автор восхищается миром, в котором он живет. Восхищается, несмотря на все трудности и обиды.

Быть может, я кажусь тебе уродом?

или

И скажут поэты другие:

Да разве же это стихи?!

В этих строчках нет ни слова о прелестях инойжизни: той, что ждет нас после смерти, то есть об обратной стороне зеркала. Он даже предупреждает нас, читателей, что это плохо: пытаться пройти на другую сторону зеркала – плохо, ведь мир, в котором мы живем, замечателен. И, возможно, руководствуясь этой мыслью, автор пишет стихотворение «Расплывчатая реальность».

Хорошо мне, ах, как прекрасно, – пишет он и даже не задумывается о смерти.

И есть даже что-то героическоев этом оптимизме и самоуверенности, потому что он борется со всеми бешеными страстями.

Я ищу нашей жизни суть

В нашей жизни, наполненной смыслами.

Я пытаюсь не утонуть.

А еще мне кажется, что любовь подводит автора прямо к краю зеркала, то есть к смерти.

И если не добьюсь любви,

Я знаю – я погиб…

И вот, когда смерть уже начинает ласкать его, завлекая в свои холодные объятья, автор находит в себе силы (а силы дает ему любовь к жизни) для борьбы и всегда (я уверена) побеждает. То есть любовь для него – стихия, которая бросает его к ногам смерти и поднимает до небес.

Об авторе можно с уверенностью сказать, что он – человек, ведь:

ТОЛЬКО ВЛЮБЛЕННЫЙ ИМЕЕТ ПРАВО НА ЗВАНИЕ ЧЕЛОВЕКА.

(БЛОК)

В слове «человек» заложено очень много смыслов. И любой из нас, достойный этого звания, не знает, насколько он счастлив. Но люди бывают разные. В стихотворении Пушкина «Поэт»:

Бежит он, дикий и суровый,

На берега пустынных волн

В широкошумные дубровы…

В этом пушкинский поэт находит свой приют, свое уте (и?) шение, а ведь эти самые «широкошумные дубровы» находятся совсем недалеко от смерти. Ваня же ищет ути (е?) шения среди людей, суеты, поступков, и он никогда не переступит зеркала.

Пронзив небес пустую ширь,

Я окунусь в немую ночь,

И мне не нужен поводырь,

Я сам смогу ему помочь

апрель, 1996.

…а дальше было кафе, где Ваня познакомился с Таней Калиниченко и Леной Михайловской. Этот вечер Ваня не забудет никогда. Он стал посвящать стихи моим девчонкам.

Конечно, мои девочки, воспитанные на Катулле и Пушкине, любящие Леннона и Марию Петровых, прекрасно понимали, что это слабые стихи. Но девочки слегка ошалели от созерцания образа ежедневно пишущего человека. Общение с ним превращало нашу компанию пишущих – время от времени и всегда по заданию учителя (о Толстом или о Достоевском) – в вариант «Бродячей собаки», где авторы и герои – одни и те же люди. Романная форма уступила место лирике. Лирические отношения перестраивали отношение к литературе. Стоит в компании появиться настоящему профессиональному поэту – и мои девочки начнут писать хорошие стихи и лирическую прозу.