Александр Стребков - Жизнь – жестянка. Книга 2

«полу-вождей». Самолётами пользовались довольно редко лишь в том случае, когда время поджимало: спеша на похоро- ны к родственникам, кому-то надо было успеть на спортивные соревнования, а кто-то торопился использовать отпуск макси- мально. Легковой автомобиль будь то «Москвич» или «Волга» рассматривался, как средство съездить на дачу, на рыбалку в ближайшую деревню или в рощу с любовницей, кстати, многие именно для рощи его и покупали, а так бы как говорил наш ге- рой романа Федот: «Нафиг бы он и нужен!» – других примене- ний этот вид транспорта редко заслуживал, хотя о нём и все мечтали, в душе тая всё ту же рощу. Давным-давно ещё с тех времён, когда появились наконец-то механические часы, ум-

ные люди подсчитали, что женщины думают о мужчинах не чаще чем раз в неделю и то когда деньги у неё на исходе, а вот мужчины минимум шесть раз каждые десять минут, потому и машина крайне необходима для рощи. Если вдруг кто задумал да ещё громогласно заявил, что он собирается на «Москвиче» отправиться на берег Чёрного моря, на него тут же смотрели как на ненормального, ибо это значило – что с рюкзаком за спиной отправиться на вершины Гималаев. Правда, были ещё допотопные монстры «Икарусы» их можно сейчас увидеть только в старом чёрно-белом кино: это такая длинная кишка с полукруглыми оконцами как на морских кораблях иллюмина- торы; сзади ещё курдюк, как у откормленной овцы: там двига- тель расположен. При работе этого самого мотора всё кругом начинает дрожать и под ногами тоже, вороны возмущённые почему-то разлетаются, а уши лучше бы всего ватой заложить. На таком непростом транспорте чтобы ездить в далёкий пре- далекий город требовалось быть не совсем бедным – билет стоил денег. Сел в мягкое сидение как в перину или в объятья полной женщины утонул и спи себе от Ростова-на-Дону до са- мого Киева. Реклам тогда ещё не было и большинство народа такого-то и слова не знали; если бы в деревне, к примеру, про- изнесли это слово, могли подумать всё что угодно от оконных рам до матюгов. Тем не менее, она существовала, и наглядно каждый гражданин видел её своими глазами сотни раз за день, только он не знал, что это и есть та самая реклама «Летайте са- молётами Аэрофлота!» – уговаривала красочная надпись в полверсты пассажиров электричек. «Храните деньги в Сберега- тельной кассе!», а где же их хранить, если не там: дома под матрасом украдут – замки на дверях от честных людей, в мага- зине – то, что там лежит – оно и даром не нужно. Совсем не- давно сняли длиной в километр транспаранты «Кукуруза – это молоко! Кукуруза – это сало!». Нету ни того ни другого: оказы- вается не только молока и сала, но и многого чего крайне не-

обходимого. На их место вмиг прицепили ярко красные «Пар- тия – это ум и честь нашей эпохи!». Честь она, говорят, ещё в ранней юности потеряла под кустом сирени, а ума так и не приобрела, лишь сказала на прощанье: «Это мне лишнее и во- все ни к чему проживу и так…». «Мир – Труд – Май!». Трудить- ся за трояк никто уже не хочет, на работу ради приличия ходят, в мае в отпуск каждый второй намерен отправиться, а с самим миром в Африканских странах как-то снова, сказали не к нам. На всякий случай оставили на ветру истрёпанный «Вперёд к коммунизму!», чем чёрт не шутит, а вдруг и построим?.. хотя строить что либо, никто и никогда ничего и не собирался.

