Александр Стребков - Жизнь – жестянка. Книга 2

За окнами проковыляла по встречному пути жёлтая ре- монтная дрезина, которая на себе громадный электрический столб потащила и мы решили, что затем и стояли – по ошиб- ке кто-то этот столб ненароком сшиб. В эту минуту наконец- то отдохнувший поезд дёрнул со всего маху вагоны так, что наши саквояжи попадали нам на головы и тут он начал своё движение. Мы уже сожалели, что связались с этим прокля- тым поездом, и настроение было – хоть назад возвращайся, когда неожиданно в просвете перегородок купе-плацкарта, где мы смирно сидели, встала проводница. Стояла и молча- ла, с любопытством глядела на нас, словно вспоминая, где она нас раньше видела. Но мы тут же, разом спросили:

– Будьте добры, скажите уважаемая бортпроводница, станция Батайск через, сколько часов будет?..

– А вам оно зачем?.. – вопросом на вопрос ответила она.

– Видите ли, дело в том, что пока мы вот так едем… – мы бы за это время туда и обратно успели бы ногами, раза три сходить – потому мы боимся чтобы не проспать, а то знаете, вздремнёшь ненароком…

– Так зачем залезли сюда?.. В Батайск автобусы со старо- го базара, через каждые двадцать минут отправляются.

– Так нам в Сальск надо: друзей повидать о жизни спро- сить.

– Вы мне голову тут не морочьте!.. – перебила она нас, не дозволив досказать, – то вам Батайск нужен был теперь Сальск, а ну покажите билеты!.. повлезают сюда кому не лень не знают, куда и едут!.. – давай билеты, говорю, чего там чешешься или у вас их отродясь не было?..

– Мы же вам их при входе в вагон предъявляли… вот, пожалуйста, наши билеты мы не зайцы…

– Меня долг обязывает билеты проверять и бороться с такими пассажирами чересчур умными как вы!

– Так мы же, если мне память не изменяет, ничего не на- рушали…

– Тогда чего своим языком мелешь… – щас нажрётесь как свиньи, а после Батайска вначале песни орать станете, а потом за вами блевотину убирай!

– Так мы же не пьём совсем…

– Все вы не пьёте, пока не наливают!.. таких трезвенни- ков я в тамбуре штабелем укладывала, чтоб на ближайшей станции спихнуть на площадку.

– Польщён я до глубины души вашим откровением, но это не по адресу. Вы, гражданка бортпроводница, вероятно, чем-то обеспокоены, а на нас решили зло согнать. Строить взаимоотношения с пассажирами столь негативные в самом

начале пути не желательно. Лучше скажите, когда мы в Сальск прибудем ночью или днём?

– Вот когда доедем, зеньки раззявишь, в окно выглянешь и узнаешь… пошла я дальше, вас проверять. Заговорили мне зубы… – забыла, куда и шла!..

Когда проводница ушла, все с облегчением вздохнули, и кто-то негромко сказал:

– Да-а-а, такой бабе палец в рот не клади в раз откусит. Видимо до Сальска доехать, это не в публичный дом сходить, а по началу, казалось совсем рядом.

Сидим, думаем, как бы чайку попить и заодно радуемся, что четвёртого не подселили, неожиданно в просвете снова появилась проводница, остановилась и снова глядит на нас, будто мы вчера что-то у неё украли, наконец, сказала:

– Так… это те, что за Сальск, спрашивали… – нет… мне, кажись не этих надо!..

С этими словами собралась удалиться, но мы успели спросить:

– В какое время поезд прибудет в Сальск?..

Удаляясь уже по коридору, ответила: «Три часа туда три обратно…». Высунув голову за перегородку в спину ей, крик- нули: «А от какого часа считать?..». Удаляясь и не поворачи- ваясь в нашу сторону, в ответ прокричала: «От порога…». Нас это крайне ввело в заблуждение. Вытащили из саквояжа лог арифметическую линейку вместо калькулятора, которого то- гда ещё в природе не существовало, скрупулезно принялись на ней высчитывать время в пути. Линейка выдала сногсши- бательный результат: по её мнению выходило, что если счи- тать от момента отправления поезда то в первом случае мы уже подъезжаем к месту назначения, а во втором варианте мы там ещё в обед должны были быть, когда ещё и в поезд не садились. Долго крутили линейку в руках и пришли к вы- воду, что она испортилась – глючить стала, если говорить