Вокзал жил своей активной жизнью: работала громкая оповещающая пассажиров связь и колокола из алюминия хри- пло орали с микрофонным писком: «Электропоезд до стации Зверево отправляется с пятой платформы, будьте осторожны, на второй путь осаживается состав поезда»… «Гражданка По- пова вас ожидают у второй кассы вокзала уже второй час»…

«Родителей потерявшейся девочки просят пройти в отделение милиции девочка вас там ожидает и сильно плачет». И нако- нец-то дождались и мы своего оглашения: «Пассажирский со- став, который будет следовать по маршруту Ростов – Волгоград подаётся ко второй платформе, будьте осторожны, не перехо- дите путей в неположенном месте». Микрофон забыла выклю- чить, и оттуда послышалось то, что не предназначалось для пассажиров: «Чего ты стоишь, глазами блымаешь ещё полчаса назад сказала, иди за кефиром… – Ой! блин забыла тумблер выключить!..». Похватав свои саквояжи, мы кинулись искать эту вторую платформу. Заранее хотим вас предупредить, что нас трое. Почему?.. так одному никак с этой задачей не справиться: один должен подсматривать, второй подслушивать и запоми- нать ну а третий соответственно записывать всё в блокнот: из этого, в конечном счёте, что то, да и получится. Через второй этаж вокзала – других путей не существует – по переходу над

путями бежим, запыхавшись на свою платформу. Спускаясь уже по лестнице – видим – на поручнях локтями повис моло- дой с патлатой головой парень, вскинув руку, словно пытаясь нас остановить, громко выкрикнул: «Мужики, я тронут вашей торопливостью, но если не за подло двадцать копеек не одол- жите – трубы с утра горят…». Отвечать на вопрос парня време- ни у нас не отыскалось, как и в кармане отыскать эти двадцать копеек, но уже на самом пороге дорогу нам перегородила цы- ганка с кучей детей, одного из которых закутанного в одеяло она держала на руках: «Куда так торопитесь, червонные коро- ли, за судьбой не угонишься, – сказала она, закупорив проход,

– задержитесь немного, я всё наперёд вам скажу…». Протисну- лись под стенкой, но детвора как мухи облипли наши саквоя- жи, пришлось метров пять по площадке тащить их за собой и наконец-то выскочили на свой перрон. Оглянулись туда-сюда: стоит состав на своём месте – поезд до Волгограда, но не имел, видимо, ни начала, ни конца, ибо взглядом эти концы не про- сматривались. Всунулись в свой тринадцатый вагон от головы поезда, как и указано в билете, когда спросили сколько от хво- ста, то получались те же тринадцать это затем – объяснили нам

– чтобы не путались. Вагон «плацкарт – общий» – ну это как Лу- на на небе она-то тоже общая все скопом на неё глядят никому не жалко, а чаще не замечают, есть она там или давно куда-то пропала. Нашли свои места в загородке на четверых для лежа- чих людей на полках, но при желании можно разместить семе- ро лежачих в третьем ярусе и четверо стоячих; на наше счастье нас пока токо трое. Сели на жёсткие лавки-лежбища для ночи и с облегчением вздохнули. Через двадцать минут поезд, как обычно несут покойника на кладбище, пополз по-змеиному в сторону речки Дон. Переползли по мосту, который чем-то сма- хивал на этажерку, вскоре очутились на той стороне реки и за- мерли часа на полтора. Первой оказывается остановкой, была станция «Заречная» – ровно через тысячу семьсот сорок пять с

половиной метров от вокзала Ростов – Пригородный. Через час с четвертью кто-то из наших пассажиров сказал: «До начала второго всемирного потопа, пожалуй, доехать не успеем…». Напрягая зрение, внимательно вглядываясь в стены, принялись осматривать свой плацкарт – загородку, как предмет возмож- ного долгожительства здесь. Одна из стен, как и вторая за на- шими спинами были покрыты автографами напоминающие те, что оставили наши солдаты на стенах Рейхстага в далёком со- рок пятом. Стали внимательно вчитываться из чего сделали вы- вод, что на одной стенке расписывались призывники, которых везли куда-то в воинскую часть, а на второй дембеля спешащие домой к любимым. Первая стенка в основном ругательная по напрасно потерянной жизни гласила: «Разлука ты разлука род- ная сторона!.. Кругом одни подколодные гадюки и сволочи козлячие!.. Сердце потухло – собачья жизнь настала!», вторая стенка говорила о радостях в жизни: «Спешу на кровать!.. Оття- немся, и оттопыримся, Машку к пузу прижмём!.. Не упусти свой шанс расстегнуть её!.. – Дальше шла приписка другим почер- ком, – Расшевели её и застегнись!..». Дальше читать нам по- мешали, решили знаменитые афоризмы после дочитать и пе- реписать.