языком современным. Тем временем события в поезде ни- куда не хотели двигаться, пришлось сидеть, положив ладони на коленки пока не проехали Батайск, и тут наступила ночь, но мы пока об этом ещё не знали. Разом поглядели вначале налево, глазам не поверив глянули направо – за оконным пейзажем полюбоваться не удалось: с обеих сторон вместо окон висят картины Малевича «Чёрный квадрат», но было подозрение, что кто-то чёрной краской забелил стёкла. Дав- ным, давно пора было пить чай. Тут мы заметили, не приме- няя линейку-калькулятора, высчитали, что оказывается наш поезд, делает остановки, отсчитав ровно сто тринадцать столбов, ибо это было точно установлено способом – при- плюснув щекой к стеклу «Чёрного квадрата». Спустя время, попытались ещё раз посчитать столбы, но они почему-то ку- да-то исчезли и дальше поехали без столбов, отмерять рас- стояние не стало почем. Минуя очередную остановку, при- шло просветление по поводу столбов – нас тащил тепловоз, дымя солярным перегаром, который втягивало в открытые двери прямо под юбкой проводницы. Чаю попить так и не удалось, неожиданно вползли на светлую станцию, на фрон- тоне которой прочли «Зерноград» – сразу поняли, это здесь где пшеницу выращивают. Стояли долго и уже решили без чаю укладываться спать, но матрас почему-то никому так и не дали видимо за ним требовалось идти и брать самому: это наше упущение, но вскоре бабка, к нам зачем-то просу- нувшая голову из-за перегородки развеяла наши заблужде- ния, сказав: «Какие вам, милок, матрасы… их дают, начиная с тех, кто до-Котельниково и дальше…». На голой полке и на кулаке под головой сильно не поспишь видимо потому и во- царилось тягостное молчание и снова захотелось вернуться назад, и подмывало кого-нибудь отматерить. Неожиданно в просвете входа в нашу загородку возникло лицо с громад- ным синяком под глазом, хотя страдальческий взгляд полно-

стью отсутствовал. В спину это лицо толкала бортпроводни- ца, а оно зачем-то упиралось. В последнюю минуту она со всей силы для надёжности толкнула, чтобы не надумал вер- нуться, при этом сказала: «Забирайте, пока я его не приби- ла!..». Мы открыли разом рты выразить возмущение, но бы- ло поздно, её уже и след растаял. Личность с синяком под глазом нас либо не замелила или мы не представляли ника- кого интереса для неё. Мы вновь разом открыли рты, чтобы как-то обратить на себя внимание и заодно поприветство- вать незнакомца… снова не успели! Расхристанная личность с синяком под глазом недолго думая стала карабкаться на вторую полку. Полез туда, в чём был одет и обут. На поднож- ку, прикрученную к каждой стенке, поставил ногу, и со странным словом: «Пидар-р-р-ы!..», упал на полку, растянул- ся и тут же захрапел. Послышался храп похожий странным образом на произнесённое им слово. Мы стали ломать голо- ву и над словом, как и над самой личностью с синяком. Вскоре сивушный перегар до этого заползший вместе с не- знакомцем к нам в «купе» был подавлен новым удушающим запахом солярки, из чего мы сделали вывод, что это лич- ность тракторист: недаром и подсел к нам там, где пшеницу выращивают. К тому же это подтверждало и само слово, ко- торое он произнёс перед сном, ибо оно созвучно с тракто- ром, даже когда его заводят, в унисон звучит, или запчасть к трактору. Если запчасть, подумали мы, – тогда куда она де- лась?.. Пока мы размышляли, с верхней полки тонкой тягу- чей струйкой до самого пола потекла слюна от тракториста. Этого нам только и не хватало!.. Дружно вспомнили, что со- бирались идти за чаем. Из своей загородки выходили, при- жавшись к полкам аккуратно обходя свисающую жидкую ве- рёвку, а выйдя в коридор, от волнения забыли в какую сто- рону идти. Шедший первым свернул налево мы пошли за ним – это оказалось ошибкой, чай был не там, но этого мы не